воздух, носом зарываясь в мои волосы. А моя голова машинально опустилась, и коснулась подбородком собственной ключицы. Моментально пальцы сжались в тугие кулаки, и я почувствовала, как острые ногти впиваются мне в ладони.
— Дииина, — прохрипел Марат, сминая вязаную ткань, и слегка задирая кардиган, — девочка моя...
Я неистово впилась зубами в нижнюю губу, в попытке протрезветь. Прогнать опьянение, которое вызывают прикосновения его рук. Кровь разгонялась до такой степени, что я у меня возник шум в ушах.
Щёлк! Чайник...
— Вода закипела! — стенки моего мозга, казалось, распухли до такой степени, что я просто была уже не в состоянии думать.
Повела плечами, намекая ему, чтобы он отошёл от меня. И он покорно отступил, возвращаясь на место.
Это было самое невыносимое чаепитие в моей жизни. В гнетущей и душной тишине. От одного его присутствия у меня сосало под ложечкой. Я глотала кипяток, то и дело скашивая взгляд на настенные часы.
Несколько раз из спальни доносилась тихая мелодия. Я знала, что это звонит Роберт.
И ОН это знал. Я видела, как играют на его щеках желваки. В этот момент он не сводил с меня угрюмого взгляда. Словно ждал, что подскочу со своего места и кинусь в спальню, чтобы ответить на звонок мужа.
Но я не ответила...
— Что-то неважно ты выглядишь, Дина, — нарочито громко произнесла Алла Григорьевна, — не заболела? Круги вон под глазами. Кожа тусклая. Рассеянная какая-то.
Я знала, что у меня всё в порядке и с кожей, и с глазами. Но искать во мне недостатки — это прямая обязанность моей свекрови. Во всяком случае, так считает она сама.
— Нет, — с улыбкой протягиваю ей бокал с вином, — должно быть, это освещение... у вас вон, — незаметно махнула головой, — тоже что-то отсвечивает на лице. Должно быть, тональный крем...
Алла Григорьевна сжала тонкие губы, при этом, пытаясь, улыбнуться мне в ответ. Но выходило это с трудом. Поэтому любимая женщина моего мужа просто хмыкнула и сделала крошечный глоток из своего бокала.
— Девочки! — к нашему столику возвратился Борис Левонович. Его широкая и искренняя улыбка компенсирует мне минуты наедине с любимой свекровью, — дозвонился до Робика. Будет через пятнадцать минут.
Робика... так называет моего мужа Алла Григорьевна. Изредка это сокращение имени проскакивает и у свёкра. А меня аж передёргивает от этой “клички”.
— Ну, слава Богу! — вздыхает мама Алла, и снова прижимается губами к бокалу, — почему он на звонки не отвечал?
— Возможно, потому что у него была важная встреча? — Борис усаживается рядом с супругой и хитро щурится.
— Я думаю, что, когда звонит мать, можно найти полминуты, чтобы поднять трубку. Он приехал три дня назад и даже ни разу не заехал к нам, — ворчит Аллочка, как называет её сам Борис, и переводит на меня вопросительный взгляд, — он что, так сильно занят?
— У него много работы сейчас, — пожимаю плечами, — постоянно на работе и в разъездах. Их фирма заключила выгодную сделку. Там огромный объект. так что... но я уверена, что он найдёт время и заедет к вам в ближайшие дни, Алла Григорьевна.
Дежурная улыбка. Глоток белого сухого, и я цепляю на шпажку кусочек красной рыбы.
— И, кстати, о его работе, — Борис Левонович деловито надувает грудь и поправляет воротник своей рубашки, — Роберт будет не один. Он был на встрече с Быковским, — перехватил удивлённый взгляд своей жены, — помнишь, я тебе рассказывал? Они приедут вместе. Отличный мужик, я вам скажу! Дина? Роберт говорил, что ты тоже с ним работаешь? Вот так совпадение!
Я едва не подавилась сёмгой, услышав знакомую фамилию! А Быковский что здесь забыл?! У нас ведь семейный ужин?
— Эм, — замялась, растерявшись, — да... но не с ним конкретно. Просто свадьба, которую я планирую, будет проходить в его ресторане. Всего-навсего...
— Ну это уже не так важно, — отмахнулся в ответ, — мне тоже несколько лет назад довелось с ним работать. Компанейский такой мужик, с юмором, семейный... правда, своих детей у него нет. Не знаю, как так вышло. Но у него племянник вместо сына!
Алла Григорьевна вскинула брови от любопытства и, опустошив свой бокал окончательно, склонилась к мужу. Её тонкие брови поползли наверх, собирая лоб в неглубокие морщинки.
— Племянник, видимо, неплохо устроился... — процедила, сверкнув карими глазами.
— Алла, не говори то, чего не знаешь, — Борис строго посмотрел на супругу, — с племянником лично не знаком, но много слышал. Хорошего, — внёс конкретику, — Башковитый парень, говорят. Молодой, правда. Но перспективный. Работает. Фирма у него своя, кажется. И Быковскому помогает.
Я молча слушаю диалог родителей Роберта. Мне, в общем-то, нечего сказать. Я бы с удовольствием удалилась, лишь бы не слышать его имя. Не вспоминать и не грызть себя в очередной раз.
Роберт уже несколько дней, как дома, а я по сей день не могу спокойно смотреть ему в глаза.
А Марат? Это мерзавец прислал мне ещё один букет. Уже на работу. Наглец.
Из-за него мне пришлось отвечать на неудобные вопросы. Потому что на этот раз это были розовые пионы, украшенные очередной запиской.
Спасибо за чай. М.
И спасибо за мои всё ещё целые глаза.
Сволочь...
Полина — наш секретарь, додумалась её прочесть. И, конечно же, всучив мне цветы, не поленилась устроить мне настоящий допрос...
— Вы меня извините, — встреваю в разговор родителей, и тихо отодвигаю свой стул, — я отойду на пару минут.
Алла Григорьевна кивает и окидывает мой внешний вид очередным снисходительным взглядом. Что на этот раз не так?
Оставляю сумочку на своём кресле и быстро удаляюсь, маленьким вихрем скользя между другими столами. Обхожу консьержа, направляясь в уборную, и оказываясь внутри, тут же замираю напротив большого зеркала.
Что не так с моим платьем? До колен. Свободное и лёгкое. С запáхом. Да, есть неглубокий V-образный вырез. Но свекровь смотрит так, будто я вообще без платья пришла!
Я коснулась пальцами тонкого пояса на талии, поправляя тот. Поправила подвеску на шее. Задев ключицу, незаметно вздрогнула, вспоминая на ней чужие губы. Качнула головой, гоня прочь назойливые воспоминания.
Дина... забудь.
Это больше не повторится. Ты не допустишь. Ясно тебе?!
Включила воду, подставляя под упругую струю ладони. И, смочив их, промокнула шею и зону декольте.
Сегодня жарко...
Приведя себя в порядок, я вышла из уборной. Слегка освежившись, я была
