Все происходит так же, как в ту ночь, с поцелуем, который я никогда не смогу забыть, от мужчины, в которого я никогда не должна была влюбляться.
Я стону ему в рот, и он глотает звук. Он хватает молнию моего костюма и тянет вниз, пока моя грудь, обтянутая лишь спортивным лифчиком, не обнажается. Затем он стягивает и лифчик, и его пальцы мгновенно крутят мои соски, словно наказывая меня за то, как сильно он меня хочет. Я выгибаюсь дугой от его прикосновений, моя киска становится стыдливо влажной, пульсируя в такт сердцу.
Обхватив ногами его талию, я чувствую его твердую длину, прижатую ко мне даже через костюм. Он сжимает и обхватывает мою грудь, пока я снова не начинаю стонать ему в рот. Он рычит, звук такой мужественный и глубокий, что я дрожу, когда он вжимается в меня своим членом. Кален отрывается от моего рта, и я задыхаюсь, откидывая голову назад, когда он целует меня в горло. Мы знаем, что если остановимся или замешкаемся хоть на мгновение, чары разрушатся. Чувство вины и прошлое встанут между нами, но ни один из нас не хочет подобного на этот раз. Это безумие, его губы не отрываются от моей кожи, и каждый поцелуй оставляет на мне клеймо, которое я чувствую до самой глубины души. Он скользит губами вниз, пока не касается моей груди, и его темные глаза сталкиваются с моими, когда он вбирает в рот мой сосок.
От этого грязного зрелища я дрожу, прижимаюсь к нему, отчаянно нуждаясь в этом. Мы теряемся друг в друге, забывая обо всем остальном — о других, о пещере. Остаемся только мы и голод, который всегда существовал между нами. Потираясь о его твердый член, я умоляю его своим телом трахнуть меня, взять меня так, как он меня ненавидит, и выплеснуть всю эту силу на мою кожу, пока я не задохнусь. Я хочу, чтобы он смыл всю душевную боль и печаль, пока не останется лишь любовь, которую я испытываю к этому человеку.
Раздается треск коммуникаторов.
— Вы оба в порядке?
Мы замираем при звуке голоса Тайлера, чувство вины мгновенно охватывает нас обоих. Оно заполняет меня так же быстро, как и похоть, и слезы застилают мои глаза. Какого черта я делаю? Разве я недостаточно испортила эти отношения? Кален отшатывается назад, поспешно отстраняясь от меня, его губы ушиблены от нашего поцелуя. Я сажусь, быстро натягиваю бюстгальтер и застегиваю молнию на костюме, его глаза следят за этим движением с голодом и стыдом. Сглотнув, я отворачиваюсь, сдерживая слезы, пока мой разум яростно кричит на меня, бросая оскорбления за то, что я снова поддалась.
Я хватаю коммуникатор.
— Ага, в порядке, — прокашливаюсь, прочищая горло от хрипоты. — Как обстоят дела там?
Мои глаза переходят на Калена, и я вижу, что он ведет ту же внутреннюю войну, что и я. Я не могу отвести от него взгляда. Даже если голос Тайлера звучит снова, даже если мы чувствуем себя виноватыми и ненавидим то, что хотим друг друга, — мы не можем остановиться. Мы постоянно притягиваемся друг к другу. Моя киска все еще мокрая и пульсирует, а губы болят от его разрушительных прикосновений.
Я хочу большего.
— Мы собираемся доставить оборудование, чтобы выкопать вас. Процесс идет медленно, но я клянусь, детка, мы стараемся, хорошо? Так что держись, вы оба, — даже сейчас мужчина, которого я должна пытаться вернуть, которого я все еще люблю, пытается спасти меня, а я думаю о том, как хорошо было бы трахнуть его брата.
Ага, хорошо… Я буду держаться здесь, с руками и ртом его брата на моем теле. Блять, я извращенка.
— Хорошо, будь осторожен, — рассеянно произношу я, облизывая языком свои воспаленные губы, чтобы снова почувствовать его вкус, пока я отключаю связь. Наше дыхание тяжелое, а его губы напряжены, мы оба уставились друг на друга, не зная, что делать.
— Нам нужно поспать, — пробормотал он, его тембр темный и грубый. Это посылает дрожь по мне, и он замечает это, его глаза на мгновение закрываются. — Черт, принцесса, перестань смотреть на меня так.
— Как? — отвечаю я с озорной улыбкой.
— Как будто ты хочешь, чтобы я нагнул тебя и трахнул прямо здесь, проклиная все последствия, несмотря на то, что мой брат борется за то, чтобы добраться до нас, — прорычал он. Его глаза сузились, когда я ничего не ответила. — Спать, нам нужно поспать, — ворчит он, но говорит ли он со мной или с самим собой?
Я киваю и хватаю одеяло, ложусь и пытаюсь устроиться поудобнее, но это трудно, и моя спина все еще болит от удара о стену. Ругнувшись, Кален придвигается ко мне сзади, прижимаясь своим твердым телом к моему, и подкладывает свою руку мне под голову, как подушку, а другую руку перекидывает через мое тело, прижимая меня к себе.
— Лишь потому, что здесь одно одеяло, слышишь меня, Эндрюс? А теперь спи.
Я снова превратилась в Эндрюс. Интересно, это произошло до или после того, как он присосался к моей груди?
Закрывая глаза, я пытаюсь уснуть, но мысли о том, что я заперта здесь, заставляют мой разум бежать со скоростью миллион миль в минуту, не говоря уже о воспоминаниях о том, как рот Калена прижимался к моему и как он наблюдал за мной, посасывая мои соски. К тому же, ощущение его твердого тела против моей спины совсем не помогает мне успокоиться. Вздыхая, я извиваюсь на твердой земле, пока Кален не рычит:
— Прекрати, блять, толкаться своей задницей в мой член.
— Я не толкалась. Я пытаюсь устроить… — мои слова резко обрываются на вздохе, когда его рука обрушивается прямо на мою киску. Этот ублюдок только что шлепнул мою гребаную киску, какого хрена?
— Прекрати, — требует он.
Задыхаясь, я замираю на мгновение.
— Серьезно, я просто… — я вскрикиваю, когда меня резко переворачивают, и мой лоб сталкивается с его твердой грудью. Он ухмыляется, фиксируя мои ноги и обхватывая меня руками, заставляя лечь на него.
— Вот, ты в тепле, не на твердой земле, и я могу удержать тебя от гребаного прижимания ко мне, — бормочет он.
— О да, так намного лучше, — поддразниваю я, поднимая голову и встречаясь с его темными глазами.
— Принцесса, клянусь, я брошу тебя в воду, чтобы ты остыла, если ты не прекратишь, — предупреждает он, его глаза закрываются, когда он укладывается обратно. Задыхаясь, я устраиваюсь поудобнее и кладу голову на его твердую грудь, прислушиваясь к учащенному биению его сердца. Мы оба стараемся не обращать внимания на явный признак его возбуждения.
Здесь тихо, не считая шума сдвигающихся камней и медленного плеска воды о камни.
— Кал? — тихо бормочу я.
— Что? — рычит он.
Колеблюсь, но я должна спросить.
— Мы ведь выберемся отсюда, правда? — мне трудно признаться, что я боюсь. Обычно я мало чего боюсь, но это… это чертовски мрачно. Я знаю шансы, это один из худших вариантов, который может произойти. Возможно, мы пройдем через другой туннель, возможно, нет. Там может быть вода, а у нас только одно снаряжение.
Столько всего может пойти не так, поэтому лежание в его объятиях кажется единственным, что держит меня сейчас в узде, и мне нужно, чтобы он сказал мне, что все будет хорошо.
— Солги мне, — шепчу я, когда он молчит слишком долго.
— Никогда, — пробормотал он, прижимаясь губами к моей голове. — Мы выберемся, принцесса. Ты никогда не сдавалась раньше, так не начинай сейчас. Это всего лишь ухаб на дороге, новое приключение.
Новое приключение. Черт, надеюсь, он прав.
ДВАДЦАТЬ ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ТАЙЛЕР
Мы должны вытащить их оттуда. Паника поглощает меня, но все смотрят на меня, как на лидера, чтобы убедиться, что мы вытащим Пейтон и Калена из пещеры. Мое сердце остановилось, когда я услышал это через радио. Я думал, что потерял их обоих.
На долю секунды все показалось таким глупым, все споры и сопротивление, потому что на одно мгновение их не стало, и все, о чем я мог думать, это о том, что ничто не имеет значения, кроме их присутствия в моей жизни. Ни прошлое, ни тот факт, что она хочет моего брата, а он хочет ее. Все, что имело значение — это они.
