даже губы побелели.
Он был уверен, что Каролина не придёт на праздник дочери.
А малышка безумно рада видеть маму! Ксюша вытирает слёзы, ладошки складывает в умоляющем жесте, обращаясь к Владимиру. Он же скала. Прячет руки в карманах, отворачивается. Но по его лицу судорога проходит, спина напряжена. Я спешу на выручку, хотя меня никто не подзывал. Действую интуитивно.
— А я верила, что мама вернется, — твердит Ксюша, умываясь в ванной. — Она не могла пропустить мой день рождения.
— Конечно, не могла, — тупо повторяю я.
Что теперь будет? Меня уволят? Каролина возьмёт на себя обязанности матери? Хотя вряд ли Владимир доверит ей дочь после всего, что узнал про няню Риту и вообще…
— Это лучший день рождения в мире! — продолжает радоваться Ксюша. Мы возвращаемся в гостиную, я протягиваю малышке тарелку с кусочком торта, сама же всё время смотрю на лестницу. Душа не на месте.
Лишь бы Владимир не натворил глупостей. Только не сегодня!
Наконец я вижу Каролину. Она подходит к дочке, обнимает её, от торта, скривившись, отказывается. Ксюша говорит ей что-то на ухо и указывает пальчиком на меня. Только разборок с женой Владимира мне не хватало! Я ведь помню, как пренебрежительно Каролина вела себя в нашу первую встречу. Хмыкала, говорила, что я ничего не смыслю в воспитании детей. Назвала меня некомпетентной учительницей, высмеяла мой университет.
Отвернувшись, я спасаюсь бегством. Нужно предупредить Владимира о скором запуске салютов. И заодно узнать, как он.
Перед дверью я застываю, не решаясь сделать последний шаг. В голову приходит запоздавшая трезвая мысль: а стоит ли тревожить Громова? Я ему не близкий друг и даже не хорошая знакомая, с которой можно личными бедами поделиться. Но и оставить его одного как-то неправильно. Я видела лицо Громова, он был шокирован появлением Каролины.
Мотнув головой, я поднимаю руку и стучусь. Отступать поздно. Я просто выполняю свои обязанности. Ничего более. Ксюше необходимо присутствие отца.
— Всё хорошо? — задаю я идиотский вопрос. По глазам Владимира вижу, что ему сейчас вообще не хорошо. Опомнившись, бормочу: — Ксюша ждёт вас. Скоро будут фейерверки.
Тёмный взгляд Владимира гипнотизирует меня. Я должна отступить, сделать шаг назад, но застываю на месте. Громову невозможно противостоять. Его голос, его запах, его энергетика — всё вместе действует на меня разрушительно. Я теряюсь. И совсем не ожидаю того, что следует дальше.
Громов дёргает меня к себе, стискивает в грубых объятиях и прижимается к моим губам в бескомпромиссном поцелуе. От возмущения и шока я сначала ничего не могу сделать. В каменное изваяние превращаюсь. Мне… дико и непонятно. Владимир действует жёстко, в своей привычной подавляющей манере.
И до меня резко доходит — он ведь не хочет меня целовать, ему просто нужно кого-то подчинить. Сломать чью-то волю, почувствовать себя на коне. Ни один мужчина не будет так целовать женщину, которую ценит или хотя бы уважает. Я для Громова сейчас — средство успокоения. Антистресс.
Вскидываю руки и толкаю Владимира. Раз, второй, на третий он отступает. Перестаёт пожирать мой рот, смотрит замутнённым взглядом. Моргает снова и снова, пока в его глазах не появляется осознанность. Его тяжёлое дыхание опаляет щёку, а руки по-прежнему сжимают мою талию.
Я с сожалением думаю, что в другой ситуации, наверное, получила бы удовольствие от поцелуя с таким обаятельным мужчиной, как Владимир. Но он всё испортил.
— Отпустите меня, — говорю негромко, но твёрдо.
Громов кивает. Делает шаг назад. Я поправляю волосы, платье, невольно касаюсь губ кончиками пальцев. Горят.
— Никогда больше так не делайте. Я на вас работаю, и это совершенно неуместно. И неправильно, — мой голос срывается, ничего не могу с собой поделать. Слишком много эмоций. — Что бы ни произошло у вас с женой, это не даёт вам право на меня набрасываться. Я прежде всего человек, и заслуживаю нормального к себе отношения. Становиться вашей антистрессовой игрушкой я не намерена.
— Что за чушь ты городишь? — хмурится Владимир.
— Я не дура. И прекрасно понимаю, что не интересую вас, как девушка. Но после разговора с женой вам захотелось… выпустить пар. Так вот, я для этой цели не подхожу.
За окном взрывается первый салют. Он рассыпается в небе яркими разноцветными искрами. Я подбегаю к окну, смотрю вниз. Все уже во дворе, фейерверки начались без нас. Но я ведь чётко сказала организаторам, чтобы дождались меня.
— Виктория!..
— Не сейчас, — машу я рукой, затыкая Владимира. — Идёмте во двор, пока все салюты без нас не пустили.
Громов почему-то остаётся в кабинете, а я выбегаю из дома. Ксюша стоит рядом с Каролиной, за вспышками салютов наблюдает. Подхожу к малышке, она улыбается мне и крепко сжимает мою ладонь.
Я устремляю взгляд в небо. Несмотря на красоту фейерверков и счастливые возгласы детей, на душе тоскливо. Появление Каролины не сулит ничего хорошего. И то подобие поцелуя тоже не к добру. Владимиру не понравился мой категоричный тон, он явно не ожидал, что я его оттолкну. И что будет дальше? Снова возвращаться к репетиторству? А как же Ксюша?
Смотрю на малышку, тяжело вздыхаю. В груди давит. Не хочу её оставлять. Мне нравится быть няней.
Когда заканчиваются салюты, я иду к организаторам и спрашиваю, почему они меня не дождались.
— Хозяйка дома приказала начинать без вас, — пожимает плечами Светлана.
— Ясно, — беру себя в руки. — Спасибо за праздник. Дети просто в восторге. Да и я тоже. Всё очень круто сделано.
Обменявшись любезностями, мы расходимся. Уже пора разбирать декорации, а за детьми вот-вот приедут родители.
Ксюша прощается с одноклассниками, а ко мне медленным шагом подходит Каролина. Улыбается высокомерно, кривится, рассматривая моё платье. Да, оно недорогое, но очень мне идёт.
— Кажется, мы встречались, — протягивает Каролина.
— Да. Я волновалась за Ксюшу, а вы проигнорировали мои советы.
— И правильно сделала. Странно, что муж выбрал тебя в качестве няни. Учительница ты
