class="p1">— Хм, то есть… поясни. Я пока не понимаю, — шепчу я, смотря в его глаза, то на его руки. Я боюсь, что он порежется, чёрт возьми.
— Ночь — это моё личное время. Это время моих желаний. Я не пускаю в ночь никого, если этого не хочу.
— Но сейчас ночь, — замечаю я, возвращаясь к нарезанию бекона.
— Да. Сейчас ночь. Ночь я выбрал для тебя, Энрика.
— Спасибо, конечно, но тогда, когда ты встречаешься с женщинами? Утром? Вместо пробежки?
— Да, иногда, да. Иногда на целый день и немного ночи. Они к этому моменту уже не соображают и не могут видеть всё так, как оно есть.
— А в чём суть? Ночью с тобой что-то происходит плохое?
— Ночью я могу быть собой. Я не люблю, когда люди видят меня в таком состоянии. Это моё время. Оно личное.
Хмурюсь, до сих пор не особо понимая его. Но ладно. У всех должны быть свои странности. Пока уровень его странностей не перешёл определённую грань.
Бросаю в рот бекон и жую его, продолжая думать и нарезать его. Обожаю бекон. В любом виде. Обожаю мясо. Через несколько секунд я понимаю, что стало очень тихо и не слышно, как его нож бьёт по доске. Я поворачиваю голову и наши взгляды встречаются.
— Ой, я…
— Всё в порядке. Мне это нравится, — он улыбается мне и столько счастья в его глазах. Странно снова, но ладно. Ладно.
— Если честно, то у меня голова идёт кругом. Ты мне сказал многое, но я не всё запомнила. Для того, чтобы это уложилось в моём мозгу, нужно время.
— Время на принятие решения быть со мной или нет?
— Именно. Когда я ехала сюда, то точно знала, что пошлю тебя к чёрту, — признаюсь я. Неожиданно нож падает из его руки, и я, взвизгнув, отпрыгиваю. Слэйн смотрит на меня таким взглядом, от которого я даже дышать не могу. То ли сейчас утопит в помидорах, то ли сделает из меня помидор.
— А сейчас что-то изменилось, Энрика? — Медленно спрашивает он.
— Да… немного… я… прости, ты меня чуть-чуть пугаешь. Ты злишься на меня?
— Нет. Я напряжён и нервничаю. — Чёртов робот!
— Почему нет эмоций, Слэйн? Хотя бы немного, чтобы я разбиралась в твоём настроении. Ты ведь умеешь это. Ты хмуришься и смеёшься. Но другое я не понимаю. Только по глазам, а там словно все краски мира в бело-серо-голубых тонах с чёрными сожжёнными корнями деревьев, — выпаливаю я.
— Так ещё мои глаза никто не описывал. Это приятно, потому что обычно меня звали трупом, — улыбка появляется на его губах.
— Что? Почему трупом?
— Ты видела трупы и их глаза?
— Нет, я не заглядывала в их глаза. Правда, — кривлюсь я.
— Видимо, мои одноклассники каждый день смотрелись в них, — он отводит взгляд и наклоняется, чтобы поднять нож. Меня ужасают его слова. Как так можно? Это же просто цвет.
— Дети такие жестокие, — выдыхаю я. Нож звякает о раковину. Слэйн достаёт другой.
— Очень. Я ненавижу детей.
— Почему?
— Я могу предложить тебе ирландский виски, Энрика? Я бы хотел немного выпить его, чтобы снять нервное напряжение. Мне не комфортно сейчас, — говорит он, не смотря на меня.
— Да, хорошо. Я бы попробовала немного, — киваю я.
Заторможено смотрю, как он идёт в угол и достаёт из шкафа бутылку и два бокала. Он возвращается и наливает немного, четверть виски. Он пододвигает бокал мне. Я беру его и принюхиваюсь.
— Пахнет чем-то сладким и одновременно горьким, — шепчу я.
— Попробуй. Немного подержи на языке, а потом проглоти, — подсказывает Слэйн. Делаю глубокий вдох и потом глоток. Мой язык обжигает моментально крепостью алкоголя. Его начинает покалывать и все мои вкусовые рецепторы становятся острыми и резкими. Я глотаю. Горло дерёт, вынуждая меня закашляться. А потом тёплая и обжигающая волна проносится по моему телу и ударяет одновременно в лицо, ноги и руки.
Я замираю, слушая свои ощущения. Облизываю губы и ставлю бокал на стол.
— Странно. Сначала показалось, что я красный перец откусила, потом… так жарко, а сейчас сладко. Да, сладко и привкус…
— Мёда. Там есть красный перец, другие специи, груша и мёд.
Быстро киваю Слэйну и улыбаюсь.
— Мне понравилось, но уж очень крепкий. Правда, очень крепкий. Я пила пиво с дедушкой. Пару глотков только и мне не понравилось пиво. Дедушка говорил, что я должна знать вкус алкоголя, чтобы никто не смог меня обмануть в будущем. С алкоголем не срослось и я предпочла держаться подальше от него. Так вот чем от тебя пахнет. Ирландским виски, — смеюсь я.
Слэйн улыбается мне и делает глоток из своего бокала.
— Он напоминает мне тебя, Энрика, — произносит он.
— Почему меня?
— Потому что я называю этот вариант виски «Сладкий грех». Он оставляет приятное послевкусие и хочется попробовать ещё, чтобы ощущения повторились. Он затмевает разум, рождая плохие картинки в голове. Он порабощает своим вкусом и хочется больше и больше. Он всегда открывается с разных сторон, обещая удовольствие. А, как известно, удовольствие и алкоголь — греховные заповеди.
Я в ступоре таращусь на него. И ведь не врёт. Такого мне никто не говорил. Господи, кажется, я уже очень пьяна, потому что мои щёки горят со страшной силой, а всё тело словно бросили в пекло.
— Ты мой личный сладкий грех, Энрика, — шепчет он, делая шаг ко мне. Приоткрываю губы, чтобы сказать какую-нибудь грубость и осадить его или что-то в этом духе. Но не могу. Я смотрю в его глаза и теряю связь с реальностью. Он наклоняется ниже ко мне, я чувствую аромат его дыхания с привкусом запретной сладости. Мой пульс повышается и бьётся в ушах. Боже мой, кажется, я жду этого поцелуя. Очень жду его.
Слэйн ставит бокал на стойку и, быстро улыбнувшись мне, возвращается к приготовлению ужина.
Хм, кажется, кто-то уже очень пьяный. Я. Весь мой трепет, как рукой снимает. Я злюсь на себя за то, что нафантазировала себе. Это так глупо.
Дорезаю молча бекон. Слэйн благодарит меня и предлагает отдохнуть. Я в принципе не устала, но больше не хочу делать ошибок. Я ненавижу себя за то, что вообразила себе наш поцелуй. То есть тот самый настоящий поцелуй, от которого что-то должно внутри плескаться. А у меня всё как обычно. Плещется только дерьмо.
Сажусь на стул и наблюдаю за тем, как он включает духовку и выставляет температуру.
— Я сделал заготовки, чтобы нам не пришлось ждать долго ужина, — говорит он.
Киваю, потому что нечего мне на это ответить. У него всё под контролем.
— Не смотри, Энрика. Я хочу, чтобы для тебя это было сюрпризом, — просит он.
— Ладно, — пожимаю плечами и опускаю голову, пока Слэйн перемещается по кухне и продолжает готовить.
Я пытаюсь обдумать то, что он мне рассказал, но в голове нет мыслей. То есть я не могу даже вспомнить, о чём он рассказал, потому что там каша из дерьма.
— Я могу тебе что-то ещё предложить, пока мы ждём? — Интересуется Слэйн.
— Мне можно уже смотреть на тебя?
— Да.
Поднимаю голову и вздыхаю.
— Я не против воды.
— У меня есть несколько видов сока. Я купил разные, чтобы ты могла выбрать, — он подходит к одному из шкафов и открывает его.
— Ты хорошо подготовился. Только зачем? — Прищуриваюсь я.
— Чтобы тебе понравилось быть рядом со мной, и чтобы ты могла выбрать. Так я пойму, что ты ещё любишь, кроме воды.
— Хм, яблочный сок. Такой есть?
Он кивает и достаёт упаковку сока в стеклянной бутылке, но не магазинного.
— Я съездил в один из ресторанов моей матери. Они сами готовят соки. Это намного полезнее, чем разбавленный порошок, — поясняет он.
— Ты часто видишься с матерью?
— Нет. Раз в месяц примерно. Я не люблю встречаться с людьми.
— Но это же мама. Или у вас какие-то семейные проблемы?
— У нас нет
