на ноги, подходит ко мне, и встает так близко, что меня обдает его энергетикой, харизмой и парфюмом. — Алевтина, нужно всегда читать документы, особенно если они касаются вашего будущего. Но знаете, можете не расстраиваться, если вы останетесь ни с чем… я вас приму и такой…
— Что?.. — вскидываюсь на молодого мужчину. Высокий, широкоплечий, он закрыл своей широкой спиной от меня солнце, которое я видела в окне до встречи с ним.
Теперь же вокруг тьма.
— Вы мне нравитесь. И если я женюсь, то только на вас.
— Вы совсем выжили из ума! У меня море проблем, а вы лезет ко мне со своими чувствами ниже пояса! — выдыхаю с обидой и бегу на выход из кафе.
— Алевтина! — слова мужчины ударяют в спину. — Мне связаться с вашей мамой?..
— Идите все к черту! — бросаю, не оборачиваюсь и бегу к машине. В этот самый момент слышу звонок телефона.
Достаю мобильник, гляжу на экран — звонок от мужа.
Сбрасываю.
Снова звонит.
— Да, — отвечаю грубо.
Голос в трубке чужой. Женский. Жесткий. Неприятный. Леденящий душу.
— Алевтина Шилова?
— Да.
— Жена Глеба Шилова?
— Да…
Вечером этого дня
Алевтина
Страшные события этого дня не вяжутся с моим желанием всё понять, осознать. Не могу впустить в сердце и в сознание то, что пришлось пережить сегодня.
За гранью!
Отползаю к спинке дивана, подтягиваю ноги к подбородку. Мутным затравленным взглядом смотрю на постер, висящий на стене. Мы с мужем и сыном в парке. Ловим золотистые листья в ладони.
Взгляд замирает на лице Глеба, тяжелеет. Вжимаю голову в плечи.
«— Алька! Лови!» — голос мужа впивается в мой мозг. Нестерпимо больно. Жжет в груди.
— Алевтина! — голос Глеба царапает мой слух, проникает под кожу, тревожит мое бедное сердце. Но я почему-то не отвечаю мужу.
— Алевтина! Аля! — меня трясут за плечо.
Вскидываюсь. Ничего не видящим взглядом смотрю на Назара, нависающего надо мной.
— Где Глеб? Я слышала его голос, — шепчу возбужденно, осматриваясь.
— Вы не могли услышать голос мужа. Вашего мужа больше нет…
— Зачем вы здесь?!
— Ужин. Дети ждут, — смотрит на мое зареванное лицо без тени эмоций.
Дети. Они же ничего не знают. Совсем ничего. Ноющее чувство внутри меня усиливается. Отчаяние просачивается в мой голос и спазмирует горло. С хрипом проговариваю: — Я не смогу сказать им. Не смогу!
— Мне сделать это за вас? — слышу тревожный голос охранника.
Кажется, сейчас сойду с ума. Перегруз эмоциями достиг сегодня пика, когда я опознала в морге тела собственного мужа и его первой жены.
— Нет.
Назар раздраженно закатывает глаза.
— Тогда вам придется сделать это, я больше не могу ограждать их от интернета и телевизора. Девчонка устроила скандал, когда я отобрал у нее планшет.
— Боже! — встаю на ноги, качаюсь как пьяная. Осматриваю пустым взглядом красиво обставленную комнату. Но мне она кажется убогой. Всё вокруг кажется сейчас пустым, неуместным, убогим.
Назар хлопает меня по плечу со словами поддержки:
— Я буду рядом.
Широкоплечий мужчина разворачивается, чтобы уйти, а я ловлю его за руку.
— Стой.
Замирает, поворачивается вполоборота, скользит по мне сканирующим взглядом.
— Почему ты не позвонил, не сказал, что она прилетела? Кто впустил ее в мой дом? Она же была здесь… в его комнате?
Глаза мужчины темнеют.
— Глеб впустил. В комнату не поднималась…
— Тогда зачем в комнате Шилова провели генеральную уборку среди недели? Зачем! — вцепляюсь пальцами в руку Назара.
— Мне жаль… — отводит глаза. Словно оправдывается за поступки моего мужа.
— Приму душ и спущусь, — говорю спокойно и иду в ванную комнату.
Спустя десять минут переодеваюсь в домашнее сиреневое платье и спускаюсь вниз. На кухне столовой многолюдно, и я не сразу понимаю, что здесь изменилось. Потому что в глазах застыли слезы.
— Мама? — удивленно гляжу на женщину в дальнем углу стола. Она заняла место Глеба, сидит как королевишна и нагло улыбается.
— Мама, кто это?
— Светлана Воскресенская, твоя бабушка, — отвечает за меня чужая женщина.
И я теряю здравый смысл из-за ее присутствия.
— Зачем. Ты. Приехала. Именно. Сегодня? — выдавливаю, не глядя на нее. — Чтобы сделать мне еще больнее?
Мать прищуривается, поднимается из-за стола.
— Как только узнала из новостей о смерти Глеба, сразу рванула к тебе!
— Прекрати! — кричу очень громко. Хочу заткнуть ее. — Боже мой! Почему от тебя одни проблемы?
Краем глаза замечаю, как Лиза соскакивает со стула и бежит к тумбе у стены, чтобы взять пульт от огромной плазмы.
— Не смей!!!
Девочка оборачивается, бросает на меня презрительный взгляд. Будто я букашка.
Сын удивленно переводит испуганный взгляд с бабки на меня и на сестру.
Поздно. Лиза включает плазму и переключает кнопки. Не выдерживает, бросается к Назару, возникшему в дверях. Громко кричит: — Отдай телефон! Мне нужно посмотреть!
— Мама, а какой Глеб умер? — неожиданно спрашивает сын. — Почему его зовут как нашего папу? А где наш папа?
Комната оживает. Лиза кричит, что ей нужны новости и она должна позвонить маме. Сын не замолкая спрашивает, где папа.
Я же опускаю низко голову и закрываю лицо руками. Громко плачу. Так громко, что мои вопли глушат слова моей матери Светланы Воскресенской:
— Сегодня Глеб Шилов и Виктория Сазонова попали в автомобильную аварию. Никто не выжил…
Алевтина
Зажимаю кисточки скатерти в холодных руках, нервно осматриваю столовую, где собрались самые родные мне люди. Мама, с которой я не общалась почти всю свою жизнь. Дочь погибшего мужа. Мой сынок.
Понимаю, что сейчас все находятся в полном раздрае и неведении, знаю, что после моих слов всем будет очень больно, но я должна это сделать.
Кто, если не я?
— Лиза, сядь за стол! Саня, иди ко мне! — командую жестко, безапелляционно. — Назар! — выключи этот долбанный телевизор!
Я уже готова запустить в говорящую плазму стаканом, но кто-то его выключает.
Мягко пододвигаю к себе подошедшего вплотную сына. Бросаю неловкий взгляд на чужую девочку, застывшую напротив меня.
Мой взгляд перемещается на притихшую мать. Ее осторожный взгляд скользит по моему лицу. Понятное дело, она не видела меня так много лет, ушла из дома, когда мне было всего пять. И вот волей случая, благодаря обстоятельствам, снова вошла в мой дом.
Моя бы воля — я бы ее не пустила на порог. Но отец, выставивший мать за измену, внезапно простил ее перед смертью и просил Глеба включить ту в завещание. Что мой муж благополучно и сделал. Теперь мать совладелица моего дома, моей компании. И у меня нет выбора.
