– Нет. Книгу читал. – Руки Гаврилы держали так плотно, что Полина таяла. Услышав ответ – удивилась. Скосила взгляд в салон…
Там темно, но действительно видно, что на пассажирском лежит книга.
Поля закусывает губу, чувствуя яркую вспышку жгучего стыда. Еще сильнее – когда Гаврила хмыкает…
– Думала, алфавит не освоил? – задает ужасный вопрос, а смотрит спокойно. Когда сама Поля сгорает просто.
Она так не думала. Или думала, но ненавидит себя за это… Хочется выбить из головы весь снобизм, которым годами та самая голова наполнялась. Но это не так просто.
Она любит своего Гаврилу из Любичей. Она не видит в нем недостатков, даже если такие есть. Ей так хорошо в его квартире, как не было нигде. Ей так хорошо с ним – как не было ни с кем.
И она же понимает, что он очень умный… Умнее ее в сто миллионов раз, пусть вряд ли знает три иностранных языка и вряд ли поступил бы на Международную экономику, но…
– Что за книга? – лаская его виноватым взглядом, Полина ответила на вопрос вопросом, вызывав у Гаврилы новую улыбку.
– Беллетристика просто…
Он так пожимает плечами, будто действительно «просто», а Полина впитывает собой его новую грань – скромность.
Марьян не читает. Сессии ему закрывают отцовские бабки. Ими же парень подкрепляет свой природный, практически отсутствующий, шарм. Незаслуженно имеет всё то, что куда лучше применил бы такой, как Гаврила.
И она, наверное, незаслуженно…
Полина обнимает Гаврилу, что есть сил. Вжимается в шею. Дышит им. Потряхивает опять от осознания, что впереди только их ночь. И дело не в чистом сексе. Она обожает с ним обниматься. Рядом находиться. Говорить. Спать в обнимку. Так даже сны – слаще.
Никогда не подумала бы, но парень из зачуханной деревни вызывает в ней щенячий восторг. Она в рот готова заглядываться. Каждое слово ловить.
Каждое расставание с ним – трагедия для Поли. И с каждым днем всё сложнее.
– Давай в машину…
Гаврила за нее решает, похлопывает по попе очень нежно.
Когда Полина кивает и отпускает его шею, парень ведет её за руку к пассажирскому.
Полю укутывает тепло салона, на колени ложится та самая книжка, на которую девушка чуть не села.
Она гладит глянцевую обложку, читая название.
«Иметь или быть».
Замирает, не следя даже за тем, как Гаврила обходит машину с другой стороны…
Поля никогда не считала себя абсолютно бессмысленным существом. Всегда с легким снисхождением относилась к «подругам», которые действительно прожигают, пока она хотя бы к чему-то стремится. Но рядом с Гаврилой всё равно теряется. Он удивительный. Ей безумно повезло. Главное не портить настоящее мыслями о будущем.
Он садится рядом, заводит машину, смотрит в зеркало заднего вида, чтобы назад сдать, развернуться…
Полине в нем нравится всё вплоть до манеры вождения. На манеру других она никогда внимания не обращала, а он даже водит так, что Полина пломбиром тает.
– О чем задумалась? – задает вопрос, глянув быстро. Полина улыбнулась, садясь в кресле ровнее. Головой машет. О всяком стыдном и неизбежном.
– Иметь или быть? – спрашивает с улыбкой, приподнимая бровь.
О чем его «беллетристика» ей не обязательно объяснять. Просто мурашки по рукам от мыслей, что он о подобном в свои двадцать лет думает.
В двадцать ведь все хотят иметь. Она хочет…
Гаврила не спешит отвечать. Хмыкает. Скашивает взгляд и смотрит, как Полина ласкает пальцем обложку. Не знает, что она так нежна, потому что этих же мест касались его пальцы…
– Не понял пока, – признается… Но Полине этого мало. Она ждет продолжения. – Чтобыиметьтебя – мне нужно иметь очень многое.
Ее взгляд скатывается от мужского лица по плечу до своих колен. В щеки бьет жар. Сейчас ей стоило бы возразить, чтобы избавиться от чувства собственной алчности. Но врать Полина не хочет. Она просто не знает, поможет ли им его «иметь очень многое». И уж точно не считает себя вправе это «очень многое» требовать.
– А захочешь ли ты простобытьсо мной…
Гаврила не договаривает, Полина не рискует посмотреть в ответ. Смотрит вниз. На обложку. Закусывает губу…
Сейчас она хочет. Мечтает даже. Но что будет завтра – кто же его знает…
– Такие парни, как я, очень жадные, Поль. Дело не в тебе. Я в себе разбираюсь. Меня бабка знаешь, как правильно учила? Малым довольствоваться. В малом счастье обретать. Но не могу я… Тянет меня к большому… Вот и пытаюсь разобраться, кто неправ был, я или Лампа моя…
Гаврила приходит на помощь. Продолжает рассуждать так, будто молчание Поли не делает ему больно. Но она же знает…
Он очень трезво мыслит. Но главное в нем – сердце, которому хочется клятв от нее о вечном.
– Сейчас я быть хочу… С тобой…
Произнося, Полина не чувствует ни малейшего диссонанса с чувствами. Смотрит на профиль в ожидании реакции. Уловив, как улыбка начинает расцветать, тает снова…
Его так приятно делать чуточку более счастливым…
– Куда поедем? – Гаврила меняет тему, но Поля не обижается. Важное сказано и услышано.
– К тебе? – спрашивает с осторожностью, потому что альтернативы в ее голове не рождались. Куда еще можно поехать, если не к нему? Она не знает. А у Гаврилы, кажется, есть варианты.
Он хмыкает, скашивает взгляд…
– Покататься? В клуб поехать? В ресторан хочешь? Ты выберешь…
Предложения Гаврилы – не просто приемлемы. Наверное, они даже более нормальны, но Полина упрямо мотает головой, реагируя на каждое.
С одной стороны, это осторожность. Она не хочет волноваться из-за того, что их кто-то увидит. С другой… Зачем ей ресторан, когда есть его кухня? Зачем тратить время на то, чтобы любить друг друга в декорациях, если можно без них?
Гаврила смеется, вздыхает. Делает то, чего делать нельзя. Бросает наблюдение за дорогой, тянется к ней, впечатывается в подставленные навстречу губы.
– Сложно с тобой, Поль… Я же стараюсь… – Признается, как сердце сжимает в кулаке.
– Не старайся. У тебя всё и так получается. Я счастлива, правда.
В её словах – ни грамма лжи. Сейчас ей в миллион раз лучше, чем еще полчаса назад за столом с самыми близкими людьми.
* * *
– По-ли-на…
Гаврила произносит её имя, но девушка не спешит спрашивать, в чем дело. Улыбается. Следит, как он отводит от её лица выбившуюся прядку.
Он не зовет. На языке катает. Приятно ли ему – Поля не знает, а ей – до невозможности. Даже собственное имя в его исполнении звучит особенно. Будто как бы ни назвал – всегда «Полюшка».
– По-ли-на…
Парень повторяет, вдвоем следят, как на ее голом плече образуются мурашки. Поля не знает, это от слов или от прикосновений, а может и вовсе от мыслей, но факт налицо. И новый повод улыбнуться. Потянуться к нему, прижаться губами к губам, оторваться с сожалением.
У них осталось не так-то много времени. Скоро в душ, одеваться, приводить себя в порядок и уезжать. Но каждую из оставшихся минут Полине хочется наполнить Гаврилой максимально.
Они, как всегда, без одежды. Как всегда, на его разложенном диване. На нее наброшена простыня, сам он – в одних боксерах. Ходил забирать у курьера доставленную им еду.
О скромности давно речь не идет. Они вечно голодные. Набрасываются и едят с аппетитом почти равным тому, который испытывают по отношению друг к другу. Но ничто не откладывается на боках. Всё благополучно сжигают.
– Почему ты в Пищевой не пошла? – вопрос, который задает Гаврила, кажется Полине внезапным.
Он уже смотрит в глаза, ожидая ответа, а она еще какое-то время переваривает…
Это давняя история. Она ни с кем ею не делилась. И от Гаврилы явно не ожидала. Просто рассказывала, о чем мечтала в детстве, а он вот как вывернул…
– Папа против был…
Полина произносит условно безразлично, пожимая голыми плечами. Чуть-чуть смотрит на Гаврилу, но быстро отводит взгляд вперед – к окну.
Тема не из приятных, пусть и вопрос давно вроде бы закрыт. Пережит. Проглочен.
