— Галерея Дика Риза! — оглушительно прозвучало в трубке.
— Привет, Кларисса, это Джейн. Как дела?
На другом конце линии воцарилась полная тишина.
— Кларисса!
— Да-а? — осторожно произнесла явно сбитая с толку секретарша.
— Это Джейн Лейн!
— А-а-а-а-а, Джейн! Здравствуй!
Неужели меня так легко забыть — за три недели и два дня? Или Кларисса считает, что меня уволили? Когда бывшие сотрудники звонят насчет своей «КОБРЫ»[17] или выплаты выходного пособия, Кларисса держится с ними, как с незнакомыми. Неужели меня уволили? Даже при длинном списке известных мне злодеяний лукавого, имя которому Дик, не верилось, что босс мог уволить меня, не ставя в известность.
— Гм… Кларисса, Виктор еще не ушел?
— Соединяю!
— Джейн Лейн, лопнуть мне на месте! Ты не поверишь, но я только что решил возместить себе убытки, нанесенные галереей, вернулся за свой старый стол, сижу и жду, пока уйдет двойной агент Велоцираптор, чтобы позвонить тебе и всласть наговориться за счет Дика Риза.
— А я тебя опередила, так-то! Привет!
— Ну как ты?
— Виктор, я — прекрасно, но сначала позволь кое-что спросить. Ты, случайно, не слышал, что меня уволили?
— Что?! Нет! С ума сошла! Никто тебя не увольнял.
— Ну ладно, хоть это… Как поживаете, сэр?
— О, просто замечательно. Завтра устраиваю вечеринку по случаю тоски по родине, сегодня иду в «Мэн рей» с дилером из «Гагозьен». Та-акой красавец! Очень сексуальный. Мы немного поговорим о делах и оплатим наше свидание со счета фирмы. Вот такой я гадкий, но это единственный способ вынести тяготы работы на Дика в твое отсутствие.
— Понятно. — Дик не устает строить Виктору глазки — парень красив и очарователен. Беда в том, что Дик похотлив и вызывает гадливость. — Я по тебе соскучилась.
— Я по тебе тоже, но у нас ничего нового. Все то же самое, я и девочки из Челси. Расскажи о турне, не терпится услышать!
— Веришь или нет, но за исключением приступа ностальгии после получения твоего письма все очень хорошо. Между мной и Диком целый океан, и это просто окрыляет, а руководить, оказывается, здорово. Так что у меня дела идут отлично.
— Я всегда в тебя верил! Ты как никто заслуживаешь успеха! Согласись, Йен очень милый!
— Да, — созналась я, — очень милый.
Уже произнеся вслух последнюю фразу, я ощутила укол беспокойства: если Йен и в самом деле белый и пушистый, стало быть, он не мошенник и не мистификатор. Я отогнала эти мысли: ведь если Йен не жулик, тогда… кто кого обманывал?
— Ты была с ним где-нибудь? — отвлек меня от размышлений Виктор. — Джейн, ну подумай: ты в Лондоне с самим Йеном Рис-Фицсиммонсом! Если забыть о Дике, это хрен знает как круто!
— Ну, в общем, ходила.
— Надеюсь, в супер-пупер?
— Открытие отмечали в ресторане, оборудованном в помещении бывшей гидроэлектростанции, самом крутом и модном клубе, в котором мне доводилось бывать. Виктор, это было что-то!.. О Господи! Да ты знаешь, кого я там видела? Ни за что не угадаешь!
— Кого?
— Угадай!
— Дэвида Духовны?
— Лучше!
— Да кто же лучше Дэвида Духовны?!
— Ну, может, для тебя и не лучше, зато он не женат на Теа Леони.
— Не может быть!
— Да!
— Не свисти!
— Ей-богу, не вру!
— Елки-палки, Оуэна Уилсона, что ли?
— Да, Оуэна Уилсона.
— Господи Боже! Господи! Боже! Расскажи мне все!
Виктор ловил каждое слово об Оуэне Уилсоне. Узнав о заключительной катастрофе, Виктор, как образцовый друг, поклялся отныне при каждой встрече обдавать презрением Джорджа Ореганата и попытался убедить меня, что это не последняя встреча с Оуэном. Я всей душой желала ему верить. Вскоре выяснилось — у Виктора все-таки есть новости: недавно он столкнулся с парнем, разбившим ему сердце, единственным, кем он серьезно увлекся. Строго говоря, Виктор встретил не самого сердцееда, а его хорошего знакомого — так даже лучше, пояснил он, встреча с приятелем человека, растоптавшего твою любовь, не причиняет такой боли, как лицезрение бывшего любовника. Перед общим знакомым легче притворяться необыкновенно красивым и потрясающе хладнокровным, всем видом показывая: «Я давно забыл о твоем туповатом, заурядном дружке, и передай ему, что я прекрасно выгляжу».
Виктор, везунчик и красавец, так и поступил.
Он как раз был с очень привлекательным спутником, который сразу смекнул что к чему и не растерялся: держал Виктора за руку, нежно поглаживал по спине и вообще вел себя как записной бойфренд. Виктор радостно поделился личным счастьем, не поинтересовавшись, как поживает бывший любовник. Произведенный эффект можно сравнить лишь с объявлением через мегафон: «Я о нем и думать забыл!»
— А знаешь, увидеть этого знакомого было очень приятно, — продолжал Виктор. — У него все наладилось. Он и его сожитель недавно усыновили китайчонка. По-моему, это здорово.
— Да… Надеюсь, и мне когда-нибудь выпадет такая возможность, — задумчиво сказала я Виктору.
— Правда?
— Еще бы!
— Слушай, а ты молодец. Я и не подозревал в тебе способности усыновить ребенка из другой страны. Это достойно восхищения, правда!
— Спасибо, — поспешно сказала я. — Ну ладно, мне пора спать. Просто счастлива была поболтать, Виктор. Давай почаще созваниваться.
— Непременно скоро позвоню. Обнимаю!
— И я тебя.
Пристыженная, я положила трубку. Честно говоря, мысль усыновить китайчонка не вызывала у меня особого энтузиазма. Я имела в виду, что тоже надеюсь когда-нибудь встретить приятеля вероломного Джека, который едва не упадет, увидев моего шикарного красавца кавалера.
Я всегда хотел умереть и до сих пор хочу: отличная возможность покончить с такой жизнью!
Энди Уорхол
Последний день в галерее Слоуна ушел на упаковку скульптур и подготовку к перелету на следующую выставку. Я надеялась, что Рим окажется не хуже Лондона. Когда приехал Йен — в джинсах, ярко-розовой в зеленую и алую клетку рубашке, темно-синем блейзере и ботинках, заставлявших вспомнить об обуви пехотинца для переходов по пустыне, — у меня даже мысли не возникло, что у него нелепый вид. Он выглядел стильно. Это все блейзер, подумала я.
Процесс проходил гладко: Йен помогал укладывать фрагменты скульптур в ящики, мистер Слоун время от времени появлялся отдать распоряжения подчиненным. Уложив оставшиеся распечатки и буклеты, я проверила электронную почту (ничего интересного). Скульптурой «Без названия, номер шесть» занялись в последнюю очередь — в аэропорт ее должен перевозить специальный фургон, а разбирать и упаковывать — два специально выделенных рабочих. Покупателя пока не нашлось, но скульптура успела стать настоящей медиазвездой, то есть ситуация как нельзя лучше соответствовала тайным желаниям Йена.
