Запомнив этот разговор, Рой однажды вечером осмелился последовать за ней в машине. Он наблюдал, как она въехала в свой район, который действительно казался не таким уж безопасным. Он видел, как она припарковала машину на улице перед домом, где жила, но стоянки как таковой здесь не было. Он наблюдал, как она вошла в дом. Он сидел в машине, посматривая на свет в ее окнах и изредка видя ее силуэт на фоне закрытых штор.
Потерев в замешательстве глаза, он представил, как она снимает одежду, принимает душ, садится на кровать в пижаме или халате, а спит, возможно, голая. В тишине машины он чувствовал, как его дыхание становится прерывистым. Затем смиренно ехал домой.
Рой пытался отказаться от этих видений, но не мог. Иногда в тот же день, когда за дружеской беседой проводил с ней ленч, он ловил себя на том, что следует за ней до ее дома, а потом сидит в машине как отчаявшийся любовник. В этот момент он думал, что теряет ощущение реальности. Возобновившиеся с ней отношения свели на нет все его попытки жить без мысли о ней, сделали его еще одержимее, чем прежде.
Он говорил себе, что так продолжаться не может, что он не выдержит.
Но затем произошло неожиданное.
Дождливым вечером в понедельник Рой чуть ли не в сотый раз тайком провожал Джил до дому.
Как всегда она поставила машину на свободное место у тротуара в квартале от дома. Выйдя из машины с портфелем в руке, она шла по улице.
Неожиданно из темноты появился мужчина и заговорил с ней. Что-то подсказало Рою, что мужчина не был ей знаком. Она, казалось, попыталась отвязаться от него и убежать. Рой осторожно вышел из машины. В эту минуту он услышал, как Джил закричала, призывая на помощь.
— Помогите!
В следующее мгновение Рой подбежал к ней и увидел, что мужчина с угрожающим жестом прижал Джил к ограде дома. Вор вытащил у нее кошелек и готов был ударить ее.
— Отпусти ее, — сказал Рой, схватив мужчину за плечи.
Мужчина с силой вырвался из рук Роя. Рой снова попытался его схватить, но мужчина достал из кармана какой-то предмет и ударил Роя в скулу. От неожиданного удара он упал на землю.
— С вами все в порядке? — спросила Джил, наклонившись над ним.
Рой посмотрел на нее.
— Он взял ваш кошелек? — спросил он.
— Нет, — сказала она. — Убежал. Идемте со мной.
Джил привела его в свою квартиру и усадила на диван.
От сильного удара скула опухла и из нее текла кровь.
— Я принесу теплую воду, — сказала она.
Пока она отсутствовала, Рой разглядывал комнату. Она была небольшой, но со вкусом обставленной. Жесткий диван, кресло-качалка, стереопроигрыватель с набором пластинок мадригалов, церковной музыки периода Ренессанса. На полках книги — несколько романов и специальная литература по маркетингу. Стены обиты материей. От комнаты веяло домашним уютом.
Когда Джил вернулась, неся кувшин с водой и салфетку, боль в скуле стала нестерпимой, но кровь уже не текла.
— Вот так, — сказала она тихо, смывая кровь. Он смотрел на нее беспомощно, оторопев не столько от боли, сколько от ее прикосновений.
— Я же говорила вам, что район стал небезопасным, — сказала она. — Мне следовало давно переехать отсюда. Теперь я непременно это сделаю.
Рой ничего не ответил. Он невольно улыбался, потрясенный ее красотой.
— Кстати, — неожиданно сказала она, — что это вы делали около моего дома?
Он посмотрел на нее долгим взглядом.
— Я следил за вами, — сказал он.
Она вскинула брови, готовая высказать возмущение.
— Уже не в первый раз, — беспомощным тоном произнес Рой. — Я и раньше следил за вами. С тех пор как мы начали проводить вместе ленч. С тех пор как вы перестали видеть во мне… Как я почувствовал, что должен быть каким-то образом ближе к вам. Хотя бы тем, что провожаю вас до дому.
Наступила долгая, мучительная пауза. Она смотрела на него с выражением жалости и в то же время с упреком.
Он пожал плечами. Нежная улыбка смягчила его строгие черты.
— Я с ума схожу от вас, — сказал он, — ничего не могу с этим поделать.
Теперь ее взгляд пристально всматривался в его разбитую скулу, красивое лицо, на котором застыло выражение робости.
Она улыбнулась.
— Я сдаюсь, — сказала она и наклонилась, чтобы поцеловать его.
Нью-Йорк. Осень 1971 года
По иронии судьбы у Джордана Лазаруса начались проблемы, когда он впервые открыл нечто грандиозное.
Спустя пять лет после победы над Ребеккой Джамен и ее мужем, принесшей ему несколько миллионов, Джордан создал собственный конгломерат. Он приобрел двадцать компании, разбросанных по Соединенным Штатам и Канаде. Большей частью это были средних размеров фирмы, занимавшиеся производством потребительских товаров для дома и учреждений. Он ограничивался скромными приобретениями, но с агрессивной настойчивостью добивался развития тех компаний, что приобрел. В результате его конгломерат, названный им «Лазарус интернешнл инкорпорейшн», стал компанией с годовым оборотом, превышающим полмиллиарда долларов. При этом личное состояние Джордана ежегодно увеличивалось на несколько миллионов.
Джордан уже давно решил проблему финансового выживания как для себя, так и для своей семьи. Он был на пути к тому, чтобы играть ведущую роль в мире бизнеса. В достижении этой цели он придерживался консервативного подхода: избегал риска и различных нововведений, для представительств своей империи выбрал солидные здания.
Он сделал лишь одно небольшое исключение из этих правил. В конце шестидесятых Джордан из прихоти приобрел компанию в штате Огайо, ранее занимавшуюся производством питания для животных, а затем ставшую мелким производителем лекарственных средств для домашнего скота. В последующие четыре года Джордан превратил эту полуразорившуюся мелкую компанию в процветающую фирму ветеринарной фармацевтики с твердым и приличным доходом и хорошими перспективами на будущее.
Произошло это благодаря одному человеку. Звали его Лео Камински. Неряшливый, косматый молодой инженер — биохимик, забросивший докторскую диссертацию по фармакологии и поступивший работать в «Бекстер фидс».
Лео был тощий очкарик, родом из Бронкса, побеждавший на всех научных олимпиадах, получавший высшие баллы при тестировании на математические способности, никогда не имевший друзей, не обращавший внимания ни на что, кроме науки.
Президент «Бекстер фидс» принял Лео на работу из уважения к его родителям, которые были его старыми друзьями. Он платил Лео крохотную зарплату и ничего от него не ждал.
