комнатам и заглядывая в шкафы, убедился, что она ушла. Совсем. В шкафу одиноко болталось на вешалке дебильное платье, которое я ей купил, и рядом на тумбочке остатки денег, что я ей выдавал на расходы. Тысяча восемьсот. Кто бы сомневался. Экономная, за неделю даже пятак не потратила, а в доме чистота-порядок и полный холодильник еды по спецменю для меня. Повезет кому-то с такой хозяйкой.
Разглядывая ее паспорт, который она постеснялась достать из моего бумажника, ощутил невыносимую боль в груди. Как будто Оптимус Прайм вырвал мне сердце своей титановой рукой, ломая ребра. Надо просто перетерпеть. Все как всегда. Лучше не вступать в отношения с такими как Катя. Правильными и хорошими девочками. И не ждать, когда она отвергнет меня, узнав лучше. Стоит только слегка раскрыться.
Для таких, как я, есть холодные и расчетливые стервы, готовые на все ради красивой жизни. Их немало, нужно только открыть инстаграм и полистать ленту с фотками предлагающих себя «принцесс». Там, где в одно фото они умудряются селфить и сиськи, и жопу, не забыв сложить накачанные губы уточкой и приподнять нарисованные брови. УТП, как говорит Никита, — «уникальное торговое предложение», в одном фото все «достоинства» сразу. Ну, тех, которых «трудно забыть, легко потерять и стремно еб…» Капец, даже мысленно, что ли, материться не буду теперь? Вакцина-Катерина, бля.
Мелодия звонка на мобильнике выдернула из вязкого болота мыслей, уничтожающих душу.
— Макс, скинь сканы паспорта Кати, только быстрее, — распорядился отец
— Она не поедет.
— Это ты можешь не ехать, а для Екатерины у меня важное задание, — отрезал папа и отключился.
Да мне не сложно. Скинул сканы и завалился играть. Воскресенье. Имею право делать, что хочу. Минут через двадцать сообразил, что тупо выезжаю на танке, позволяю себя расстрелять без сопротивления и снова перезагружаю игру, потратив все жизни. Виртуальный самоубийца.
Интересно, куда пигалица ушла. Опять к подруге или теперь уже к Валерону? И какое задание у папы для нее? Наверное, бабуля в курсе, решил я и позвонил ей. После череды эмоциональных приветствий, претензий, что не звоню и не приезжаю, наконец-то сама заговорила о Кате.
— Жду тебя с твоей девочкой, Массимо. Твой безумный папа мне блоху в ухо посадил.
— Ба, по-русски это звучит хреново, — морщусь я от ее привычки говорить выражения, понятные только итальянцам, на русском. — Посеял сомнения, значит, насчет нас с Катей. Так и говори. Какая на этот раз затея у моего папули?
— Да какие у него могут быть затеи в квадратной голове? Он сказал, что девочка болезненная и ей надо на море, так что жду вас, Массимо, ты мне обещал! — приговорила меня бабуля к поездке.
И правда, давно не был. Поеду. Но вот как быть с Катей? Надо вернуться в начало, как говорит бабушка, если где-то сбился с пути. Только, как оказалось, у меня этих начал несколько. С самого начала найти другой путь или окончательно забить на прежнюю жизнь, где меня устраивало абсолютно все. Даже не так. Это был единственный приемлемый вариант существования для меня. Или с того вечера, когда Катя согласилась мне помочь? И я, кажется, должен был помогать с учебой, например. Только вот свои обещания я как-то частично забыл. Избирательная память — еще одно мое прекрасное качество. Какое начало выбрать?
В квартире сидеть стало тошно. Филька со мной не разговаривает, бойкот объявил. Носа своего усатого из Катиной комнаты не показывает. Скучает, наверное.
Решив пробежаться по вечерней набережной Яузы, обнаружил, что мои кроссовки приклеены к полу. Маленькая месть кареглазого скорпиончика. Самый вредный знак зодиака. Не смогла уйти, не напакостив, пигалица моя… недостижимая.
Бег всегда приносит ясность мыслей. Музыка в наушниках, ритмичные движения и скользящая панорама вечерней Москвы. Для кого-то это тяжелая физическая нагрузка, а для меня — релакс головы и тела. Два минуса только: огромная загрязненность воздуха выхлопными газами и гребаные любители передвижения по тротуарам на моноколесе или гироскутере, путающиеся под ногами.
В доме подруги Кати горят почти все окна. А я сижу на качелях и, разглядывая те, что в зоне видимости, пытаюсь увидеть ее. И на чердаке опять свет горит. Долбаные наркоманы. Потом дети найдут их шприцы и заразятся смертельными заболеваниями. Сделать, что ли, полезное для общества дело и написать в «Добродел» про такой беспредел и безразличие участкового к нарушениям? Надо только убедиться, что это так.
Развалившись чуть левее от чердачного окошка, осторожно заглянул в помещение чердака и едва не соскользнул с хлипкой планки снегозадержателя.
Безумство, сумасшествие. Как можно жить в таких условиях? Она спятила? «Или ты, мудак, не оставил ей другого выбора», — подсказал гадкий я.
Я полулежал на скосе крыши и наблюдал за Катей. Катюша сидела на старом обшарпанном диване, судя по дизайну, довоенных времен. Укутавшись в вязаную кофту, как обычно, на пару размеров больше, с учебником и ворохом конспектов, занималась, периодически разглядывала что-то в телефоне. Скорее всего, тут она и жила раньше, а не у какой-то неведомой подруги.
Кажется, я определился, к какому началу вернуться. Я просто не могу оставить ее тут. Перекрытия крыши не предназначены для сохранения тепла на чердаке, она сто пудов не выживет тут зимой. Или еще раньше ее попросту выгонят на улицу. Прикинув размер окошка, постучал по стеклу, повиснув на раме и уперевшись ногами в профиль, напугал пигалицу до предобморочного состояния. Катя пару минут не решалась подойти к окну, пристально вглядываясь в темноту. Но, к моему облегчению, все же осмелилась и, разглядев меня, сразу распахнула створку. Но только одну, я застряну в ней точно, как Винни-Пух в норе Кролика.
— Ты сумасшедший? — пролепетала Катя, добавив мне невеселых мыслей. Кажется, я акустический наркоман. Подсел на ее нежное звучание. Дайте дозу.
— Как и ты. Палата двухместная? Открой вторую створку.
Но Катя не спешила меня запускать в свое модное жилище с популярным нынче лофт-дизайном с элементами аутентичности.
— Ты неизлечим. Сожалею. Зачем ты здесь… повесился?
— Я Бэтмен, людям вот помогаю по ночам. Открой вторую створку, говорю.
— Максим, уходи, у меня будут проблемы из-за тебя.
— Я без тебя не уйду. Давай заново, а?
— Чего? Убирайся отсюда, мышь ночная!
Катя схватилась за створку, намереваясь закрыть, и я решил схитрить, опуская руки, произнес:
— Ну, тогда я полетел.
Катя побледнела, насколько это вообще возможно в ее случае, и, одной рукой вцепившись мне в карман,
