Но получится ли?
— Хорошо, — бормочу я, облизывая губы. — Не пускай Майкла в воду. Обещай мне, — говорю я, зная, что старик попытается.
— Договорились. Отмечайся каждый час или около того. Постарайся немного поспать, детка, — мягко говорит он мне.
Поспать, конечно. Будто я могу спать сейчас. Но это лучше, чем просто сидеть здесь и думать о том, что мы можем умереть.
Разложив одеяло и несколько закусок, я пытаюсь заставить Калена перекусить, пока он вышагивает, прежде чем убрать их, чтобы составить рацион. Кто знает, сколько мы здесь пробудем? Я стараюсь не поддаваться панике. У нас есть другой туннель, которым мы можем воспользоваться в случае необходимости, хотя нет никакой гарантии, что он нас куда-нибудь выведет.
Думай, Пейтон. Используй логику, игнорируй крики в своей голове. Сила исходит не от тела, а от сердца.
Я позволяю словам отца наполнить мою голову, пока не смогу отогнать свой страх и обдумать ситуацию. Все произошло так быстро, но теперь у меня нет ничего, кроме времени на обдумывание и поиск решений.
Во-первых, мы должны дать им шанс пробиться к нам, а это значит — держать себя в руках, чтобы они могли сосредоточиться… а если они не смогут пробиться, тогда я найду способ выбраться отсюда. Я не собираюсь умирать в какой-то сраной пещере. Успокоившись, я решаю попытаться заснуть. Нам нужно экономить энергию, насколько это возможно.
Я ложусь, но не могу заснуть. В конце концов, Кален садится рядом со мной, и, глядя в потолок, я понимаю, что сейчас самое подходящее время получить ответы. Он не сможет убежать от меня. Да, это может быть неловко, но нам больше нечего делать, а эта ерунда с молчанием раздражает. К тому же, это может отвлечь от происходящего.
— Итак, почему ты так меня ненавидишь? — спрашиваю я, поднимаясь и скрещивая ноги, глядя на него.
Он оборачивается с широко раскрытыми глазами, прежде чем они сужаются.
— Мы не будем этого делать, — огрызается он.
— Да, будем. Сейчас или никогда, и давай посмотрим правде в глаза, все, что у нас есть — время, так почему ты так меня ненавидишь? Неужели только потому, что я ушла? — настаиваю я, наклоняя голову. Тайлер намекнул, что его брат любил меня, и Фин тоже. Это правда?
Или я просто хочу, чтобы так было? Я эгоистичная сука, которая хочет их всех.
Он вздыхает и молчит. Я думаю, что он не ответит, но потом он наконец говорит.
— Я не ненавижу тебя, Пейтон. Я ненавижу то, что ты сделала с моей семьей… со мной.
Я вздрагиваю, но я спросила, поэтому я молчу и позволяю ему продолжать, зная, что если я прерву его, он снова замолчит. Мне не хватает моего лучшего друга, моего приятеля по дайвингу, и если его разглагольствования и выплескивание на меня всего своего дерьма — способ справиться с этим, то ладно.
— И я беспокоюсь о том, что ты сделаешь с моей семьей на этот раз. Они единственное, что у меня есть, они — все. Я готов умереть, чтобы защитить их, — он поднимает голову, на мгновение показывая мне свою уязвимость. — Когда я вернулся, я был не в себе. Ты знаешь это. Они вернули меня с края тогда и каждый день с тех пор. Я пообещал себе, что буду защищать их. Это дало мне цель, но я не смог защитить их от тебя. Ты разбила их сердца, и нам пришлось собирать осколки, а теперь ты вернулась, и все снова пошло наперекосяк. Тайлер потерян, Фин цепляется за тебя как ни в чем не бывало, Риггс напуган, а я? Я в гребаном ужасе от того, что ты можешь сделать. Я не думаю, что мы сможем пережить это снова.
Я вздрагиваю и на мгновение отворачиваюсь, но он был честен со мной, так что он заслуживает того же самого.
— Я тоже. Мне страшно. Мне было страшно тогда, поэтому я и ушла.
— Я знаю, — вздыхает он. — Даже если я ненавижу это, я знаю, что ты ушла, чтобы попытаться защитить Тайлера от правды.
— Но ты все равно рассказал ему… о той ночи, — добавляю я, и он фыркает.
— Я должен был, — пробормотал он. — Хочешь знать самое ужасное? Я знал, что ты пьяна, но не мог остановиться. Я ни капельки не был пьян, но все равно поцеловал тебя в ответ, потому что представлял себе это целую вечность.
Мое сердце пропускает удар.
— Кален… я не была пьяна, — я тоже вздыхаю. Думаю, сейчас все вырвется наружу. Когда он хмурится, я грустно улыбаюсь. — Я была подвыпившей, но не пьяной. Я понимала, что делаю. Я просто использовала это как предлог, чтобы поцеловать тебя. Сделала то, чего давно хотела. Я страдала и была потеряна, а ты был моим буйком среди всего этого. Высокий, темный и сильный, обнимающий меня так крепко, что я смогла дышать впервые с тех пор, как узнала новости о своем отце. Я хотела повторить это снова, до сих пор хочу, и это заставляет меня ненавидеть себя, потому что это убило бы Тайлера. Я ушла, чтобы не сломать вас обоих, чтобы не разрушить ваши отношения. Я ушла, потому что испугалась того, насколько глубоко вы все мне дороги.
Он смотрит на меня, и я смотрю в ответ. Мы оба не знаем, что сказать. По сути, мы только что признались, что хотели друг друга… и до сих пор хотим.
— Так что же мы будем делать дальше? — нерешительно спрашивает он.
— Мы можем быть друзьями? — предлагаю я.
Он грубо смеется.
— Нет, мы не можем.
— Подожди, почему? — спрашиваю я. — Раньше мы были друзьями.
— Мы никогда не были просто друзьями, Пейтон, и это было еще до того, как я узнал, какова ты на вкус. Я не хочу быть друзьями, — эти жаждущие темные глаза смотрят на меня. — Я хочу трахнуть тебя, всегда хотел, — прямо заявляет он.
Я вдыхаю в шоке. Две минуты назад он не мог смотреть на меня, а теперь признается, что хочет меня? Это повергает меня в шок, но счастье охватывает меня от осознания того, что он хочет меня так же сильно, как я хочу его. Я не могу не облизывать губы, глядя на него, моя киска начинает пульсировать, когда я представляю, как он делает именно это — трахает меня.
— Итак, что это нам дает? Ты все еще ненавидишь меня, Кал.
Он пробегает взглядом по мне, похоть наполняет его глаза, как свет в темноте, на который я не могу не обратить внимания, и я дрожу от его силы.
— Может, и так. Я все еще могу ненавидеть тебя и хотеть зацеловать тебя до смерти.
Мое сердце замирает, а желудок сжимается. Мы смотрим друг на друга, оба зная, что не должны этого делать, но не в силах сдержаться. То же электричество и похоть все еще пылают между нами, сильнее, чем когда-либо прежде. Мы знаем о последствиях желания друг друга, но это нас не останавливает. Мы подобны кораблям в шторм, которые неизбежно потерпят крушение. Этот мир всегда возвращает меня к Калену, и я боролась с этим так долго, так чертовски долго. Я лгала себе, говоря, что не хочу его, но глядя в его темные глаза, я не могу лгать. Я не могу бороться.
Он нужен мне.
На мгновение мне хочется быть слабой. Мне страшно, я заперта в пещере, из которой мы можем не выбраться. Возможно, мы скоро умрем… и я не могу умереть, не попробовав его снова. Не испытав весь этот голод и гнев, наполняющий меня, не попробовав вкус этих эмоций на его губах и не почувствовав их в его руках.
Я бросаюсь на него, и он ловит меня, чтобы я не поранилась. В этот раз я отказываюсь быть отвергнутой. Он не может говорить такое дерьмо, смотреть на меня так, словно он никогда ничего не хотел так сильно, как меня, а потом оттолкнуть меня. Никогда снова. Устроившись на его коленях, я обхватываю его лицо и приникаю к нему, пока мои губы не находят его. Он замирает, даже не дыша на мгновение, прежде чем застонать. Он хватает меня за волосы, углубляя поцелуй. Он доминирует над моим ртом. Как и в первый раз, в поцелуе чувствуется боль, темнота, и это вызывает привыкание.
Это заставляет меня прижиматься ближе к его телу. Он так отличается от Тайлера и Фина, но все они одинаково удивительны. Очевидно, он чувствует то же самое и подпитывается потребностью, с которой мы так долго боролись, потому что он переворачивает нас и прижимает меня к уступу. Огромное тело возвышается надо мной, удерживая меня, а его рот снова накрывает мой. Он покусывает и посасывает, владея поцелуем, владея мной.
