от этого еще сильнее.
– Но имей в виду, – обводит меня взглядом, – теперь ты со мной. По крайней мере, вести себя я буду именно так.
– Только попробуй, – снова сквозь зубы.
Что он о себе возомнил?
– Уже пробую. Не думай, что сможешь запретить.
– Хорошо, но даже не надейся на взаимность. Никогда.
– Это мы еще посмотрим.
Азарин выплевывает слова. Смотрит мне в глаза, а потом уходит. Уходит твердым шагом, ни разу не обернувшись.
Слышу, как щелкает замок, как из коридора доносятся Катины ругательства, и, будто желейная масса, сползаю с подоконника на пол.
Мамочки…
Трогаю свои щеки. Они пылают. И плечи тоже, и пальцы.
Да я вся горю.
Меня распирают эмоции, и я абсолютно не могу понять, какие они. Злость? Страх? Или же… или же все это мне нравится? Может быть, это эйфория такая?
Встряхнув головой, припадаю лицом к ладоням. Рычу.
Он этого не делал. Конечно, он этого не делал. Не он меня там закрыл. Не он…
* * *
Всю ночь я ворочаюсь. Уснуть удается только под утро. Буквально за час до будильника.
Катька просыпается первой. Слышу, как шелестит одеждой, подмурлыкивает музыке в наушниках и водит кисточкой по лицу, усевшись перед зеркалом.
Нехотя поднимаюсь и иду в душ. До сих пор в себя не пришла. Не могу. После вчерашнего визита Азарина я чуть было с ума не сошла. Всю ночь его лицо перед глазами мелькало. Туда-сюда.
Нет! Встряхиваю головой. Так же больше нельзя…
Нельзя.
Умываюсь. Расчесываюсь, делаю легкий макияж, переодеваюсь. Все исключительно на автомате. Перед тем как открыть дверь, замираю. Страшно туда выходить. А после его угроз-обещаний особенно.
Если он и правда решит…
Бред же? Бред.
Выдыхаю и тяну ручку на себя. Катя сегодня в основном молчит. А мне впервые хочется, чтобы она болтала.
Азарин появляется в классе последним. Я даже зажмуриваюсь. Так боюсь, что чего-нибудь выкинет. Но он просто садится рядом. Выдыхаю. Тихо-тихо.
Смотрю на свои руки.
Тим тем временем перебрасывается какими-то шуточками с Андреем. Их смех действует на нервы. Замечаю, как на нас поглядывает Катя. Сначала на меня, потом на брата. Мельком, я бы даже сказала, настороженно.
Ну да, вчера она застала меня в комнате в слезах.
Я понятия не имею, почему рыдала. Видимо, просто прорвались скопленные за эти недели эмоции. Я же даже после переезда не плакала. Грустила только, а вчера будто дала волю чувствам. Всем.
Взахлеб просто рыдала.
Катюха успокаивала, что-то бормотала, смешила, обзывала Азарина… Как только ни обзывала.
Под конец я хлюпала носом, но тоже смеялась.
Вот и сейчас она явно переживает. Не зря же прожигает Тима взглядом. А ему все нипочем. Он ловит ее укор и вообще никак не реагирует. Хотя нет, ухмыляется.
Как только алгебраичка заходит в класс, Токман отвлекается на домашнее задание.
Первым сегодня геометрия. Иду отвечать, перерисовываю на доску домашнюю задачку, а потом невзначай смотрю на Тима.
Сама не знаю, зачем это делаю, просто так долго ощущала на спине его взгляд, что не могла не повернуться. Аж мышцы свело.
Глаза в глаза. Сердце непривычно колет. Я краснею.
Математичка подбрасывает несколько вопросов. Стараюсь вникнуть в суть. Открываю рот. Запинаюсь и впервые в жизни забываю, о чем говорить. Учила же. Учила.
Прикрываю глаза. Секундой позже смотрю себе под ноги, осознавая, что в голове пусто. Вакуум. Я просто чистый лист. Хлопаю глазами как дура и ни черта не могу вспомнить.
– Я не помню, – бормочу совсем тихо.
Выглядит это позорно, особенно когда Зверева начинает переспрашивать. Причем будто с издевкой.
– Не помню, – кручу головой на ее дополнительный вопрос. Или вопрос в помощь… Понятия не имею.
Зверева вздыхает, несколько раз ударяет колпачком ручки по столу. Смотрит на меня строго, будто стыдит. А когда открывает рот, понимаю, что не будто…
– Думаю, ваше общение с Азариным не идет вам на пользу, – заключает, прежде чем отпустить меня за парту. – Тройка, Громова. Не знать ни одного определения. За что вам только пятерки ставили?
Воспринимаю ее вопрос как риторический и плетусь на свое место.
Остаток урока пялюсь в учебник. Я здесь меньше месяца, а уже успела получить целых две тройки. В жизни не получала, а тут…
Всхлипываю, крепче сжимаю стилус в пальцах.
Слышу сбоку шевеление. Тим касается моего запястья. Первым выстреливает желание отдернуть руку. Я почти так и делаю. Чувствую, как энергия от плеча пробирается к кончикам фаланг, но замираю.
Медленно поворачиваюсь. Снова сталкиваюсь с ним глазами и чувствую, что его захват стал чуть-чуть сильнее. Похоже на поддержку.
Сглатываю. Прячу взгляд, но руку не убираю.
Азарин легким жестом тянет мою ладонь под парту, а потом переплетает наши пальцы. Губы покалывает, а внутри разрастается какая-то невероятная сила. Она неподвластна разуму. Я чувствую, как наполняюсь ей до краев. Переполняет.
Бедное сердце вот-вот выпрыгнет из грудной клетки. Оно так громко стучит. Удар за ударом. Мурашки собираются тонкой нитью. Рассыпаются по позвоночнику, доползая до шеи. Ежусь, но потом меня резко отпускает.
Дыхание выравнивается, и глаза больше не печет от подкатывающих слез.
Тим продолжает сжимать мою ладонь под партой. Выдыхаю и понимаю, что в какой-то момент в ответ вцепилась ему в руку мертвой хваткой.
После звонка Тимофей не уходит с Королевым. Остается и ждет меня. Это не ускользает от любопытствующих глаз одноклассников. Катька молча следует за Данисом, который что-то ей нашептывает. Провожаю ее взглядом и крепко прижимаю к груди планшет.
– Идем?
Голос Тима кажется таким громким, хоть в реальности не повысился ни на йоту.
– Да, – бормочу растерянно и, ускорившись, почти бегу в следующий класс.
Физик весь урок посвящает лекции.
Я его слушаю вполуха. Несколько раз ловлю себя на том, что
