Однако жить со Сьюзен Генри не мог, да и она этого не хотела. Он решил сменить обстановку, развеяться. Но даже поездка в Америку не принесла ему облегчения.
Почему он поехал именно туда? Потому что был убежден, как бы Европа ни относилась к Соединенным Штатам, без них мир не полон. А он, Генри Мизерби, должен иметь полное представление о мире, в котором живет, знать рынки сбыта продукции своей фирмы. И потом, он это признавал безоговорочно, американцы безошибочно находят полезное в любом новом направлении, открытом в Европе, Азии или Бог знает, где еще, и умеют обратить это себе на пользу. Прагматизм, возведенный в принцип жизни. Своего рода национальная идея.
Ну а если на вопрос, зачем он поехал в Америку, Генри ответил бы самому себе, причем честно и откровенно, то вынужден был бы признаться: ему хотелось увидеться с соученицами по Кембриджу, точнее, с малышкой Джинн. Она тоже большая любительница оружия и граверного искусства. Надо же, как удивительно совпали их интересы. Его-то можно понять, а ее? Генри покачал головой, снова придвинув к себе книгу малышки Джинн.
Впрочем, ее увлечение объяснимо. Девушка выросла в глухих местах, где есть охотники, есть звери, где все еще существуют нетронутые уголки природы. Она что-то говорила про отца. Он, кажется, у нее фермер, нет, траппер. Подумать только, в Англии это слово почти забыто. А там оно живет и служит для определения немалой группы людей, которые едят мясо диких животных, выделывают шкуры... И, вполне понятно, там есть спрос на оружие.
Конечно, это не дорогостоящее оружие, украшенное золотом и серебром, которое предлагают на аукционе Кристи. Кстати, вспомнил вдруг Майкл, на Сотбис в последние годы почти не выставляют охотничье оружие, а Кристи работают и с огнестрельным, и с холодным... Какие прекрасные ножи недавно там экспонировались, просто настоящие произведения искусства! Может быть, обратить внимание на это направление? И затеять новый бизнес вместе с Джинни Эвергрин? У нее есть своя маленькая фирма, она могла бы осуществить маркетинг по холодному оружию. Только вот будут ли ей интересны ножи? Она ведь очень самостоятельная девушка. Доказательство тому — ее увлечение гравировкой оружия, а это совершенно мужская сфера деятельности...
Как веселилась бы Джинни Эвергрин, если бы узнала, что думает о ней Генри Мизерби. Она ведь хотела, чтобы именно такой он ее себе и представлял. Наверняка она бы обрадовалась, что не выдала своих чувств. А с другой стороны, сильно огорчилась бы, даже впала в тоску. Ну как же пробиться к сердцу этого толстокожего англичанина?
Да она бы ни минуты не раздумывала, предложи он ей заняться «раскруткой» ножей! Потому что они нравятся ему, Генри.
А Генри нравится ей. И она хочет его...
Генри погладил обложку книги Джинни Эвергрин. Подумать только, какая серьезная работа, какая обширная, глубокая. Пожалуй, стоит признать, что малышка его обошла...
По лицу Генри пробежала печальная улыбка. Жаль, что Джинни живет не в Англии. Они могли бы частенько встречаться, объехали бы все музеи Великобритании, перерыли все книги в библиотеках, отыскивая малоизвестные сведения об оружии. Они бы...
Слушай, Генри Мизерби, а не кажется ли тебе, что из-за малышки Джинн ты начинаешь терять покой? — поинтересовался его внутренний голос. Он изумленно повел светлыми бровями и покачал красивой головой. Потерять покой из-за Джинни Эвергрин? Да ты шутишь, Мизерби. Она же...
Внезапно перед глазами возникла невероятная картина: на веранду его дома в Бате выбегает малышка Джинн. Он сидит в кресле и любуется закатом. Почему-то Генри увидел себя не сегодняшнего, а как бы по прошествии многих лет. Легкая седина в волосах, возле глаз, устремленных на Джинни, — сеточка морщин, потому что он щурится, улыбаясь от удовольствия.
В руках у него чашка из веджвудского фарфора с изображением охотничьей сцены. Пять вечера, чай, белесый от молока, слегка пахнет мятой, чуточку зверобоем... Малышка Джинн подбежала и чмокнула его в щеку. От нее пахнет так же. Желая убедиться, что он не ошибается, Генри притягивает Джинн к себе и пробует на вкус ее губы. Они теплые и влажные. Неужели она уже успела выпить свой чай?..
Вкус поцелуя показался Генри совершенно реальным. Да, ведь он целовал ее однажды, когда играли в аукцион. И еще раз, в Америке. А не за тем ли он ездил в Америку? Не для того ли, чтобы провести с ней время?
Нет, конечно, нет. Джинн в это время была в Сан-Франциско и в Вашингтон прилетела лишь в день его отъезда.
Как она была прелестна в узеньких голубых джинсах и клетчатой рубашке навыпуск! На шее у нее болталась висюлька, наверное, какой-нибудь детский амулет. Американцы падки до всякой ерунды. То ли это был коготь, то ли стилизованный орел. Он толком не успел рассмотреть, потому что цепочка была длинная и подвеска пряталась... наверное, между грудями.
Генри вздохнул и почувствовал, как сухо стало во рту.
Это хорошо, что она приезжает в Англию.
Так-так, размышляла Карен, прогуливаясь по большой гостиной отеля. Все идет прекрасно. В Париже сборы отличные, аренда почти ничего не стоила. Пришлось потратиться только на фуршет. Пресса великолепная. Успех! А разве она сомневалась?
Если честно, то да. Поначалу. Непрактичность Майкла и его странная экзальтированность перед открытием выставки доставили ей немало напряженных минут. Но она сказала себе: ты взялась за дело, Карен, и потому ничего не должна требовать от Майкла. Он сделал свою часть работы — творческую. А ты дай ей жизнь. Только такой союз может быть плодотворным. Но трезвый голос разума ничего не мог сделать с сердцем Карен. А оно сжималось, ее любящее сердце. Сжималось, когда она смотрела на лицо Майкла и видела, как явственно проступает шрам у него на подбородке. Это бывало, когда он испытывал невероятное напряжение. Майкл походил на больного, ожидающего заключения докторов, — излечима его болезнь или ему остались считанные дни в этом мире. В подобном состоянии человек неизбежно отрешается от всех, он становится одинок, как и в момент рождения...
В такие дни даже любовью он занимался, будто в последний раз. Но, признавалась Карен, это ей очень нравилось. Накал страсти был невероятным. Такого удовольствия, таких высот наслаждения она не испытывала никогда прежде. Ни с ним, ни с кем до него.
Конечно, это не может длиться вечно, понимала она, и с годами постель перестает ходить ходуном ночи напролет. Когда по утрам Карен видела в зеркале свое лицо, оно казалось ей порочным: под глазами темнели круги.
Но это как раз то, чего она всегда хотела. Внезапно Карен ошарашила мысль: а если бы она не нашла такого мужчину, как Майкл?
