всего негативных чувств, хотя должно быть наоборот.
Мы рассаживаемся за столиком у окна, бабушка с подружкой заказывают себе по чашечке кофе с пирожным, а я предпочитаю обойтись чаем. Роберт же, не стесняясь, заказывает три пиццы и, когда их приносят, приглашающим жестом угощает всех.
— Ой, мне нельзя мучное! — кокетничает бабушка.
— А мне соленое, — вторит ей Алевтина Николаевна.
Но им обеим это не мешает перехватить по куску пиццы с пепперони.
— Кем работаете, молодой человек? — продолжает бабушка допрашивать Роберта.
Видимо, разведенный брат впечатлил ее меньше. Или до него еще дойдет очередь.
— Да так, бизнесом потихоньку занимаюсь, — усмехается Роберт.
Но бабушку мою не проведешь!
— Шапками-ушанками спекулируете или нормальное что-нибудь? — интересуется она.
— Нормальное, — совсем расплывается в улыбке Роберт. — Хотите, налоговую декларацию покажу?
— Нет, спасибо! Верю вам на слово, у вас очень интеллигентное лицо.
Эта беседа меня развеселила бы не меньше, чем Роберта, если бы не непонятная ситуация с Диной. Я тревожно поглядываю в окно — сама не знаю, что я там хочу увидеть. Выставленный на подоконник горшок с фиалкой в знак просьбы о помощи?
Разговор я слушаю краем уха, поэтому не улавливаю, в какой момент бабушка начинает жаловаться на свою жизнь, а не только планировать устроить жизнь Роберта. Включаюсь, только услышав свое имя.
— …и вот Ларчик мне сказала, что готова устроить меня в любой другой пансионат, но не этот! Как она не понимает, что мне не пансионат интересен, а компания!
— А? — поворачиваюсь я. — Что Ларчик? Что я опять не так сделала?
— Любочка уже в пятницу собирает вещи и переселяется к соснам и озеру, Мариночка на будущей неделе, а мы с Алюшей останемся одни! — жалуется бабушка, обнимая свою подругу за плечи.
Роберт смотрит на меня в ожидании. Вероятно, они уже заморочили ему голову и он бы хотел разобраться, но когда бабушка начинает что-то «объяснять» — это туши свет, ты перестанешь понимать даже таблицу умножения.
— Бабушка хочет в дом престарелых, — поясняю я.
— Это не дом престарелых, а элитный пансионат! — возмущается бабушка. — Там индивидуальные комнаты, бассейн, зимний сад, кинотеатр, зал для танцев с роялем и озеро на территории!
— И все наши подруги! — встревает Алевтина Николаевна.
— И прекрасные врачи, да-да, я слышала сто раз, — вздыхаю я. — Но что я могу поделать?
— Если тебе дорого, так и скажи! — задирает нос бабушка. — Я могу продать квартиру!
— Мне дорого, — говорю я. — Но дело не в этом, справились бы. Пойми — ну нет мест в твоей «Земляничной поляне»!
— Для Мариночки нашлось! Хотя она позже меня узнала!
— Марина Александровна позвонила туда как раз в тот день, когда умер один из постояльцев, — снова вздыхаю я. — Мне что — поехать туда и убить еще одного, чтобы тебе место нашлось?
— Двух! — тут же реагирует бабушка. — Для Алевтины тоже.
— Да мне не надо, — машет рукой бабушкина подруга. — У нас таких денег нет.
Я смотрю на Роберта и развожу руками — мол, ну и что тут можно поделать?
Он смотрит задумчиво то на меня, то на бабушку и постукивает пальцами по столу.
— Я отойду на минутку, — говорит он.
Стоит ему удалиться, как бабушка с Алевтиной Николаевной набрасываются на меня коршунами.
— Лариса! Какой мужчина! Берем!
— Ларчик, если ты сама стесняешься, дай бабушке добро — я его тебе на тарелочке с золотой каемочкой принесу.
— Красивый, состоятельный, а улыбка… — у Алевтины Николаевны такое мечтательное выражение лица, что хочется отдать Роберта ей.
— Да ты ему и так нравишься. Надо ковать железо, пока горячо. Сколько можно в девках ходить? Твоя работа тебе детей не родит!
— Бабушка-а-а-а-а… — стенаю я, обхватив голову.
Роберт возвращается, убирая телефон в карман и вопросительно смотрит на нас.
— Молодой человек, пригласите Лару на свидание! — кует железо, пока горячо, моя бабушка.
— Я работаю! — взвываю я. — Вечерами тоже. И по выходным!
— Значит, прямо сейчас пригласите! — командует она. — Посидите, вина выпейте. А мы пойдем!
И она демонстративно подмигивает Алевтине Николаевне, которая спешно подхватывает сумку и начинает выбираться из-за стола.
Проводив бабушку, выдыхаю с облегчением — больше она ничего не выболтает.
— Ну что, посидим? — чуть смущенно улыбается Роберт. — Бабушка велела. Вино, пожалуй, пить не будем, но поесть не помешало бы. Как считаешь?
— Ты сильно всерьез не воспринимай ее слова, — советую я. — В прошлый раз она уже назначила дату моей свадьбы с первым в ее жизни трезвым сантехником. Как отошла от шока, что он пять тысяч за две минуты работы получил, так и назначила.
— Да, с трезвым сантехником мне не тягаться, — сетует Роберт. — Заказать что-нибудь поесть? Или давай я тебя домой отвезу?
— Нет, я подожду, — я снова смотрю на окна квартиры и ежусь от сквозняка из открывшихся дверей. — С чего она вдруг заявилась?
— Да никто не понял, — он цокает языком и морщится, прямо как брат. — Просто приехала и заявила, что имеет право видеться с дочерью, что еще законная жена и прописана в этой квартире.
— А Дина что? — беспокоюсь я.
— Не видел, она закрылась в своей комнате. Я твой звонок поздно заметил, перезвонил — ты не берешь. Набрал Сашке, а он говорит — ты далеко?
— А ты?
— Как раз по Невскому ехал. Добрался, в общем, присоединился. Светка была трезвая, но вела себя как бухая в хлам. Глаза мутные, несет какую-то чушь. Мы ее вдвоем удерживали, но потом Сашка посмотрел на часы и шепнул мне, чтобы я тебя встретил.
— Только меня там и не хватало, — киваю я понимающе. — Да. Вы все правильно сделали.
— Не понимаю, — говорит Роберт после паузы. — Правда не понимаю, какую цель она преследует. Вот так заявиться, выбесить Сашку, напугать дочь… Зачем?
— Люди не всегда действуют рационально, если ты не знал.
Постукиваю пальцами по столу и то и дело бросаю взгляд на знакомые окна.
Просто не могу себя остановить.
Верчу телефон на гладкой поверхности стола, то и дело касаясь пальцем экрана, заставляя его включиться. Время тянется невероятно медленно. Но я не знаю, чего именно жду.
Просто отслеживаю переключение минуты за минутой и гипнотизирую горящие окна.
— Он что сказал? — осознаю, что Роберт рассказывает мне какую-то историю из жизни, когда слышу «Сашка сказал, что они…» — Прости, я прослушала.
— Да неважно, — машет он рукой. — Главная мысль, что в тебе я, например, уверен. Ты всегда будешь действовать логично и рационально.
— Вообще ни разу, — мотаю я головой. — Логично и рационально было отказаться от этой работы, потому что дети — вообще не
