Джина попыталась вздохнуть, чем дала возможность Алексу добиться большего. Он скользнул языком между ее приоткрытых губ и принялся нежно дразнить горячие глубины. Она ждала привычного приступа отвращения, но взамен ощутила мощный наплыв желания. Меж бедер Джины разлилось тепло, настолько приятное, что она не удержалась и громко застонала.
Алекс просунул руку под ее блузку, медленно продвигаясь вверх в поисках нежных упругих округлостей, которые ласкал не далее как сегодня утром.
Призвав остатки самообладания, Джина схватила через ткань его руку, но он хрипло простонал, касаясь ее губ своими:
— Позволь мне…
В ответ Джина издала тоненький звук, который мог означать что угодно. Алекс предпочел услышать в нем «да».
Его переместившаяся чуть выше рука не обнаружила никакого барьера. Он накрыл ладонью полную, но аккуратную грудь и вновь пережил те же сладостные ощущения, что и утром. Алекс вдруг страстно захотел увидеть Джину обнаженной. Он прервал поцелуй и отстранился.
Джина едва не застонала от разочарования. Как? Уже все?
Но нет. Несколько мгновений Алекс смотрел ей в глаза, затем, не спрашивая больше разрешения, быстро расстегнул и снял с нее блузку. Когда та упала на пол, он вновь окинул Джину жадным взглядом.
— Чудесно… — слетел с его губ завороженный шепот.
Затем он подхватил ладонями обе груди Джины. Она понимала, что должна каким-то образом выразить недовольство, однако в этот миг ее пронзил импульс острого наслаждения. Словно сквозь туман, все плотнее заволакивавший мозг, Джина сообразила, что Алекс ласкает большими пальцами ее соски. Начал он очень нежно, но потом его действия словно обрели смелость. Он разминал, оттягивал и вертел меж пальцев кончики упругой груди, пока они не отвердели, превратившись в подобие плотных бутонов.
Джина думала, что страстное желание постепенно сойдет на нет, однако оно разгорелось еще сильнее.
А что это за хриплые, эротичные звуки? Неужели ее собственные стоны? Разве способна она издавать нечто подобное? И почему ее голова запрокидывается сама собой, а тело выгибается, словно безмолвно умоляя о новых ласках? Это всегда так бывает, когда желаешь кого-то настолько сильно, что все остальное теряет смысл?
Алекс усадил Джину на стол, предварительно смахнув на пол какие-то бумаги, и припал губами к одному ее соску. Только сейчас она открыла глаза и посмотрела вниз. Ее грудь целовал совершенно посторонний человек, но, несмотря на это, ей не хотелось, чтобы ласки прекращались. Джина стиснула темноволосую голову руками, прижимая Алекса к себе и словно побуждая усилить напор.
Тогда, отбросив последние сомнения, Алекс втянул сосок в рот и принялся посасывать, лизать и покусывать его, пока он не выпрямился и не стал твердым, сладко ноющим столбиком. Затем Алекс подверг той же процедуре второй сосок. Джина сама подставила другую грудь, и он сдавленно застонал от удовольствия, смыкая губы вокруг розового кончика.
Спустя несколько мгновений, он нащупал молнию на джинсах Джины и потянул движок вниз. Дыхание Алекса было таким же частым и прерывистым, как и ее собственное.
Лишь когда он начал стягивать с Джины джинсы, она испытала первый приступ паники. Но было уже поздно: он забрался рукой под ее трусики. Еще секунда — и Джина ощутила прикосновение к самому интимному месту своего тела. Алекс ласкал ее столь искусно и нежно, что очень скоро она расслабилась и потеряла желание остановить его.
Напротив, она пошире раздвинула ноги, предоставляя умелым пальцам, возможность проникнуть чуть глубже, туда, где уже стало горячо и влажно.
Не прекращая своих действий, он вновь поцеловал Джину, еще более жадно и требовательно. Она отвечала, с готовностью принимая проявления мужской чувственности, от которых обычно лишь ежилась. Крепко держась за плечи Алекса, она легонько подавалась навстречу ласкавшим ее пальцам, и вскоре у нее возникло острое желание ощутить внутри себя, его всего.
Джина протянула руку к бедрам Алекса и судорожно глотнула воздух, почувствовав под ладонью пульсацию отвердевшей мужской плоти.
Алекс туг же отодвинулся от Джины, шепнув:
— Погоди…
Он наклонился и окончательно сдернул джинсы с ее ног. Выразить протест она просто не успела, потому что в следующее мгновение Лэнг вновь припал к ее губам. Секундой позже его рука снова скользнула между бедер Джины и принялась ритмично разминать нежную, поросшую шелковистыми волосками женскую плоть. Так продолжалось до тех пор, пока Джина не застонала от удовольствия.
Тогда Алекс прервал поцелуй. Выплыв из сладостной неги, Джина увидела, что он стаскивает с себя рубашку. Одна эта картина уже заставила ее затрепетать от прилива желания. Но затем Джина смутилась: разве не выглядит странной внезапная вспышка страсти к человеку, который даже не очень ей нравится?
Поймав ее взгляд, он увидел в нем сомнение. Джина уже качала головой, собираясь что-то сказать, но он вновь сжал губами ее дерзко торчащий сосок. Он щекотал плотный столбик языком, сосал и покусывал до тех пор, пока дыхание не начало вырываться из груди Джины частыми горячими толчками.
Алекс почувствовал, как Джина зарылась пальцами в его волосы, не желая отпускать, и понял, что медлить нельзя.
Джина ощутила на своих бедрах руки Алекса, уверенно притягивающие ее к краю стола, затем в нее уперлась мужская плоть, твердая и разбухшая. Взглянув на этот — как ей показалось, огромный — ствол, Джина замерла в испуге. А когда Алекс качнулся вперед, намереваясь войти в нее, она отпрянула.
Но было уже поздно — Алекс проник внутрь, нарушив вполне осязаемый барьер. Джина вскрикнула от боли, и он наконец осознал истину.
Застыв на месте, Алекс уставился на Джину, словно не веря своим глазам.
— Черт побери, ты девственница! — Его восклицание объединило вопрос, утверждение и обвинение.
— Уже нет, — попыталась пошутить Джина, хотя голос ее дрогнул. — Во всяком случае, мне так кажется.
Алекс уперся рукам в стол.
— Но почему ты…
Что? Позволила ему сделать это?
Джина пожала плечами. Нет смысла искать ответа у нее.
Пришлось Алексу обратиться к собственной совести. Невероятно, но он по-прежнему был возбужден и едва сдерживал желание завершить начатое. Затем Алекс ощутил возникшую в теле Джины дрожь — реакцию на случившееся. Ему захотелось проигнорировать ее, но он не смог. Отстранившись от Джины, он быстро натянул и застегнул брюки.
Наконец он посмотрел Джине в глаза. Их выражение было неопределенным, как будто она все еще пребывала в шоке.
Боже правый, что же это он натворил?
