панорамными стеклами и все тем же видом на лес, я была уже безоговорочно влюблена в этот дом, хотя поверить в то, что он когда-то будет принадлежать мне и моей дочери, я не могла. Не видела себя в этом роскошном месте, не видела и не представляла. Это было похоже даже не на сказку, а на какой-то психологический триллер. Словно кто-то сверху наблюдал за моим поведением, ставя эксперименты.
— Отвези меня домой, — потерянно выдохнула, замерев на пороге помещения с бассейном. Все это было слишком.
Для меня еще днем было слишком, а сейчас я была слабее механической куклы, потому что и завода во мне не осталось, а ведь дома еще нужно будет кормить Маришу кашей, купать и укачивать на ночь, а потом вышить две брошки. Сил не было. Я опять села на заднем сиденье, прикрыла глаза на пару секундочек, прислонившись головой к детскому автокреслу, и, кажется, уснула.
Проснулась от ощущения чьего-то присутствия, распахнула глаза и встретилась взглядом с Глебом. Мужчина сидел вполоборота на водительском сиденье и внимательно разглядывал меня.
— Привет, — зачем-то шепнула, теряясь от неловкости ситуации.
— Марина уснула следом за тобой, — тихо произнес он, не разрывая нашего зрительного контакта. Я пыталась понять, что же у этого мужчины на уме, о чем он думал, когда так внимательно смотрел, и у меня ничего не выходило, потому что сейчас мне виделась некая теплота, которая никак не вязалось с его прежним поведением.
— Она всегда легко укачивается в движении, — я выпрямилась и потянулась, — будь то коляска, слинг или машина, — на последнем слове я все же не смогла сдержать зевка и быстро прикрыла рот ладонью.
— Давай я ее опять вместе с креслом вытащу, — он бросил короткий взгляд в сторону Мариши, — чтобы не разбудить.
— Давай, — кивнула, сглотнув, и подхватила сумку. Нужно было скорее выйти на волю. То есть на воздух. Какая-то иррациональная неловкость не отпускала меня: я носила под сердцем ребенка от этого мужчины, но он был для меня абсолютно чужим...
Дневная жара спала, но вечерней прохлады еще не ощущалось.
— Поскорей бы закончилась эта жара, — сказала я, чтобы хоть как-то разбавить ту давящую тишину, что сквозила между нами, но Вавилов вмиг словно окаменел, его плечи напряглись, а взгляд стал острым, словно он учуял жертву и приглядывался, с какой стороны к ней лучше подступить, цепко подмечал каждую мелочь.
— Тебе часто так плохо из-за духоты?
— Нет, — я качнула головой, — просто само по себе у меня пониженное давление. С Мариной так же было, во время беременности оно понижалось еще сильнее, но ничего страшного, как видишь. — Я улыбнулась и заглянула в приоткрытую дверь машины. — Со мной и Мариной все в порядке.
Глеб кивнул, вот только заходившие желваки и сжатая челюсть выдали его с головой. А я, пожалуй, впервые смогла безошибочно определить по виду мужчины, в каком ключе сейчас протекали его мысли. В недобром. Опять он на меня разозлился. Или на ситуацию — как знать.
В подъезде мы поднимались в полной тишине, то ли не желая разбудить Маришу, то ли опасаясь вступать в диалог, с чем у нас явно не складывалось. Я открыла дверь и, придержав ее, пропустила Глеба с дочерью вперед. Мужчина пошел в сторону комнаты, когда я все же не выдержала и шепотом попросила его разуться. Он кивнул и молча, наступая себе на пятки, скинул обувь.
Мариша настолько крепко уснула, что не проснулась даже тогда, когда я вытаскивала ее из люльки.
— Она так и будет до утра спать? — зашептал Глеб у моего уха, когда я начала аккуратно снимать бодик с дочери.
— До утра, не просыпаясь, она почти никогда не спит, — так же шепотом ответила я ему. — А вот на ночь, вполне возможно, и уснет. — Пожала плечами и шепнула дочери: — Сегодня без купания, сладкая.
Я тихонечко поменяла ей памперс и одела в чистый бодик, положила Маришу в кроватку, доча лишь причмокнула губками, повернулась на бочок и уснула. Я настолько увлеклась процессом, что забыла о Глебе, который, оказывается, все это время за мной наблюдал. Обернулась и вздрогнула от неожиданности, прижав к груди тяжелый и полный подгузник, который собиралась выкинуть.
— Ты забыла, что я здесь? — улыбнулся он краешком губ и, глянув на Марину, добавил: — Вот это сон. Завидую.
— Сплюнь, — шикнула на него и пошла в кухню.
Быстро выкинула памперс, помыла руки, поставила чайник и достала из холодильника кастрюлю с супом.
— Будешь? — спросила, не оборачиваясь, пока накладывала себе в тарелку грибной суп.
Глеб долго не отвечал, и я все же обернулась, чтобы проверить, не показалось ли мне, что он следом зашел на кухню. Мужчина действительно был здесь, стоял и как-то озадаченно на меня смотрел.
— Что? — устало спросила его.
— Я даже не подумал завезти вас куда-то поесть. Вы уснули и… — Он развел руками и засунул ладони в передние карманы, выглядя при этом достаточно комично. — Я бы поел, если честно.
Я кивнула и зачем-то добавила, словно меня за язык тянули:
— У меня, конечно, тут не ресторанная еда высшего уровня, обычный суп… Так что… — Мило улыбнулась и быстро отвернулась, чтобы он не успел заметить, как я начала тут же беззвучно хихикать. Наверное, только сейчас до меня дошло. Что это не я должна чувствовать себя неуютно оттого, что на моей кухне оказался миллионер или кто он там… миллиардер. Это ему должно быть неловко.
Разогрела суп и поставила тарелку прямо перед мужчиной, он не стал воротить нос или что-то обсуждать, просто молча, быстро и с явным аппетитом съел суп. Как самый настоящий и обычный мужчина. Дедушка точно так же всегда ел, не тратя время за разговорами, и только под кружку чая с конфетами начинал задавать мне вопросы о проведенном дне в школе. Вспомнив о дедушке с бабушкой, я невольно заулыбалась, а на душе потеплело.
— Спасибо, очень вкусно.
Я кивнула, слегка смутившись, когда он решил загнать меня в краску еще сильнее.
— Повкуснее, чем в некоторых ресторанах, — бросил он мне ответку, растянув губы в лукавой улыбке.
— Чай… — В горле пересохло от его взгляда. Что же у тебя на
