второй отщелкнула шпингалеты. Жалко, что только за край кармана, а не занырнула в него рукой полностью. Завалившись внутрь, встал и тут же ударился затылком о потолок чердака, до звездочек из глаз и звона пустой башки.
— Катюш, — голосом умирающего зову искрящуюся фею в расплывающейся картинке, — у меня, кажется, сотрясение, — жалуюсь ей и плетусь на диван, но даже сесть на эту засаленную ткань не могу. В нем наверняка и клопы есть. А может, и пара бомжей на нём окочурилась. Катя осторожно ощупывает пострадавшую голову и бормочет:
— Шишка будет, больно?
— Очень. Мне теперь требуется твой ежедневный уход. Собирайся домой. Ты нарушаешь контракт!
— Обалдел? Это ты не выполняешь договоренностей, а с меня требуешь по полной и даже не считаешься с моими планами. И пристаешь ко мне!
— Теперь буду выполнять. Хочешь, каждый день буду с уроками помогать? И не буду я к тебе приставать, больно надо!
— Ты опять врешь все! Ты же на базе живешь!
— Я могу приезжать домой в любой день. Катя, тут нельзя оставаться, это же трэш какой-то! Быстро собирайся, пока я полицию не вызвал! Так что или со мной, или в обезьянник. Выбирай.
Демонстративно достаю телефон и наслаждаюсь видом сверкающих глаз на раскрасневшемся лице пигалицы.
— Ты не Медвежаец… ты монстр! — срывающимся голосом кричит Катя.
Кажется, перегнул. Боится ментов? Интересно, почему? Пока Катя бегает по крошечному периметру, разгоняя пыль, начинаю сам складывать ее вещи в дорожную сумку. Через пару минут дверь на чердак распахивается и на пороге возникает мадам в халате и пучком на голове.
— Что здесь происходит? — тоном директора советского сельпо интересуется дама.
— Отдел иммиграционного контроля. Девушка без документов. Задерживаем до выяснения. Это вы ее тут скрывали? — вальяжно подхожу к женщине, прищурив глаза.
— Что вы! Конечно, нет! Я просто живу на девятом… услышала шум и прибежала. Забирайте, конечно! До свидания!
— В какой квартире вы живете? Фамилия, имя, отчество? — продолжаю запугивать, но женщина делает вид, что не слышит и убегает вниз по лестнице.
Поворачиваюсь от двери и вижу, что Катя совершенно потеряна. Неужели так дорог ей этот чердак? Бред какой-то.
— Дома поговорим, — сообщаю ей, закидывая на плечо сумку, тащу ее за руку на выход.
Какая же я глупая! Решила вчера, что он ревнует! А он сегодня так жестоко посмеялся надо мной! Разочек может трахнуть! Наверное, напялив мне мешок на голову. Я же для него нищенка с городской свалки! Его эрекция еще не говорит ни о чем. Тем более с утра.
Мы, когда с девчонками впервые увидели палаточный городок в мужской спальне, прокравшись к ним утром, чтобы положить подарки на двадцать третье февраля, долго потом их стебали. Пока Ванька нам по ушам не надавал и не объяснил, что они не контролируют этот физиологический процесс.
Макс закрылся в ванной, а я еще сомневалась в решении уходить и прекращать этот фарс. Но его завтрак стал последней каплей. На столе стояло блюдце с мертвой мышью и маленьким фиолетовым цветком сентябринки, который он точно сорвал с клумбы у подъезда, возвращаясь с пробежки. Он просто невыносимый грубиян и хам. И шутки у него глупые.
Домоправительница встретила меня с недовольством и запросила деньги за неделю вперед, сообщив, что душ я теперь буду делить с семьей приезжих, которые живут в каморке дворника в подвале.
Ближе к обеду позвонил Владимир Александрович и попросил отсканировать паспорт. И только тогда я вспомнила, что он остался у Макса.
— Катенька, у меня к тебе будет личная просьба, расскажу перед вылетом, вы же от нас в аэропорт поедете?
Вроде надо сказать, что никуда я не еду, или придумать что-нибудь еще. Но я не хочу подводить Макса.
— Владимир Александрович, мой паспорт у Максима, и я не знаю, откуда мы поедем, спросите у него.
Пусть сам выкручивается, этот махинатор двадцать первого века. Не собираюсь за него отдуваться!
Засев за учебниками, пыталась выполнить хоть несколько Ликиных заданий, но все время залезала в телефон и смотрела фотки Макса в его инсте. Раз двести пересмотрела в сториззапись его вчерашней тренировки. Он очень быстрый и ловкий, и вытворяет с мячом всякие финты, красуясь на камеру своей озорной улыбкой. И глядела на Макса с всклокоченными волосами и влажной кожей, и во мне разливался жар, наверное, это еще одно отклонение у меня. Меня возбуждают футболисты? Стук в окно напугал до ужаса. Это же чердак, прохожие в окно не заглядывают, как в квартире Лики на первом этаже.
Все дальнейшее смешалось в голове, как ингредиенты в смузи. Чувство стыда, что Макс увидел, где я живу, злость на его наглость и требования и безысходность, накрывшая волной после того, как домоправительница застала на чердаке постороннего, а значит, сюда мне уже больше не вернуться.
— Кать, я без машины. Прогуляемся? — выдернул меня Макс из агонии поглощающего страха будущей участи жить на теплотрассе. После того, как ему вернут все его плюшки богатой жизни. И необходимость в этом спектакле «Девушка по контракту» отпадет.
— Мне все равно.
Максим остановился и повернул мое лицо к себе. Ну, ему же так удобно. Это я чуть ли шею не сворачиваю, задирая голову, чтобы смотреть на него.
— Эй, Пигалица, ты чего? Тебе нравилось так жить?
— Нет.
Не хочу с ним разговаривать и, выдернув руку, быстрым шагом спешу от него, надеясь, что он будет идти позади и отстанет от меня с вопросами. Но Макс, как обычно, мгновенно меня обгоняет и, перегораживая дорогу, заставляет остановиться.
— Так, Карлсон, выключай пропеллер, все равно догоню. Давай внесем в контракт поправки. Будем жить вместе, пока у тебя не появится другая жилплощадь. Ну, может, замуж выйдешь или сама купишь. Будем типа парой, даже если мне все вернут.
— А если… ты захочешь жениться раньше?
Макс посмотрел на меня как на чокнутую и расхохотался. Что смешного? Я, может, еще лет пять буду скитаться. За это время все что угодно может случиться.
— Не в этой жизни, Пигалица! Пойдем по набережной, немного дальше, но зато красиво.
Наверное, со стороны мы действительно были похожи на влюбленных. Медвежаец, размахивая руками, рассказывал всякие истории из своей жизни, о местах, которые мы видели по дороге. Я не все слова понимала и только по
