который он скрывал под оболочкой чувственной экзальтации. Пожав плечами, он объявил, что выкинет их всех вон, как порожние мешки, лишь только они помогут ему сколотить состояние. Но упрямый Бурдонкль невозмутимо твердил:
– Они отомстят… Найдётся одна, которая отомстит за всех. Этого не миновать».
Верно, я хотела бы отомстить Ветру, только не представляла, как это сделать.
Я захлопнула толстый томик, предварительно положив закладку в виде вороньего пера, разумеется, не настоящего, и с решимостью утопленника, которому больше нечего терять, направилась в свои комнаты.
На кровати стояла небольшая коробка размером с те, в которых перевозят одноярусные торты. Цвет упаковки, нежно-персиковый, и изящный, но не громоздкий голубой бантик с жемчужным глазком в центре – первое, на что я обратила внимание.
Ветер был эстетом, а не грубияном. Он всегда умел поразить моё воображение, избегая пошлости и вульгарности настоящего богатства.
Какое-то время я стояла и гадала, что может быть внутри. Взяла коробку в руки, она оказалась тяжёлой.
Значит, статуэтка. Я обожала фарфоровые вещицы, но не ширпотреб, которым завалены магазины, а что-то такое, с изюминкой, что хочется рассматривать бесконечно долго.
Ветер был к таким вещам равнодушен, считая всё это выкинутыми на ветер деньгами. Но красота стоит денег, она их заслуживает и от этого сияет ещё ярче.
Аккуратно разрезав ленточку, я открыла подарок и ахнула от восторга.
Я угадала, это была статуэтка балерины. Только черноволосая хрупкая девушка не танцевала, как иные статуэтки, которые мне довелось видеть, а присела на камне, склонившись к воде. Её белоснежные изящные руки были прижаты к груди, словно на дне озера она могла прочитать свою судьбу.
Щёки девушки пылали, а рот был чуть приоткрыт. Изгибы её тела говорили о том, что она только недавно закончила танец, но в какой-то момент что-то помешало ей и заставило посмотреть на своё отражение.
Моя бурная фантазия сразу додумала сюжет: злой колдун перенёс девушку к себе, очарованный её танцем, влюблённый в хрупкость и красоту.
Я боялась дышать и прикоснуться к статуэтке. На глазах даже выступили слёзы, до того мне понравилась балерина, похожая на Одилию из «Лебединого озера».
Именно дочь злого колдуна, потому что в лице балерины не читалась покорности судьбе. Она будет бороться. Сейчас погорюет, встанет и отряхнёт печаль.
Я не сразу заметила розовый конверт на дне коробки. Привычная надпись «Моей Белоснежке », была написана твёрдой рукой моего мужа. Что ж, это становится приятной традицией – посылать мне письма после того, как надругается над телом.
«Я купил её сразу после того, как ты ко мне вернулась. Все остальные балерины были с белыми волосами, а она с чёрными. Все танцевали, лишь одна грациозно присела. Я хотел вручить её тебе лично, потому что ты говорила, что любишь смотреть на фарфоровые статуэтки, ведь их красота не преходяща.
А потом решил, что не стоит. Не хочу быть смешным и слабым в твоих глазах.
Я должен был бы отпустить тебя, Белоснежка. Просто так, без условий.
Хотя нет, поставить одно. Уходи сегодня. Собирай вещи, любые, и иди. И не возвращайся. Не прощайся и ничего не пиши в ответ. И не придётся делать аборт.
А если решишь остаться, то останься и будь со мной, не ставя условий. Вот так. Просто.
Но и это мне не под силу, признаю. Я не отпущу тебя, не могу расстаться, будто долбанный наркоман на игле.
У меня никого нет, кроме тебя. Все, кто были, остались в прошлом.
Плохо то, что я до сих не уверен, что ты на самом деле меня любишь».
И всё. Я провела рукой по написанным с сильным нажимом строчкам и ощутила его ярость, как отголосок своей обиды. Вот, теперь он всё перевернул так, что виновата я.
В том, что засомневалась в его верности. В том, что не обратила внимание на дурацкую паутину. Даже в том, что вынудила его приводить меня в чувство пощёчинами.
Я ещё ощущала их на своих щеках. Было совсем не больно, но унизительно. Ветер не стремился ударить, он хотел, чтобы я замолчала. А я видела, как ему тошно, и от этого распалялась ещё больше. Чтобы сделать больнее.
«Глупо», – сказала я вслух и достала самое первое письмо, написанное Ветром. Я хранила его в свидетельстве о браке. Этот документ одно из немногих доказательств любви Ветра ко мне.
Узнав, что я хочу всегда иметь его под руками, муж только усмехнулся. «Смотри не потеряй!» Это прозвучало как предупреждение.
Я раскрыла первое письмо и перечитала. Потом пробежалась глазами по строкам второго. Прочувствовала пальцами толстую бумагу с двух сторон.
Ветер писал только «Паркером». И несмотря на сильный нажим, на обратной стороне бумаге буквы не отпечатывались. Я очень бы хотела знать, где у Ветра хранится такая светло-голубая бумага с вензелем из двух букв «М» и «В».
Конечно, в его спальне-кабинете. Я спрятала оба письма в свидетельство о браке, положило его в тумбочку, уже приняв решение.
Прокрадусь в комнаты мужа, пока он отсутствует. Найду такую же бумагу и напишу ответ. Пока не знаю, каким он будет, вдохновение придёт, как аппетит, во время еды.
Сяду за его стол, возьму его перьевую ручку и напишу. То, что придёт на ум. То, что я буду чувствовать в тот момент. То, что захочу доверить бумаге. И только ей.
Глава 14
* * *
Я выбрала момент и выскользнула в коридор. Вот она, дверь, ведущая в комнаты Ветра.
Взявшись за ручку двери, уже было повернула её, но засомневалась: стоит ли входить внутрь. Вдруг появилась несвойственная мне робость.
Обычно если принимаю решение, то следую плану до конца. А тут червячок сомнения вгрызся в душу: может, написать письмо
