спрашивает папа.
Мы с мамой обе смеемся.
— Не думаю, что оно уходило, папа.
Эшли
Джорджия переезжает ко мне.
Черт возьми, у меня будет соседка, чего не было с тех пор, как впервые переехал в Штаты, когда целый семестр жил в общежитии, прежде чем решил, что с меня хватит общинной жизни.
Я смотрю на Энди Кляйна, парня, страхующего меня в жиме лежа, затем на Стюарта, который на тренажере для приседаний.
— Могу я одолжить твой грузовик на эти выходные?
Стюарт прекращает то, что делает, чтобы уставиться на меня, тяжело дыша.
— Конечно, но… зачем? У тебя проблемы со своим?
— Нет. Джорджия переезжает ко мне, и не думаю, что все ее вещи поместятся в моем, так что было бы неплохо…
Глаза Стью вылезают из орбит.
— Джорджия переезжает к тебе! Вы только начали встречаться! Вы хоть на свидание ходили?
Черт, я и забыл, что он думает, что мы с ней пара.
— Мы больше не вместе, но ей нужно где-то остановиться.
Энди фыркает.
— Ты теперь впускаешь бродяг? Круто, я всегда мог бы этим воспользоваться. Могу забрать свое дерьмо из моей убогой квартиры сегодня же вечером.
Я качаю головой.
— Я не впускаю бродяг, отвали.
Стюарт все еще выглядит озадаченным.
— Значит, вы не встречаетесь, но ты позволяешь ей переехать к тебе? Как ей это удалось? Я умолял пожить у тебя три года.
— Потому что у нее есть сиськи. — Энди смеется.
— Думаешь, я позволил бы кому-то жить со мной, только потому что у нее есть сиськи? — Они такие незрелые. Я качаю головой, штанга все еще на стойке надо мной. — Она чистоплотная, а ни один из вас, придурков, не убирает за собой.
— Я могу попробовать. — Это от Энди, который подталкивает меня к продолжению тренировки, поднимая штангу со стойки, чтобы я сделал свои повторы. — Дай мне шанс.
— Ты не будешь жить со мной, приятель.
Тяжело выдыхаю, перекладина сжата в моей хватке. Тяжело.
Вверх, один.
Вниз.
Вверх, два.
Вниз.
Я делаю еще шесть жимов, прежде чем Энди помогает мне поставить штангу обратно на стойку. Вдыхаю и выдыхаю, потянувшись за бутылкой с водой рядом со скамейкой. Впрыскиваю жидкость в свой широко открытый рот, жадно глотая.
— Хорошая работа, — говорит он. — Если с тобой будет жить девушка, могу я приходить и тусоваться там чаще? Типа, потренироваться в твоем гараже?
— Ты собираешься прийти только для того, чтобы бросать сальные взгляды на Джорджи?
— Сальные взгляды? Что, черт возьми, это значит?
— Глазеть. Пялиться. Подкатывать. Это странно, и это мой дом, а не место размножения.
— Да, но ты единственный из нас, кто живет совместно с девушкой, а она одинока, верно?
Стюарт внимательно слушает.
— Подожди, если ты не встречаешься с ней, то можешь пойти на свидание с Ариэль.
Опять?
— Пожалуйста, не начинай это дерьмо снова.
— Но…
Я поднимаю руку, готовый встать со скамейки, если он начнет говорить о двойных свиданиях и той девушке с огненно-рыжими волосами.
— Если я одолжу тебе свой грузовик, смогу ли я потусоваться с тобой у тебя дома? — спрашивает Энди, прерывая нас обоих.
Почему они оба такие? И у Энди нет грузовика, у него есть старый «Субурбан» его матери, который, думаю, подошел бы.
— Ты не одалживаешь его мне, ты помогаешь Джорджии переехать. — Я чувствую необходимость внести ясность.
Он молчит еще несколько секунд.
— И мне не разрешается приглашать ее на свидание?
— Я этого не говорил. — Я делаю паузу. — Ты даже не знаешь, как она выглядит, придурок. Откуда тебе знать, что захочешь пригласить ее на свидание?
— Стью сказал, что она секси, а Тайлер сказал, что видел ее на одной из вечеринок, и ты отбил ее у него, так что думаю, что она должна быть ничего. Кроме того, ты бы не стал жить с троллем.
Я оскорблен.
— Я бы жил с троллем — внешность тут ни при чем.
— Не стал бы. Тебе нравятся только красотки.
Нравятся только красотки?
— На чем основаны такие выводы?
Откуда он это берет?
— Основываясь на том факте, что ты встречался только с красотками.
— Я ни с кем не встречаюсь, так что твой аргумент недействителен.
Стюарт и Энди не останавливаются.
— Помнишь ту блондинку, Джессику? Ты встречался с ней половину второго курса, потому что ее родители владеют баром в центре города, и ты хотел бесплатную выпивку.
— Тогда я был засранцем, и это было совпадением, что она оказалась симпатичной.
Стюарт фыркает.
— Ну ты и трепло.
— Что? У нее был богатый внутренний мир. — Я смеюсь. — Не моя вина, что ее родители владеют единственным местом, где мы тусуемся.
— Раньше тусовались. Ты, блядь, все испортил, когда порвал с ней.
Черт возьми, он прав — мы больше не можем ходить в этот паб, потому что я порвал с дочерью владельца, но в свою защиту скажу, что она стала немного одержима мной до такой степени, что захотела выйти замуж.
Замуж, черт возьми.
За меня.
В двадцать лет.
Она выжила из ума, поэтому я порвал с ней, что вызвало волну возмущения в сообществе игроков регби, так как я испортил всем жизнь.
Я сделал одолжение ее родителям, ради Христа. Ее отец убил бы меня, если бы мы обручились.
Точно убил.
С тех пор я ни с кем не встречался. Трахался, да. Свидания, нет.
И даже трах со случайными девушками больше не возбуждает, сколько бы ко мне ни приставали.
Количество тех, кто домогается меня на вечеринках, поражает, но не настолько, чтобы позволить кому-то из них отсосать мне. Вероятно, потому, что большинство из них кажутся отчаявшимися. Гоняющиеся за бутсами девушки, хотят лишь популярного бойфренда, которым они могли бы похвастаться.
Я знаю заинтересованность во мне; понял это вскоре после приезда сюда, когда девушки жаждали моего общества, ворковали по поводу моего акцента, прикасались ко мне, хихикали и смеялись над вещами, которые, черт возьми, не были забавными.
Абсолютно нет.
Я встречался с несколькими из них, но никогда не был связан.
Думаю, я уже одной ногой вышел из дверей Америки и готов перейти к следующей главе.
Так почему же меня раздражает, что Стюарт и Энди говорят о Джорджии так, будто она какая-то случайная девушка, которую можно подцепить на вечеринке? Она будет моей соседкой по комнате; они должны относиться к ней с уважением.
Мой дом — не место для чертового съема.
Последнее, что мне нужно, это Энди и кто бы то ни было, кто неожиданно
