злюсь на нее. — В нашем доме принято не будить спящих членов семьи.
— Я всегда целую папу на дорожку. В нашем доме принято так. Папа говорит, когда я его целую, у него день счастливый!
— В нашем доме свои правила! — обрубаю ее претензии.
Спустя пятнадцать минут паркую авто на стоянке школы.
— Выгружаемся! — командую детям.
Мой моментально расстегивает ремень безопасности, подхватывает рюкзак и вылезает из зеленого седана. А вот Лиза продолжает сидеть и бросать на меня взгляды ледяной королевы.
— Знаешь, когда ты улыбаешься, то намного красивее, — неожиданно мягко произношу я.
Пыжится, не отвечает. Губки поджаты, бровки домиком.
— Ты только всё усложняешь!
Моё сердце, истерзанное мужем, начинает снова болеть. Терзаемое его ребенком.
Выхожу из машины, и сама вытаскиваю девчонку из машины.
— Пусти, мерзавка. Буду кричать!
— Тебе это не поможет! — повышаю голос в ответ.
— Ма-ма! — сынок уже зашел в школьную калитку и прощается со мной.
— Пока, милый. Заберу в четыре, после продленки.
(Сыночек обожает продленку, там он играет с одноклассниками, делает уроки и учиться программированию).
— Сюси-пуси! Маменькин сыночек, — шипит Лиза.
— Ну а ты, как я посмотрю, маменькина дочка, — парирую в ответ.
— С чего бы это? — девочке явно не нравится, что я сравниваю ее со своим сыном, и обвиняю в мягкости и приверженности чему-то или кому-то.
— Ты сама не хочешь думать, оценивать. Твоя мама плохо отзывалась обо мне, и ты притащила ее мнение с собой в Москву. Ты даже не хочешь выслушать меня, узнать обо мне. Твое мнение уже сформировано мамой, а значит, ты мамина дочка!
— Я знаю о тебе всё! Ты украла у нас с мамой папу!
— Какие-то проблемы? — к нам подходит директор школы.
— Надежда Львовна, Лиза немного напугана переменами в жизни. Её переезд в Москву был таким стремительным, что она не успела подготовиться.
— Ничего страшного. Пойдем, — высокая стройная женщина с фирменной укладкой берет девочку за руку и ведет за собой. — Мы сами справимся, Алевтина, вы езжайте домой.
Они уходят, а я остаюсь одна.
Падаю в автомобиль, еду домой. Радуюсь, что до вечера мне не придется видеть удушливые волны истерики Лизы и грустные глаза сынишки.
Дзинь.
На телефон приходит сообщение от Андрея Князева. Адвоката, которого я наняла вчера для бракоразводного процесса.
Андрей: «Алевтина, есть новости. Жду вас в нашем кафе через час. Удобно?»
Алевтина: «Уже еду».
Разворачиваю автомобиль, еду на встречу. Ломаю голову, что такого мог узнать адвокат, чтобы вызвать меня так срочно?..
Алевтина
— Здравствуйте, вежливо приветствует меня мужчина привлекательной наружности, едва вхожу в кафе. — Присаживайтесь, — настойчиво предлагает присесть рядом с ним.
— Что??? — не слышу, что он говорит. Занята оцениванием объекта. Давно мне такие экземпляры не попадались. Видимо, виной тому тот факт, что муж сделал из меня затворницу.
— Алевтина Дмитриевна, рад знакомству.
Стильная стрижка, волосы небрежно зачесаны назад. Черты лица немного резкие, но в целом приятные. Кожа загорелая. Глаза синие. Очень глубокие и говорящие. На дне зрачков пляшут черти, а в глазах такое самомнение, что сносит с ног.
Знает гад, какое впечатление оказывает на девиц.
Но я-то не девица! Напоминаю себе.
При этом продолжаю глядеть на него как кошка.
Смотрю в синие глаза и внутри меня всё переворачивается.
— Давно хотел познакомиться с вами вживую! — слышу приятный баритон.
Случайно бросаю заинтересованный взгляд на его музыкальные пальцы. Отмечаю, что кольца в форме бручального ободка нет.
— Ах, вы об этом! — показывает интересующий женщин палец. — Не женат. Бог смилостивился! — смеется открыто, и я столбенею.
Веду себя как все эти «кошки». Стыдно-то как!
Мужчина режет по живому откровенным взглядом, а я подглядываю за ним с любопытством из-под опущенных ресниц.
— Готовы делать заказ? — подходит официант.
Князев делает официанту заказ и возвращает свой взгляд мне.
— Андрей, зачем вы флиртуете со мной? — выдавливаю глухо. — Я замужняя женщина.
— Но это же ненадолго! — намекает на предстоящий развод.
— Мне неприятно, — царапаю ногтями скатерть на столе.
— Простите. Не хотел вас смущать. Честно, сам не знаю, почему пялюсь на вас. Видно, бес попутал.
Чтобы перевести тему разговора в деловое русло, достаю из сумочки конверт с пачкой пятитысячных купюр, протягиваю мужчине в дорогом темно-синем костюме, тихо произношу:
— Аванс за ваши услуги.
— Наличные? Давно со мной клиенты кэшем не рассчитывались, — озадаченно трет гладкий лоб.
По моим подсчетам мужчине лет двадцать восемь, и лоб у него гладкий как кожа младенчика.
— Муж не знает о моей затее развестись и поделить имущество и компанию! Ему это точно не понравится, — отвечаю робко. А счет у нас общий. Снятие или перевод крупной суммы денег вызовет подозрение и миллион вопросов.
Кадык на мощной шее Андрея дергается.
— Неприятно, когда у жены нет собственного счета. Особенно, если учесть, что это небедная девушка. Я так понял, у вас и с мужем плохие отношения? — молодой мужчина вглядывается в меня так, будто пытается найти мой изъян.
— У меня? — удивленно округляю глаза на адвоката. — «И с мужем плохие отношения», — повторяю за мужчиной фразу. — Что значит предлог «и». Вы ошибаетесь на мой счет.
— Нет, — мотает ухоженной головой. — Я выяснил, на кого ваш супруг Шилов переписал ваше имущество. Вернее, вашу половину. Свою-то он поделил между двумя детьми.
Рефлекторно скручивает живот, хотя я сегодня почти не ела.
Вот она минута правды. Падам!
Дерзкий взгляд мужчины блуждает по моим дрожащим рукам, останавливается на подбородке и губах.
— Не тяните! — наезжаю на него. Надоели его игры, заигрывания и недосказывания. Одни намеки. Не за это плачу ему. И не за красивые глаза!
Глаза у него действительно безумно красивые.
— Светлана Воскресенская! — громко с ударением произносит Князев.
— Что?! — вскрикиваю и вскакиваю с места, опрокидывая чашку с горячим чаем.
Я была готова к любому предательству Глеба, но то, что услышала, превзошло все мои ожидания.
Дальше наступает шок.
Да. Есть особый тип тишины — имя ему — шок.
Ловлю на себе пристальный взгляд мужчины.
— Так понимаю, у вас и с ней непростые отношения?
— Она — мой враг! — выплевываю с горькой обидой.
Приступ тошноты подкатывает к горлу.
— Как супруг посмел сделать это со мной? Отдать всё, что мне оставил отец, именно ей???
— Алевтина, я правильно понимаю. Вы не читали завещание собственного отца? — сердито нахмурившись, спрашивает адвокат.
— Нет. У меня не было времени. Я… мне было очень плохо, — кусаю губы, вспоминая, что чувствовала и делала, когда меня настигла горечь утраты. — Шилов занимался всем. Похоронами, завещаниями. Я не вникала, потому что доверяла отца и мужу.
— Эх! — адвокат поднимается
