Мужчина отвёл от неё взгляд и поинтересовался:
– Тут холодильник работает?
– Да, – с готовностью отозвался Саша. – Забит минералкой.
– Ну и отлично, – пробубнил мужчина. Вытер грязные руки о футболку, оставив на той тёмные следы, по всей видимости, от машинного масла, подошёл к двухкамерному монстру цвета стали, и открыл дверцу. Оставил на той заметное пятно, а Алёна из-за этого поморщилась.
Мужчина заметил и кивнул ей. Свернул пробку на стеклянной бутылке с минеральной водой и сделал несколько глотков. А у Алёны поинтересовался:
– Что не так?
– Вы испачкали холодильник, – всё-таки решила заметить она.
Мужчина на холодильник обернулся, посмотрел. Затем безразлично пожал плечами.
– Помоют.
– Наверное, – отозвалась Алёна, всё же расстроенная тем, что некто явился и испортил впечатление от этой грандиозной, идеальной кухни своими грязными руками. И даже не осознаёт этого. Но правильнее всего было отстраниться от чужой невоспитанности и продолжать работать. Она снова повернулась к Саше, снова улыбнулась, но так лучезарно уже не вышло, конечно. – За это скидку не дадите? – спросила она, а молодой человек от души рассмеялся. Посмотрел на более старшего товарища.
– Михаил Сергеич, девушка приехала из Москвы и жалуется на наши цены. Дорого, говорит.
До Алёны не сразу дошло происходящее. Пока мужчины обменивались понимающими взглядами, она вновь устремила взгляд на небритого мужика в грязной футболке и джинсовых шортах, и попыталась припомнить хоть одну фотографию Михаила Барчука, что ей попадались в сети. Ведь попадались. Но он на них не выглядел так, как сейчас. Был брит, холён, одет в дорогой костюм. А сейчас перед ней стоял какой-то неопрятный, недовольный мужлан.
Но необходимо оставаться профессионалом в любых обстоятельствах. И, при необходимости, переобуваться в полёте, как частенько говорил ей Вадим. Поэтому Алёна сделала незаметный вдох, в попытке успокоиться, расправила плечи и растянула губы в профессиональной улыбке.
– Я не из Москвы, – пояснила она. – Я работаю в московском агентстве недвижимости, но здесь, в Нижнем Новгороде.
– И поэтому я должен сделать вам скидку? – заинтересовался Барчук. – Потому что вы везде успеваете?
– Михаил Сергеевич, – начала Алёна бодрым голосом, хотя, даже не представляла, что скажет ему в следующий момент. Барчук с его непробиваемым взглядом сбивал её с мысли. Причём, с любой мысли. Он смотрел на неё в упор, и будто ждал, какой ещё фокус ради скидки она готова будет выкинуть. Станцевать или сделать сальто. Он пил минералку и на неё смотрел. Признаться, она не помнила, чтобы мужчины на неё так смотрели. С откровенной скукой и расстройством. И даже если она всё же что-то выкинет, любопытное, Михаил Сергеевич вряд ли удивится, просто решит, что она отрабатывает гонорар.
Стало неприятно.
– Я строю дома, – сказал он. То ли перебил, то ли не дождался от неё продолжения. – На своей земле. Я строю дома, которые мне нравятся, в которых я сам хотел бы жить. Это не стихийное строительство, не возведение картонных стен ради выгоды. В данный момент, я уже дожил до того возраста, до того финансового состояния, когда я могу не гнаться только за выгодой. Я уже старый человек, мне сорок два года, понимаете, девушка?
Саша после этих его слов хохотнул, а Алёна почувствовала себя глупо от того, что у неё от его вкрадчивого тона вдруг в горле запершило. Она нервно кашлянула и сказала ему:
– Меня зовут Алёна.
Барчук кивнул и с готовностью повторил:
– Алёна. Так вот, Алёна, вы сделайте мне одолжение, передайте своему руководству, начальству, своим клиентам, что если они хотят покупать у меня дома, они будут покупать их на моих условиях. Я не собираюсь делать никому скидок, устраивать распродажи, у меня не супермаркет. На каждый этот дом найдётся покупатель, даже не сомневайтесь. Потому что, я ещё раз повторяю, я строю дома для людей. А не ради денег. – Он отставил бутылку с минеральной водой, привалился плечом к стене и сложил руки на широкой груди. – Мне не нужно искать покупателей. Они сами ко мне приходят. Вы – живое тому доказательство, разве нет?
Алёна побарабанила пальцами по мраморной столешнице. Открыто взглянула на Михаила Сергеевича, припрятав все многообещающие улыбки на потом.
– А если не сможете? – спросила она.
Он встретил её взгляд, прищурился, после чего вдруг весело хмыкнул.
– Объявлю себя банкротом и буду жить здесь один. С чем – с чем, а с жильём у меня в старости проблем не будет.
Алёна опустила глаза в свою папку с проспектами, что была разложена перед ней на столе. Секунда, она смогла собраться, папку закрыла и сообщила мужчинам:
– Я всё поняла. Спасибо, что уделили мне время.
– Да не за что, – улыбнулся Барчук. Улыбка на фоне щетины показалась Алёне неожиданно милой. Правда, потом он ей поклонился, подобно расшаркивающемуся клоуну. – Приезжайте в гости. Когда разорюсь. А то вдруг одичаю.
– Боюсь, нанесу вам визит куда раньше, – проговорила она с неестественной улыбкой, направившись к выходу. – Благодарю за экскурсию. Всего хорошего.
– Сань, проводи девушку, – услышала она негромкий приказ за своей спиной, и почему-то припустила вперёд, не желая больше общаться ни с тем, ни с другим. На душе было неприятно и муторно, совершенно непонятно из-за чего.
По дороге в город, Алёна раздумывала о Михаиле Барчуке. Он оказался весьма любопытным персонажем. До этого дня сведения об этом человеке были у неё весьма скудными, наверное, потому, что Алёна им всерьёз не интересовалась. Была наслышана о нём, о строительстве, что он затеял, а затем о ещё более крупном проекте, который он тоже успешно реализовывал в тандеме с Константином Шохиным. Шохин был куда более известной и узнаваемой личностью в городе, а Барчук предпочитал держаться в тени. Создавалось впечатление, что он что-то скрывает, намеренно убегает от чужого внимания. Наверное, утаивал свои доходы, и список потенциальных покупателей на свои весьма не дешёвые дома. За годы работы на рынке недвижимости Нижнего Новгорода, Алёна несколько раз пересекалась с сотрудниками его строительной компании, и они всегда вели себя странно, как ей казалось. Не искали тесного сотрудничества, не стремились что-то продать, не откровенничали ни с кем. Будто были заняты только тем, чтобы прощупать почву для дальнейших действий хозяина. Алёна даже не могла вспомнить ни одной крупной сделки с недвижимостью Барчука, о которой было бы известно общественности, даже на уровне риэлтерских агентств. Барчук что-то без конца строил, и кому-то неизменно продавал. Это всё, что знали окружающие. Но это ли не показатель его успешности? Как он сам сказал: покупатели сами к нему приходят. Удивительно, но это было именно так.
В Михаиле Барчуке, вообще, всё удивительно. Встреча с ним произвела впечатление. Пусть неприятное, ждать поцелуев в щёку и обещаний миллионных сделок, конечно, не стоило, Алёна и не ждала, но впечатление было неизгладимым. На душе после их знакомства муторно, Алёна чувствовала себя сбитой с толка и несколько растерянной, потому что выходило так, что она возвращается к Вадиму ни с чем. А такое случалось крайне редко. А перед глазами то и дело вставал его образ, который никак не вязался с её представлениями об этом человеке. Она всё же припомнила его фотографии в газетах и на страницах онлайн-изданий, и Барчук всегда производил сокрушающее впечатление. Своей фактурой, строгостью образа. Манерой держать себя и одеваться, он весьма напоминал Константина Шохина, поговаривали, что они и по характеру, и по стилю работы весьма схожи, и Алёна представляла Барчука именно таким. Поэтому и не ждала, даже не надеялась встретить его на территории строящегося посёлка. Что ему делать на стройке в его дорогущих костюмах и фирменных ботинках из кожи питона? А Михаил Сергеевич нашёлся на пристани рядом со старым катером, весь в машинном масле. Причём ругался матом. Алёна это точно расслышала. Барчук ругался матом, и даже присутствие незнакомки его не смущало.
