Я посмотрела вверх на него. У меня не было и шанса сказать хоть что-то, поскольку его губы опустились к моим, мягкие и нежные, как перышко, прошлись по моим губам.
Он не делал попыток поцеловать меня с момента нападения. Но это было ни на что не похоже; тот Рем не целовался нежно. Он был страстным, жестким и настойчивым. Он старался быть нежным, когда его губы бродили по моим, сладкие и теплые, но мне нужен он грубый и неумолимый. Мне нужен был Рем, который был Ремом.
— Боже, Рем, поцелуй меня, черт побери.
— Тебе только швы…
— Если ты не поцелуешь меня, как делаешь это, прямо сейчас, я уйду, — это была ложь и, думаю, он знал это.
Он застонал и развернул меня вокруг, я отклонилась назад, пока спина не уперлась в машину. Его рот обрушился на меня жестко, стремительно, утверждающе, и завладевая мной одним махом. Мои руки скользнули вверх по его груди, чтобы ощутить биение его сердца под моими ладонями.
Он на секунду откинулся назад, чтобы посмотреть на меня, затем наклонил голову и его рот снова оказался на моем. Это были две машины, столкнувшиеся, погнувшиеся, потом сломанные, а теперь сплавленные вместе.
Боль отозвалась между ног, когда он прижался ко мне. Я потерлась бедрами о него, и он заворчал, затем скользнул руками вниз по моей спине к попе и приподнял меня так, чтобы я могла обвить своими ногами его.
— Боже, детка. Я скучал по тебе.
Он не позволил мне ответить, и, честно говоря, я хотела прекратить все разговоры и просто целовать его, потому что я так долго нуждалась в этом. Теперь мне дали это, и я не хочу, чтобы это заканчивалось. Это было единственным, что мы никогда не теряли — страсть друг к другу.
Его губы смягчились у моих, и безумная потребность замедлилась, но безотлагательность все еще требовала нас, поскольку он зажимал меня между своим телом и машиной. Пальцами он сильнее сжал мою попу, и я застонала.
— Я хочу, чтобы ты снова доверилась мне, детка.
— Рем? Кэт?
Хлопнула дверца машины.
Мэтт. И он не выглядел счастливым — определенно.
— Что ты здесь делаешь, Рем?
Рем не стал отпускать меня, но позволил мне соскользнуть вниз по его телу, пока мои ноги не оказались на тротуаре. Он наполовину развернулся к моему брату, как будто защитная стена из мускулов. Я нырнула под его руку и собиралась прогнать Мэтта, который выглядел так, будто готов начать драку, но Рем схватил меня за руку и отодвинул назад.
— Мэтт. Все в порядке, — сказала я.
— В чем твоя проблема относительно меня?
— Ты — задница. Вот моя проблема, — парировал Мэтт, все еще сверля Рема взглядом.
— Говорит парень, который не сказал своей сестре о Лане. Черт побери, мужик, почему ты ей ни черта не сказал? Ты же знал, что твоя сестра подумает.
— Потому что ей лучше прекратить думать о тебе, кусок дерьма.
— Мэтт. Серьезно? — проговорила я. — Это совсем не круто.
— Он заявился в мой бар. Ты до чертиков напилась с другим парнем, а этот придурок нес всякую чушь о том, что нужно время. Я видел вас двоих уходящими за две ночи до этого. Я не идиот, сестренка, — дерьмо, Бретт наверно подслушал. — Потом он выходит из себя, и мне приходится выставить его из моего бара. Нет, Кэт. Тебе не нужен парень, как он, в твоей жизни. Никакого стресса, помнишь?
— Мэтт, остановись.
Рем обвил рукой мою талию и прижал к себе.
— Детка, если твоему брату нужно высказаться…
— Чертовски верно, мне есть, что сказать тебе. — Мэтт остановился прямо перед нами и, как сказали бы мы с Эмили, он был «на пределе». — У тебя был шанс. Ты облажался. Ты не получишь его снова. И мне плевать, что ты показывался в больнице в ЭТОТ раз. Я позволил это, потому что Кэт, по какой-то причине, хотела тебя там видеть. Но встречаться с тобой снова — это ошибка, и я не позволю совершить ее дважды.
— Мэтт. Дай мне…
Он повернулся ко мне.
— В чем дело, Кэт? Я думал, ты закончила с ним. Он не заслуживает тебя.
Все тело Рема напряглось и полностью замерло. Когда он заговорил жестким, грубым тоном, даже мне не хотелось бы с ним связываться.
— Может и не заслуживаю. Но это между ней и мной — не тобой.
Руки Мэтта сжались, а розовые щеки стали красными. Он был готов взорваться.
Покалывание в моих ногах вспыхнуло как фейерверк.
— Оба. Остановитесь, — выкрикнула я.
Ни один из них не обратил на меня внимание, а Рем отпустил меня, когда направился к Мэтту, кулаки сжаты, тело напряжено. Мои ноги ослабли, поскольку покалывание обернулось онемением, и я откинулась на машину, хватаясь за край дверцы, чтобы удержаться. Легкий писк вырвался из меня, когда я чуть было не упала.
— Черт. — Рем подхватил меня, обернув руку вокруг моей талии. — Ноги? — я посмотрела на Мэтта и увидела удивленное выражение на его лице. — Детка, залазь в машину, пока я разберусь с этим.
Голос Мэтта внезапно стал спокойным и тихим, поскольку он в шоке смотрел на меня.
— Он знает?
Я кивнула.
Рем сильнее сжал руку вокруг моей талии и выражение лица Мэтта немедленно изменилось с яростного до беспокоящегося. Не могу винить его; он вырастил меня, прошел через все тесты и сидел со мной, пока невролог выдавал мне плохие новости о том, что у меня рассеянный склероз (прим. пер. — хроническое аутоиммунное заболевание, при котором поражается миелиновая оболочка нервных волокон головного и спинного мозга. Заболевание в основном возникает в возрасте 15–40 лет. Особенностью болезни является одновременное поражение нескольких различных отделов нервной системы, что приводит к появлению у больных разнообразных неврологических симптомов). Я помню, как он потянулся и взял мою руку. Это был самый успокаивающий жест, который он мог когда-либо сделать. Никаких слов. Никакой злости за то, с чем придется столкнуться. Просто поддержка. Я всегда буду помнить этот момент. Мне было 16, и я была напугана, не понимала, что это все значит на всю оставшуюся жизнь. Но я знала, что у меня есть Мэтт, и это делало все намного менее пугающим.
— Тебе нужно присесть, — прошептал Рем мне в ухо.
— Я в порядке. Просто не отпускай меня минутку, — его рука вокруг меня — единственное, что удерживало меня от того, чтобы шлепнуться на мою попу. — Мэтт, я люблю тебя. Но я могу за себя постоять, — он открыл свой рот, и я быстро продолжила, — Отвали.
Он посмотрел на Рема.
— Обидишь ее снова, и тебе придется переехать в другую страну.
— Я перееду куда угодно, но она отправится со мной.
— Вот дерьмо, — пробормотала я.
— Залазь, красавица.
— Ты вообще имеешь хоть какое-то представление, что такое РС? Мне кажется, что нет и…
— Мэтт. Не надо, — дерьмо. Рем не сносил никакие обвинения так легко.
Но Мэтт продолжил.
— Она никуда не может поехать. Она больна, и ее болезнь пожирает миелин в ее нервных клетках. Ты вообще представляешь, что такое миелин? Ну, а я, черт возьми, знаю! И она никогда не поедет с тобой в турне, ты подумал об этом? Медицинская страховка не распространяется за пределы страны. Готов поспорить, ты никогда не думал об этом так далеко, не так ли? Я задаюсь вопросом, почему? Потому что ты сумасшедший, гребаный придурок, вот почему. Попользуешься ей, а потом оставишь, когда станет тяжело. Мой совет… уходи сейчас, прежде чем я надеру тебе задницу, когда ты, черт возьми, причинишь ей боль снова.
Оу. Я опешила от слов Мэтта. Он всегда защищал меня, и я люблю его за это, но это так же злит меня, поэтому я скрываю свой диагноз от всех, я не рассматривала себя так, как это сделал только что он. Слабой. Уязвимой. Неспособной. Я не была такой, и я боролась с этой реальностью чертовски сильно, чтобы быть уверенной, что я не такая.
Рем настоятельно подтолкнул меня к переднему сидению и затем отступил. Я схватила его за руку, но он вырвался и направился к Мэтту. Он не мешкал, когда нанес первый удар. Хотя Мэтт был готов и в последнюю секунду уклонился от удара, он принял его в плечо, вместо челюсти. Рем сбил Мэтта на тротуар.
