За дверью, кстати, тоже тихо. – Ты здесь?
Честно говоря, теперь мой вопрос звучит с надеждой. Плевать, что он задумал, но, если он тут, в мою голову не будут лезть мысли о том, что вон там, на полу, скользнула какая-то странная тень. А за сценой что-то словно щелкнуло или даже повыло.
– Тим… Если это месть, то я извиняюсь. Правда…
Снова тишина.
Еще раз дергаю ручку, но она по-прежнему не поддается. Паника становится почти осязаемой. Ударяю кулаком по деревяшке, еще и еще. Но меня не слышат. Хотя это неудивительно, актовый достаточно далеко от классов, в которых и так почти никого нет. Вечер. Тут же должны быть камеры? Нет?
Осматриваю потолок на наличие красных лампочек, которые в фильмах обычно выдают эти самые камеры, но потом понимаю, что у нас в доме система видеонаблюдения без всяких лампочек. Поэтому вряд ли в школе, где шестизначный ценник за месячное обучение, будет вмонтирована какая-то дешевка.
Где-то в глубине зала что-то тихонечко хлопает, или мне просто чудится, но сейчас я в таком состоянии, что любое дуновение ветра будет воспринято за вылезающих из адского котла демонов.
Оттесняюсь еще ближе к двери и медленно сползаю на пол.
Хочется рыдать. Еще несколько раз я пробую покричать о том, что я тут, что меня закрыли, но максимум, чего добиваюсь, это мерзкого першения в горле.
Неужели он снова все это подстроил?
Всхлипываю и обнимаю свои колени, максимально близко подтягивая их к груди.
Все эти «комплименты» и покладистость – просто уловка, которая чересчур меня расслабила.
Поджимаю губы и никак не могу отделаться от мысли, что рядом со мной кто-то дышит. Подняв голову, снова осматриваюсь в тусклом свете фонарей. Никого.
Это всего лишь мое воображение. Если я останусь здесь одна до утра, то точно сойду с ума…
Глава 11
Ариша
Он прет как танк. Напролом.
Меня штормит. Глаза влажные. В горле ком. Больше ни слова не могу из себя выпихнуть. Ни буквы.
Тим стоит с опущенной головой, я слышу, как шумно он дышит. Мои ладони покоятся на коленях. Пальцы ног покалывает от переизбытка эмоций. Холодно. Хочется надеть носки, а в довесок – завернуться в плед.
Я теряюсь, но желание укусить его в ответ никуда не девается. Оно все еще здесь. Рядом со мной. Совсем-совсем близко.
Понятия не имею, что он снова задумал. Чего снова пристал…
В голове бардак. Теперь уже окончательно не могу понять, правду он говорит или лжет. После нескольких часов в темном пустом зале меня вывернуло. Видимо, стресс так подействовал. Я ведь и правда думала, что просижу там всю ночь.
Воспоминания из детства подтягиваются по щелчку. Но на чердаке было не темно. Там я могла включить свет, сесть на мягкий диван и даже порыться в коробках со старыми вещами. Мне было десять, психика, видимо, срабатывала более гибко. Конечно, орала и плакала, но вот такого отката, как сегодня, не случилось.
Меня не трясло. Я не чувствовала себя бесконечно униженной и жалкой.
Особенно сильно это чувство накатило, когда он открыл дверь. Яркий свет резанул глаза, и я его увидела. Мне кажется, на его губах была насмешка. Вечная полуулыбка, за которую хочется расцарапать лицо.
Внутри все потухло. Последние дни я старалась перемолоть в себе эти странные чувства. Мысли. Воспоминания. Думала о Тиме. Рассматривала ситуацию под разным углом. Катькины слова выдернули почву из-под ног, но я всерьез над ними задумалась. А может быть, это правда? Может, между нами правда есть симпатия?
Но нет. Он доказал обратное. Сегодня. А потом вообще поцеловал при всех. Пометил. Заклеймил позором. Наплевал на все свои обещания и размолол меня в труху.
Только мы об этом знали. Он и я. О том, что случилось десять лет назад.
Разве это не в его стиле – провернуть подобную «шутку» семь лет спустя, заменяя чердак этим чертовым залом? Разве нет?
Поверить ему практически невозможно. Усыпить в себе тревогу и проникнуться его словами не получается. Но самое ужасное, что где-то далеко, в самых потаенных уголках души, я хочу ему поверить.
Янка… Она, конечно, не самая дружелюбная, но пакостить подобным образом… Кем нужно быть?
Я чувствую его руки на бедрах. Дышу ему в шею, до боли процарапываю ногтями коленки, чтобы собраться с духом.
– Уйди, – выпаливаю, облизывая губы.
Тим поднимает взгляд. Наши глаза встречаются. Я вздрагиваю от увиденного. Сразу хочется отвернуться, но что-то необъяснимое просто мешает мне это сделать.
Смотрю ему в глаза. Шум вокруг стихает.
Сердце снова переходит на бег. Удар за ударом, под двести. Запредельная скорость. Стрелка почти ложится.
Азарин рывком подтягивает ближе к себе. Цепенею.
Тело пробивает дрожью. Крупные мурашки рассыпаются по плечам и спешат ниже. Хочу свести колени, но, замявшись, делаю только хуже.
Азарин оказывается еще ближе. Снова ловушка.
В каком-то трансе смотрю на его губы. Почему он молчит? Столько болтал, а теперь молчит!
Эта тишина угнетает, а еще… еще не дает успокоиться. Пульс все растет и растет. Я слышу стук собственного сердца. Он на репите в голове. Бах-бах.
– Замри, – просит Тим.
Первое слово за последние десять минут. Сглатываю. Молчу. Не шевелюсь.
– Просто поверь мне. Я правда, – шумно выдыхает и легонько бьется в мой лоб своим, – ничего не делал.
Чувствую его губы на своих, и такая ненависть непреодолимая к горлу подкатывает. За собственную же слабость. Сносит диким ураганом. Зачем я снова ему позволяю? Зачем?
– Прекрати, – отпрянув, бьюсь затылком об оконное стекло. – Не смей, – шиплю и продолжаю пялиться на его губы.
Тим стискивает зубы. Вижу, как напрягается его челюсть. Он злится. Пусть. Ему полезно. Пусть злится.
– Ладно, – кивает и даже делает шаг назад. Он отрывается от меня.
Я больше не чувствую его тепла и почему-то бешусь
