Эли улыбнулся уголками губ.
— А если у меня появится желание повысить адреналин, — весело добавила она, — одного взгляда на тебя будет достаточно.
В его голубых глазах загорелись искорки.
— Так, значит, я заставляю биться твое сердечко, Нора Джейн?
— Иногда.
— Например, сейчас? — Он слегка коснулся ее груди.
— Очень может быть, — заводясь, произнесла она.
— Так давай это выясним. Но Нора покачала головой.
— Нет, Эли, я опоздаю на работу.
— Подумаешь, какая трагедия, — сказал он, стягивая с нее рубашку и поедая взглядом ее тело. Еще медленнее он взял в руки ее груди и зажал между пальцев ее нежные соски. — А может, возьмешь выходной?
— Но… я не могу… — прошептала она, прерывисто дыша. — Что я им скажу?
— Скажи правду. — Он взял ее руку и прижал к своей крепкой восставшей плоти. — Скажи, что у тебя наконец большой… — он нарочито помолчал и весело добавил: — …радостный день.
— Эли! — Нора засмеялась и покачала головой. — Какой же ты испорченный хулиган, — проговорила она, незаметно оказываясь под ним.
Он плотоядно усмехнулся.
— Да. И мы оба знаем, что тебе это нравится. Как же он прав, и Нора открыла рот для поцелуя.
Они провели в постели еще целый час до того, как Нора все же позвонила в библиотеку.
— Нора! — раздался голос поднимающейся по лестнице Шельсы. — Ты рада, что я вернулась?
— Конечно, рада, — сказала та. — Без тебя здесь было так тихо.
Сидящий в кресле Эли вздохнул, и Нора понимающе улыбнулась. В его взгляде на одетую и пижаму дочку Нора увидела смесь нежности и легкого раздражения. Но винить его за это не могла. Как только девочка переступила порог дома после поездки на пляж, ее рот не закрывался. Они уже вдоволь наслушались о холодной воде океана, о постройке песчаных замков для кукол Барби, о диснеевских мультиках, которые они смотрели по три раза в день, и о воздушном змее и многом другом.
Несмотря на свою любовь к девочке, Нора и Эли были рады, что ей пора спать.
— Без меня было тихо? В самом деле?
— В самом.
Дочь на секунду замолчала, а потом обернулась к отцу.
— А ты по мне скучал?
— Конечно. — Он накрыл ее простыней, когда она наконец улеглась.
— Тогда ты не будешь сердиться?
Эли застыл.
— Почему это я должен на тебя сердиться?
Шельса сдвинула брови.
— Не знаю. Может, потому, что я поехала без тебя?
— Шельса, — он с упреком посмотрел на дочку, — я рад за тебя. Правда, немного переживал, думая, что тебе не понравится, но, слава Богу, ты отлично провела время, и я счастлив. Что-нибудь случилось?
— Нет. — Она задумчиво посмотрела на них. — Я волновалась… Что-то произошло, пока меня не было?
Нора и Эли переглянулись.
— Конечно, много всего, — беззаботно сказал он. — У миссис Бартон украли велосипед в парке. А в супермаркете идет рекламная акция арбузов: покупаешь один — второй получаешь бесплатно.
Нора прикусила губу и спрятала улыбку, заметив умоляющий взгляд девочки.
— Но я спрашивала не об этом. Я хотела узнать… произошло ли что-нибудь такое у вас?
Эли притворился, что думает.
— Нет. Пожалуй, нет.
Он был так искренен, что, если бы Нора не знала правды, она бы ему поверила. Девочка снова подтвердила ее наблюдения. Шельса обладала хваткой питбуля и, действуя с осторожностью биржевого игрока, добивалась своего.
— А ты позанимался с Норой вождением, как обещал?
— Конечно.
Шельса нахмурилась и посмотрела на Нору.
— Ты не попала в аварию?
Нора покачала головой.
— Вы ругались?
Нора заволновалась и, предчувствуя, что их намерение скрыть отношения может потерпеть фиаско, постаралась мягко возразить:
— Ну что ты, конечно, нет.
— Да чего ты, наконец, добиваешься? — спросил уже несколько раздраженно Эли.
— Просто… вы какие-то странные.
— Тебе показалось, — твердо сказал Эли.
— Нет, это слишком заметно.
Эли вскинул брови.
— Например?
— А чего вы шарахаетесь друг от дружки, когда видите, что я рядом?
— Тебе показалось, — опешил от такой недетской наблюдательности Эли.
Но выражение личика Шельсы говорило само за себя. Нора с трудом сдерживала смех. Девочка прищурилась.
— Хорошо. А чего вы так переглядываетесь?
— Как?
— Словно что-то скрываете.
— Перестань, Шельса. Мы лишь… счастливы, что ты вернулась.
— Но…
— Послушай, хочешь верь, хочешь нет, но мы прекрасно провели время, пока тебя не было.
Шельса встрепенулась.
— Правда? И чем вы занимались?
— Первый вечер… мы ужинали.
— Хорошо. А еще?
— Мы болтали, — подключилась Нора. — Вспоминали школьные годы.
— И смотрели кино, — добавил Эли, давая понять, что разговор исчерпан.
Шельса повела бровью.
— И все?
Эли начал терять терпение.
— Ну ладно. А как насчет того, что я собираюсь сопровождать Нору на благотворительный вечер в библиотеку?
Нора удивленно вытаращила глаза.
— В самом деле? — протянула она, откликаясь эхом на немой вопрос Шельсы.
— Да.
— Ой, а тебе же не в чем идти! — переполошилась Шельсе.
Эли вопросительно посмотрел на Нору.
Боюсь, что вечер предполагает костюмный код, — пролепетала она виновато.
— А что это значит? — спросила Шельса.
— Это значит, что мне придется надеть смокинг. — Эли взглянул на жену, которая с трудом сдерживала улыбку, увидев его сникшую физиономию.
— Боюсь, что так, — торжественно заявила она.
— Bay! — Шельса улыбалась своей ослепительной улыбкой. — Вот это кру-у-то! Ты же ненавидишь смокинг. Ты не надевал его даже на собственную свадьбу. Да, вижу, вы здесь хорошо повеселились, пока меня не было.
Они замолчали.
— Да, — наконец призналась Нора, понимая, что от девочки трудно что-то утаить. — Неплохо.
Эли стоял на заднем дворике, прячась в тени под крышей террасы, и с удивлением заметил брошенные на траву сумочку, портфель и туфли Норы.
Искать объяснений пришлось недолго, одного взгляда на лужайку было вполне достаточно. Шельса и Нора резвились под холодными струями фонтанчика, освежаясь после полуденной жары. Босоногие, с прилипшей к телу одеждой, они вели себя, словно между ними не было двадцати лет разницы.
Легкая улыбка тронула его губы при виде неудачных попыток дочки сделать сальто. После очередного падения девочки на мокрую траву верная себе Нора бросилась ей на помощь. На этот раз она подоспела вовремя и помогла Шельсе удержаться на ногах. Некоторое время они шатались из стороны в сторону, как две плохо сложенные башенки, а затем дружно рухнули на траву, весело хохоча.
Эли покачал головой. Поведение дочери его нисколько не удивляло. Она вела себя, как и подобает ребенку в ее возрасте: не сдерживая ни радости, ни отчаяния, выплескивала наружу все без остатка.
