Я смотрю на номер, потом выдыхаю и нажимаю на зеленую.
- Моя дочь рядом? – голос Савина сухой и спокойный.
- Э-э-э… Неподалеку.
В трубке молчание, и я понимаю, что Савин знает что-то, чего я пока не знаю. И это что-то – охрененно плохое. Сука! Сука-сука-сука! Пусть с ней будет все хорошо, пусть…
- Мне только что позвонил кретин по имени Возинский Петр, по кличке Возя. Он уверяет, что Алина у него.
Молчу, сжимаю трубку, тщательно контролируя силу пальцев. Если раскрошу – нихера хорошего не будет.
- Очень надеюсь, что она в самом деле неподалёку…
- Да. У меня определитель.
- Тогда определи их.
Я уже иду в сторону нужного кабинета и очень хочу сказать, что дополнительные распоряжения не требуются. Понимаю, что сейчас задача – вытащить девочку целой и невредимой. Разбор полетов из-за моего феерического проеба будет позже, Савин, я больше чем уверен, просто тупо втопчет меня в пол, но в этот момент мне глубоко пофиг любое возможное возмездие. Оно меня не парит совсем. И Савина, похоже, тоже. Его сейчас не парит даже то, что я могу полностью провалить задание, я это прям физически ощущаю, по льду, который морозит пальцы на расстоянии.
Там, на той стороне связи, Савин не просто в бешенстве. Он дикой ледяной ярости, которая разрушает все на расстоянии. И я – его проводник здесь и усилитель сигнала.
- Полностью, - падает мне последнее приказание, и Савин отключается.
Не сомневаюсь, что к проклятому зданию, где имеет несчастье проходить гребанный Весенний бал, уже мчатся все, кого бешеный генерал может поднять за пять минут. А это – очень нехилое количество народа. Но пока что здесь только я. И неподалеку Принцесса в опасности. Мне не требуется последнее определяющее слово от генерала. Я и без того никого в живых не оставлю. Просто потому, что эти суки напугали мою девочку.
Подхожу к нужной двери, прислушиваюсь. Тихий скулеж, мужской, знакомый. Похоже, Вовочка нашелся. Ну вот и ладненько. Как там сказал Савин? Определить? Без проблем. Полностью. Разминаю плечи, поправляю очки, усмехаюсь. И интеллигентно стучу в дверь.
22. Алина. Когда лучше не оглядываться
Возя задумчиво крутит в пальцах телефон, смотрит на меня вопросительно:
- Че-то не похоже, что твой папаша озаботился… Он тебе родной?
- Роднее не бывает, - цежу я, стараясь держать покерфейс и не показывать, насколько сильно меня задела реакция отца.
В принципе, она вполне логична и ожидаема. Он – не особо разговорчивый человек. И здесь, скорее всего, получил информацию и теперь уже действует. Очень на это надеюсь, по крайней мере… Потому что, если нет… То вся моя прежняя жизнь вообще смысла лишается, да? И все, что я там себе воображала про защиту и любовь отца… Оно и так, честно говоря, уже давно не железобетонно… Но, если раньше я, с учетом вновь открывшихся обстоятельств, когда осознала, что отправка меня в лапы генералу Расщепаеву – вынужденная мера, пыль в глаза, можно сказать, еще могла хоть как-то оправдывать его поведение… То после такого… Если реакции не будет, если отец не мчится сюда со своими людьми, то… Не хочу про это думать. Не буду. Плакать нельзя, опять же…
- Тогда странно, даже поболтать с тобой не захотел… - пристально разглядывает меня Возя. И по тону его чувствуется настороженность. Видно, не зря свой хлеб ест, внутреннее чутье работает, а вот осознания пока нет…
- У него, наверно, с сердцем плохо стало, - начинаю на ходу выдумывать я, тянуть время, плаксиво дую губы, - он – сердечник… И я говорила, что таких денег нет… Все в бизнесе… А я – единственная дочь… Вот и распереживался… Откуда он возьмет ночью?
- Пиздит! – хрипит с пола Вовка, и мне очень сильно хочется ударить его ногой по лицу. Тварь какая, все же! А еще про любовь что-то говорил! Извращенец! – Есть у него бабки! Все есть! Еще раз звоните, он, наверно, как раз собирает!
Но Возя раздумывает. Что-то в происходящем ему активно не нравится…
- Знаешь… - он переводит взгляд на подручных, - пожалуй, поедем мы к боссу. Пусть сам разбирается.
- К какому боссу? – хрипит Вовка, - а ты разве…
- Да ты издеваешься, что ли? – удивляется Возя, - стал бы я за каждым ушлепком бегать, будь я боссом? Не, ты, парень, серьезному чуваку задолжал… Сам виноват, нехрен на интерес играть… Знаешь, что делают в зоне с теми, кто играет на интерес и проигрывает?
Вовка замирает, мотает башкой, тараща глаза, а Возя наклоняется и говорит доверительным тоном:
- Их ебут в жопу, мальчик.
Потом поднимается, и я с удовлетворением наблюдаю, как Вовка хрипит и пытается привстать. Мне его не жаль. Вот совершенно.
- Берем их, - командует Возя своим людям.
Двое подхватывают хрипящего и стонущего Вовку, пытаются поставить его на ноги, видно, чтоб без проблем вынести за пределы здания. Получается у них плохо, засранец все время пытается упасть. Я резко отхожу в сторону от двери, почему-то рассчитывая, что про меня все же забудут. Ну зачем я им? Вовку приводят в чувство с помощью волшебных оплеух, а затем еще и всаживают что-то в шприце прямо через рукав смокинга. От спокойных методичных действий бандитов, их будничных лиц и на редкость скотского обращения с Вовкой, словно он – не человек, а тварь неодушевленная, неожиданно становится гораздо страшнее, чем до этого. Я осознаю, что этим людям ничего не стоит вот так же спокойно, с дружелюбным выражением на лицах, всадить мне в руку дозу чего-нибудь такого, от чего я просто умру тут, в этой комнате. Жуть накрывает, сушит губы. Отхожу еще дальше. Забудьте про меня… Ловлю внимательный взгляд Вози на себе, шепчу торопливо:
- Я никому ничего не скажу… - делаю паузу, подыскивая слова, чтоб быть убедительней, - я…
- Ну ты же умная девочка, - качает головой Возя, - понимаешь, что тебя здесь никто не оставит? Лучше будет, если ты пойдешь сама, без истерик и… - тут он кивает на уже вполне сносно стоящего на ногах Вовку. Взгляд у него – пустой, видно, наркотик начал действовать… - подобных мер?
- Что вы ему…
- Коктейль для послушания, - смеется Возя, - очень хорошее средство, особенно, когда надо кого-то усмирить… Например, визгливую шлюшку… Но ты же не такая, да? Ты – хорошая девочка? Сама пойдешь?
Торопливо киваю. Сама, конечно, сама. Не надо меня колоть. Удивительно, что сцены избиения Вовки не вызвали такой дикой реакции, такого ужаса, как одно простое действие: укол в плечо через рукав смокинга. Было в этом что-то… Нечеловеческое. Жуткое. Я не хочу, чтоб мне тоже так…
Возя удовлетворенно кивает, идет ко мне, чтоб взять за руку и вывести из комнаты, и в этот момент в дверь стучат. Бандиты замирают, смотрят на Возю. Кроме Вовки, которому все по барабану. Стоит, пузыри пускает…
- Простите, - раздается за дверью взволнованный голос. Знакомый голос, от которого по всему телу расходится одновременно дрожь и ликование. Лешка! Это мой Лешка! – Простите, я ищу Вову Расщепаева! Его там на сцену требуют! Корону вручать!
Голос Лешки звенит отчаянием и волнением. И, если б я не знала, что это именно он, то ни за что бы не догадалась, настолько по-другому сейчас звучит! Очень молодой голос, чуть ли не ломающийся. Как будто первокурсник там прыгает от напряжения. Бандиты переглядываются, смотрят на Вовку, но тот в совершенном неадеквате и ответить явно не способен.
- Скажи, что Вовка занят, - командует мне Возя.
- Эм… Чуть позже! – отвечаю я, стараясь, чтоб голос не дрожал, - мы тут немного заняты!
За дверью тишина, длящаяся одну секунду, длинную такую секунду, во время которой я буквально умираю от ужаса, что Лешка сейчас… просто развернется и уйдет, решив, будто мы тут в самом деле с Вовкой чем-то занимались… Но потом раздается еще более настойчивый стук:
- Пожалуйста! Там уже минуты три ждут! Сейчас пойдут искать по всему зданию!
Судя по лицам бандитов, им эта ситуация очень не нравится.
