ее запястья.
— Что? Передумала? — усмехнулся и тут же за это получил. Рита впилась своими зубками в мою руку отнюдь не кокетливым укусиком, а самым настоящим укусом хищного животного. — Ты что творишь? — зашипел, отпуская ее руки.
Только Рита не остановилась и опять начала меня бить, в каждый свой последующий удар вкладывая еще больше силы, чем в предыдущий.
— Сдаюсь, — произнёс, повернув голову. Прижался щекой к Ритиной груди, признавая этим самым полную капитуляцию.
Наверное, нам и правда надо было спокойно обо всем поговорить. Спокойно. Рассудительно. Со смыслом. В общем, так, как я не умею.
Рита перестала дрыгаться подо мной, замерла и через пару секунд несмело положила ладони мне на голову, запуская тонкие пальчики в волосы.
— Что с тобой происходит? Почему ты так себя ведёшь? — шепнула она.
— Как? — спросил, потеревшись носом о ее грудь. Трахаться больше не хотелось, если только самую малость. Ругаться тоже. Сегодняшний день выжал из меня все соки.
— Не так, как обычно.
— Рит, ты же меня совсем не знаешь, — ответил на выдохе. — Устал строить из себя того, кого хотели видеть окружающие. Давно устал. Пытался быть нормальным, адекватным человеком. Надолго меня не хватило, — усмехнулся и прикрыл глаза. Легкие движения Ритиных пальчиков успокаивали. — И ничего хорошего из этого не вышло.
Просрал все, что можно было просрать.
Я ведь пытался с Риткой выстроить правильные отношения. Такие, каких ждала от меня Еся. Такие, какими мне виделись отношения всех счастливых парочек вокруг меня. Но вышло все практически так же дерьмово, как и с бывшей. Да и праведность моя долго не продлилась. Два года после расставания с Есенией жил как механический робот. И терпение мое начало лопаться, а нрав прорываться наружу — как раз тогда, когда в моей жизни появилась Рита-Динь-Динь.
Девочка, которая успокаивала меня своими голубыми глазами и косичками. Девочка, которая в итоге стерла меня в порошок. Что не получилось у Еси, сделала Рита.
Я так часто за эти пять лет задавался вопросом: а способен ли я опять хоть что-то к кому-то почувствовать? Все это время мне было глубоко наплевать на всех, кроме сестры, Люды и отца.
И Еси с Ритой.
Как бы оно ни было, я никогда не желал плохого хоть одной из них, несмотря на то, что последнюю ненавидел люто. А сейчас так спокойно лежал на ее груди и ощущал себя комфортно. Говорили во мне остатки алкоголя или то, что ниже пояса, но мне не хотелось уходить. Хотелось просто прижать хрупкую Ритину фигурку, подмять под себя и уснуть, уткнувшись носом в шелковые белоснежные волосы, пахнущие кокосом.
— Что ты там говорила про срок? — хрипло спросил, ощущая себя размазней.
Ещё чуть-чуть, и блевану от собственной сентиментальности. Надо завязывать с этим. Ещё лишь самую малость… Провёл носом по бархатной коже, вдыхая аромат Ритиного тела, пытаясь распознать и угадать новый запах.
— Какой срок? — шепнула она, словно боясь, что я опять перестану быть адекватным.
— Срок твоего контракта. Ты говорила, что у тебя контракт, — повторил как для маленькой, наслаждаясь этим чувством.
Смогли бы мы все исправить? Смогли бы друг друга простить?
Странный и безумный вопрос прошил вспышкой мое сознание. Смог бы я ее простить? Не злиться, не поливать грязью, хоть и заслуженной… Ведь если у нас с ней будет общий ребенок — это же надо будет…
А что надо-то? Я не представлял, что вообще нужно делать с детьми, особенно орущими и маленькими. Как детей делать — я знал, а вот что с ними делать — нет. Тогда как? Рите придется остаться?
Твою мать, голова просто трещала по швам, а ведь за сегодня так и не разобрался с мачехой и не выселил ее из дома — своей единственной законной собственности, унаследованной от отца.
— Так что? Когда твой контракт заканчивается?
— А… м-м-м… — промычала непонятно что Динь-Динь. — Ну еще два года, — быстро и четко тут же произнесла она, а я отнял голову от ее груди, приподнялся над девушкой, уперевшись ладонями в кровать по сторонам от Ритиной головы.
— Какого числа? — вкрадчиво спросил, не отрывая взгляда от ее бездонных голубых глаз.
— Что?
— Какого числа заканчивается твой контракт?
— Ты думаешь, я помню?
— Хорошо, — улыбнулся краешком губ, дурея оттого, что она опять меня обманула, — зайдем с другой стороны. Какого числа ты его подписала?
— Отстань!
— В каком году, Рит? Или ты и этого не помнишь?
— Слезь с меня, — рыкнула она, а я наклонился к ее рту и, выдохнув в него злое: «Стерва», поцеловал податливые пухлые губы.
Какое там простить — не придушить бы….
Рита. Настоящее
Злой грубый поцелуй. Опять.
Опять Яр туманил мне голову своим напором, лишая разума. Я коснулась языком его нижней губы, наслаждаясь ее мягкостью, совсем чуть-чуть. А потом укусила.
Мужчина шикнул и, быстро приподнявшись на руках, тут же перекатился на другую сторону кровати. Мне стало холодно, по груди побежали мурашки, и я тут же запахнула халат.
— Дай мне хотя бы три года, — обессиленно шепнула, устав с ним бороться. — Ты, вообще, разговаривал с Мирославом?
— Нет, — тихо произнес он, глядя в потолок.
Мужчина расслабленно лежал на спине, но что-то мне подсказывало, что все это было напускным.
— Поговори с ним. Пусть он составит какую-нибудь бумагу. Я подпишу все, что хочешь. — Поднялась и села по-турецки, прикрывая подолом халата колени. От греха подальше. — И уеду. Спокойно. Тихо. Мирно.
— Кососик, ты бы определилась, как именно ты меня хочешь. Спокойно или будоражаще.
— Отпусти меня…
— Рит, ты же знаешь…. Отпустить не могу, только опять вышвырнуть. Так что как сама пожелаешь.
— Из дома друзей тоже вышвырнешь? — съехидничала, потому что он надавил на больную точку. Как же часто он меня выгонял из своей жизни и квартиры. Бесчисленное количество раз.
Огнев не ответил. Где-то на полу послышалась вибрация.
— Твой? — спросил
