- Есть, - прошла в комнату и поставила коктейли на тумбочку.
- Значит можно, - отмахнулся Миша.
- Нельзя, - топнула ножкой Маша, - у нее кольца нет, - ткнула пальчиком в мою сторону.
- Чего нельзя-то Маш? - интересуюсь, сдерживая смешки. Шеф на полу тоже сцеживает улыбочки в кулак.
Хотя вариантов не так много - паспорт, кольцо - похоже племянники решили нас поженить.
Только не тут то было.
- Ну чего ты как маленькая? - возмутилась племяшка, тряся передо мной раскрытой ладонью, - Обниматься вам нельзя. Я спросила у папы откуда берутся дети. Папа сказал, что когда дяденька обнимает тетеньку, у тетеньки потом растет животик и оттуда появляется ребенок. Я с Петькой обнималась обнималась, а живот так и не вырос. Папа сказал, что сначало пусть кольцо мне на палец наденет, а потом уже протягивает ко мне свои ручонки. Я заставила Петьку надеть мне кольцо, а живот все равно не рос. И мама сказала, что ребеночек не появится, пока у меня нет паспорта.
- Хорошо, - тяну задумчиво, афигевая от рассказа маленькой, как я еще недавно думала, девочки, - а обниматься то почему нельзя? Паспорт есть, но колечка то нету, значит не забеременею?
- Ну ты ваще. - качает головой Маша. И весь ее вид кричит о том, что она считает меня недалекого ума. - Если обниматься без кольца, то ты станешь дурой. Так деда сказал. Да, да.
- Ааааа…
- Он так сказал бабушке. Что мама с папой обнималась, ребенок в животике растет, а кольцо не берет у него, значит дура.
На этом моменте я окончательно выпала в осадок.
Даже не знаю, что меня поразило больше. Рассуждение племяшки или то, что у Пети с Леськой закручивается очередная Санта Барбара.
- А ты мне ничего не хочешь рассказать? - спрашиваю у Леськи.
- Эм… дай-ка подумать? - театральной стучит указательным пальцем по подбородку. - Кажется, нет. - соизволила таки после демонстративной паузы ответить. Только не совсем то, что я хочу услышать.
- Тебе кажется. Расскажи-ка о том, что у вас происходит с Петром. - подсказываю очень интересную тему для разговоров.
- Предлагаю уговор, - подхватывается сестра, - ты звонишь отцу, а я тебе все рассказываю.
“Гениальная” идея. Сейчас вот прям разбежалась и позвонила, ага.
- И это мне предлагает та, кто даже лежа в больнице просила никому об этом не сообщать.
- Потому что родители, впервые за несколько лет вырвались в отпуск и я не хочу их дергать. - дуется Леська, поняв, что план ее не удался.
- Или потому что ты беременная третьим от своего мужа, а он не нравится отцу, - подкидываю более правдоподобный вариант.
- Не нравится отцу? И что с того? - у Леськи очень правдоподобно получается изобразить удивление, вот только я на это не поведусь. Мы с ней обе знаем правду.
- Лесь… ты серьезно? Вы любите друг друга, вашим детям шесть лет, ты ждешь третьего, но не можешь жить со своим мужем и все из-за отца.
- О, боже. Ты считаешь, что это из-за отца? Нет, Юля… нет.
- А из-за кого еще, если в нашей семье все так, как хочет он? - встаю со стула и отхожу от кровати сестры.
Нужно чуть больше пространства. Чтобы можно было обхватить себя руками, чтобы спрятаться от прошлых обид, чтобы снова дышать свободно.
Можно долго возмущаться и спорить, но как не крути наш отец - диктатор. Все всегда так, как хочет и решит он. Второго мнения в нашей семье никогда не существовало. Либо его, либо не правильное. Самое обидное, что маму это устраивало. Она всегда заглядывала ему в рот. Поэтому я в свое время и сбежала, сбежала и поклялась не возвращаться в тот дом.
Там стены пропитаны полным контролем и подчинением. Он называл это заботой, я называла клеткой. Он выбирал все, начиная от школы и кружков, заканчивая друзьями и университетом. Когда остро встал вопрос о парне и мне были показаны несколько страниц в социальных сетях одобренных отцом кандидатур, а мои документы уже лежали в выбранном им универе, я сбежала.
- Я не живу со своим мужем, потому что он накосячил и накосячил сильно. Но проблема в том, что я хочу быть с ним, но не могу, пока он не поймет, что я и дети это все, что ему нужно и точно не повторит своей ошибки. Я даже не предполагала, что ты считаешь отца виноватым в этом.
- Петя накосячил сильно? - я не верю в то, что говорит моя сестра.
Я видела, как он ее любит, как заботится о ней и он мне искренне нравился. Он не заставлял, не подавлял, мне казалось что они просто идеальная пара. Я так за них радовалась и, когда сестра ушла с ним из дома, я говорила - “вот хотя бы кто-то вырвался”.
А отец, он никогда не одобрял выбор Леськи, никогда не проявлял хоть капельку гостеприимства или дружелюбия. Леське так и не удавалось отстоять своего мужа перед отцом, Петя это делал сам. Он всегда очень грамотно и четко ставил отца на место, от чего я восхищалась им ещё больше и искренне радовалась за сестру.
Три года назад, мы рассорились с Леськой именно из-за того, что она сдалась и послушалась отца, за эти годы он так и не оставил попыток переубедить ее вернуться домой. Даже, когда у них с Петей появились уже дети. Отец в внуках души не чаял, но продолжал ненавидеть их отца.
Леська мне не отвечает. Просто смотрит на меня глазами побитой собаки и в ее взгляде такая боль, что сомнений не остается - она мне не врет.
Смотрю на всегда жизнерадостную и озорную сестру и меня осеняет ужасная мысль:
- Лесь он тебе изменил? - спрашиваю и сама холодею от этого.
Сестра еще больше бледнеет и я понимаю, что попала в точку и мне тоже становится хреново. Потому что смотря на них я верила в идеальные пары, верила в отношения, верила в настоящих мужчин, для которых женщина не вещь или предмет интерьера, а партнер.
- Почему ты мне раньше об этом не говорила Леська?
Сестра лишь горько усмехается:
- Знаешь сестренка, это не то, чем люди обычно хвастают, - отвечает и отпускает глаза на свои сжатые в замок руки.
Сижу и понимаю, что вот так вот и развенчиваются мифы. На пару Леська и Петя, я готова была молиться. Они были для меня примером для подражания. Леська, которая всегда поддерживала мужа и муж который был всегда для нее опорой.
Вижу, как сестре больно. Она не поднимает на меня глаз, кончиками пальцев смахивает с щек слезы, а я вижу и понимаю, что ей по-настоящему больно, а ещё больнее от того, что именно я ей напомнила снова об этом.
- Это я попросила отца, чтобы он развел нас с Петей, - глухо говорит Леська, - он никогда не лез в наши отношения, не вмешивался. Я сама приняла решение вернуться к ним в дом и сейчас он прекрасно знает о том, что я встречаюсь с бывшим мужем и ничего на это не говорит. Юль, ты перевернула во многом отношение отца ко всему, что он делал. Он всегда считал, что он прав, а после твоего побега он будто постарел на десятки лет. Я никогда его не видела таким разбитым, он долго не разговаривал ни со мной, ни с мамой, все больше молчал, запирался у себя в кабинете, много пил. Мы не знали, как вытащить его из этого. Ну и тебе говорить не хотели. Мы знали, что ты поступила в университет, узнали, что ты там дружишь с парнем Васей и не стали вмешиваться, не стали ничего говорить. А потом он как будто очнулся, пришел в себя, сначала интересовался у нас, где ты и что с тобой. Мы очень боялись, что он снова возьмется за старое, но он все эти годы только наблюдал за тобой и Юля, поверь, он очень гордится тем, какой ты стала. Он не приходил все эти годы к тебе, только из-за страха, что ты его прогонишь, не примешь, не станешь слушать.
Я сижу ни жива, ни мертва и слушаю, что говорит сестра. Но сколько бы не слушала, в голове это никак не укладывалось. Вспоминаю поведение отца, как он контролировал каждый шаг, не давал никакой свободы и мне сложно представить, что он вдруг начал гордиться тем, что я делаю сама без его помощи. Очень сложно избавляться от старых привычек. Видимо мое негативное отношение к отцу, это уже тоже привычка.
Все эти годы я искренне полагала, что он просто вычеркнул меня из своей жизни, поэтому больше не появляется и не вмешивается.
