— Нам пора.
Кажется, Настя спрашивает что-то еще. Я с трудом могу разобрать. Просто иду к выходу. Уже у дверей понимаю, что номерок от гардероба у Макса. Но возвращаться категорически не хочу.
— Олеся, стой, — догоняет он меня.
— Отдай номерок и наши вещи, — протягиваю подрагивающую руку.
— Олесь…
— Не надо! Разберись со своим прошлым, потом поговорим.
Наверное, он хочет спорить, набирает в грудь воздуха, но передумывает.
Понятно, значит, ему нечего сказать.
Достает из кармана номерок, я выхватываю его, иду за вещами.
Не позволяю Максу помочь мне с пальто, сама одеваю Настеньку.
— Водитель вас отвезет, — потерянно произносит он.
— Мы сами.
— Нет! — рявкает Макс. — Не спорь!
Выводит нас на улицу, усаживает в машину, дает указания водителю.
Слушаю все это вполуха. Я просто застыла, превратилась в сугроб и не позволяю себе рассыпаться здесь и сейчас. Макс снова сумел расколоть мое сердце.
— Я люблю тебя, — произносит на прощание Максим.
Я только сильнее зажмуриваюсь, машина отъезжает. И вот теперь я начинаю рассыпаться от понимания насколько хрупкое все же мое счастье…
Максим
Машина с Олесей отъезжает, а мне хочется орануть в небо, врезать кулаком в стену, или еще куда-то выплеснуть негативную энергию. После слов Марины появилось ощущение, что земля из-под ног уходит.
Меня редко можно застать врасплох, но тут Марина постаралась. Если эта сучка соврала, я ее грохну.
А если нет?
Черт! Это крах всему!
Надо было тогда все проверить, прежде чем уходить от нее.
Но я все же почти уверен, что Марину просто уязвило мое поведение, и она решила отомстить. Это вот прямо в бабском стиле. Вот зачем ей ребенок, если беременность ей так мешала? Да и почему она ждала столько дней, не сообщала?
Но она ведь звонила тебе, а ты не брал трубку.
Черт! Черт! Черт!
И с Олесей получилось как-то мерзко. Она наверняка ждала от меня каких-то слов, но я совершенно не нашел подходящих. Врать не вариант, а правды я сам пока не знаю. Она уехала обиженной на меня, сейчас напридумывает себе всякой фигни, но что делать?
Самое лучшее — это выяснить все как можно скорее, а потом я смогу как-то это объяснить Олесе. Надеюсь.
Набираю номер Марины. Гудки-гудки-гудки.
Не отвечает. Понятно. Теперь она включила на меня игнор. Типичная бабская месть, что лишний раз убеждает меня в том, что Марина просто решила потрепать мои нервы.
Вызываю такси, еду домой к этой стерве.
Звоню в дверь, открывает мне почти сразу. С распущенными волосами, при макияже, в полупрозрачном пеньюаре на голое тело.
— Максик, привет, — выставляя ножку, чтобы максимально оголить бедро, призывно улыбается. Только меня ее прелести теперь раздражают. — Заходи, я тебя ждала. Знала, что ты примчишься.
— Еще бы, ты на меня скинула нехилую бомбу. Что за бред ты там несла? — начинаю грубо.
— Это не бред, это правда! — вздергивает упрямо подбородок.
— Доказательства! — рычу я.
— Проходи, сейчас принесу.
Захожу на порог, с психом захлопываю дверь. Марина скрывается в спальне. Через минуту возвращается с бумажками.
— Смотри!
Вырываю у нее бумаги, просматриваю. Узи, анализы, заключение о беременности. Мне становится дурно. Рву пару верхних пуговиц на рубашке.
— Максик, ты уже раздеваешься? Я могу помочь, — пытаясь дотянуться до меня, мурлыкает Марина.
— Рот закрой, — отступаю от нее, — лучше расскажи, какого хрена ты суешь мне старые бумажки? На них дата до того, как мы расстались, и ты вроде как сделал аборт.
— Это все с моего прошлого визита к гинекологу. Завтра — следующий. Пойдешь со мной? — пытается положить руку мне на плечо.
— Стоп! — отбрасываю ее руку. — Стой спокойно!
— Что ж ты такой колючий, — улыбается.
Рассматриваю ее внимательно. Румяная, веселая, глаза горят. В прошлую встречу похожа была на беременную, сейчас не особенно. Понятно, что это ничего не доказывает, и все же.
— Что-то не срастается, Марин? А как же вымя вместо груди, какашки, сопли? Зачем тебе ребенок? И если ты его хотела, то почему соврала?
— Понимаешь, Макс, — становится она серьезной. — Ребенка я не хотела. И собиралась сделать аборт. Но врач меня отговорила. Там столько побочки, и потом я могу вообще не родить. Есть у меня подруга, с которой так и произошло. Мне стало страшно, я решила подумать немного. А сейчас… я уже по-другому смотрю на все. Я хочу ребеночка, — кладет руки на свой плоский живот. — Ты же нас не бросишь?
— Блин, Марина! — съезжаю я по стене на пуфик.
— У тебя же несерьезно с той бабой? Ну зачем она тебе? Или ты на борщи ее повелся? Так я тоже научусь, обещаю, — садится передо мной на колени, ловит взгляд. — Я же люблю тебя, Максим. Я так скучала, а ты даже трубку не брал, — тянется к моей ширинке.
А я смотрю на нее, мне хочется ее оттолкнуть и больше никогда не видеть. Какая же она… не та. Все в ней раздражает. Дешевый гламурный суррогат, а не баба. Раньше нас объединяла только койка, сейчас и это ушло. И на что она надеется?
— Так, Марина, — хватаю за руки, останавливая ее поползновения. — Давай определимся сразу. Отношения наши закончились в тот самый день. Никаких «нас» нет и быть не может. От ребенка я не отказываюсь, буду помогать, если конечно, ты мне не врешь!
— Я не вру! — срывается она на крик. — Как ты можешь так?
— Как «так»? А ты на что рассчитывала? Что я все брошу, женюсь на тебе и испорчу себе жизнь?
— А так ты испортишь жизнь ребенку, ты же понимаешь, что он будет несчастен? — наполняются слезами ее глаза.
— Поверь, если он будет расти в семье, где родители ненавидят друг друга, он будет еще более несчастен. Я в детстве такое наблюдал, и своему ребенку такого не желаю!
— Но я люблю тебя! — всхлипывает.
— Марин, прекращай, — поднимаю ее с колен, она начинает рыдать, утыкаясь мне в рубашку. — Все! — отцепляю ее от себя, усаживаю на стул. — Лучше назови адрес клиники и время. Я приеду. Пока я не буду на сто процентов уверен, что все твои слова — правда, никаких решений я принимать не буду! Все! Пока!
Выскакиваю из подъезда на улицу, здесь кругом белый снег. А мне кажется, что мою жизнь только что испачкали чем-то липким, грязным, вязким, меня затягивает все глубже, со всех сторон. И выбраться из этого дерьма будет ой как сложно!
Глава 24
Еду к Олесе. Готовлюсь к нелегкому разговору. И пусть только попробует мне не открыть!
Порадовать мне ее нечем, но скрывать я ничего не собираюсь. Уверен, она и без того напридумывала там уже всякого.
Звоню в дверь, готовлюсь отхватывать с порога.
Щелкает замок, дверь открывается.
— Заходи, — устало произносит Олеся.
Не кричит, уже хорошо, но взгляд потухший, и глаза припухшие. Точно плакала опять.
— Зачем приехал? — сканирует меня неласково.
— Поговорить.
— Ты перед тем как говорить, хоть бы рубашку сменил. После предыдущих бурных разговоров, — брезгливо кривится Олеся, отворачивается.
Бросаю взгляд в зеркало.
Да черт возьми! Как так-то?
На плече у меня отчетливые следы от помады. Чертовы бабы! И вот теперь я точно готовлюсь отхватывать по лицу!
— Олесь, остынь немного, хорошо? Ты же не думаешь, что я тебе успел изменить за прошедшие пару часов?
— А я уже не знаю, что думать, Максим. Как только я начинаю тебе доверять, случается что-то такое, что разрушает все в пыль.
Тяжело вздыхаю.
— Олеся, я тебя люблю, и я тебе не врал и не вру. Ситуация дерьмовая, согласен.
— То есть твоя любовница сказала правду?
— Она не моя любовница! Да, мы с ней встречались. Но расстались как раз перед тем, как я встретил тебя. И да, в последнюю нашу встречу я узнал, что она сделала аборт. Причем случайно узнал. Она мне не собиралась сообщать об этом, потому что не хотела ребенка. Мы поругались тогда. Она кричала, что не готова к детям, ей не нужны сопли, она боится испортить фигуру и прочее. А сегодня случилось то, что случилось. Скажи, в чем я виноват?
