— Да, — соглашается Олли, — так все мужчины готовят.
— Ты никогда мне ничего не готовила, — упрекает меня Ник. — Ты готовить-то умеешь?
— Конечно! — восклицаю я. — Я приготовлю тебе ужин на следующей неделе.
— Черт, — сокрушается Олли. — Вот смеху-то будет. Жалко, что я буду в Манчестере.
Я пинаю его.
— Как вы познакомились? — спрашивает Олли меня и Ника.
— Нас познакомила моя подруга Салли, — отвечает Ник.
— Ты ее не знаешь, — добавляю я.
— Как давно вы вместе?
«Три месяца, три недели и два дня», — чуть было не говорю я, но сдерживаюсь, ведь мне не полагается считать минуты. Я молчу и жду, что скажет Ник.
— Уже пару месяцев. — И вопросительно смотрит на меня.
Я киваю.
— Значит, у вас все серьезно? — смеется Олли.
Ник слегка бледнеет.
— Для тебя это настоящий рекорд, — продолжает Олли, не замечая выражения лица Ника.
Я встаю.
— Пора попробовать горячее. Кто-нибудь хочет?
Мы целуемся со всеми на прощание. Олли крепко обнимает меня и шепчет на ухо:
— Он потрясный. Я завтра буду в офисе, позвони мне.
Я говорю Кэролин, что было приятно с ней познакомиться, и это правда. Но, как бы мне ни было весело, еще лучше наконец-то остаться наедине с Ником.
Когда мы выходим, Ник поворачивается ко мне и говорит:
— У тебя отличные друзья! Я прекрасно провел время.
— А ты как думал, ведь это мои друзья!
— Они совсем не похожи на тех людей, с которыми я общаюсь. — Он смотрит на меня. — Да ты, наверное, и сама видишь.
— Да уж, — смеюсь я.
— И хотя они явно зарабатывают кучу денег, совсем не задирают нос.
— Если человек добивается успеха, он не становится тут же напыщенным придурком, — говорю я.
Ник какое-то время шагает молча. Он о чем-то задумался, и я могу безумно разозлить его, если сейчас скажу какую-нибудь ужасную банальность, вроде «О чем ты думаешь?» или «Хочешь, прочитаю твои мысли». Поэтому молчу.
Спустя какое-то время он говорит:
— Не то чтобы я чувствовал себя не в своей тарелке, вовсе нет; просто эти люди заставили меня задуматься о жизни, о том, чем я сейчас занимаюсь и чем мог бы заниматься. Особенно после того, как встретился с Ричардом спустя столько лет.
Я иду рядом и думаю: стоит ли просто слушать или дать практический совет? Конечно, я читала «Мужчины с Марса, женщины с Венеры», но такие ситуации меня всегда смущают. Я не могу вспомнить, что мне полагается делать, поэтому ничего не говорю — не хочу отпугнуть его, сделав что-то не так.
— Не знаю, — вздыхает он, — я совсем запутался.
— Ты хочешь поговорить об этом? — спрашиваю я.
— Я не знаю, о чем тут говорить, — отвечает он и вдруг становится очень тихим.
Он молчит всю дорогу домой, молчит, пока я готовлю ему кофе, молчит, когда мы идем в постель и обнимаемся, прежде чем уснуть. Или, точнее, прежде чем он засыпает, потому что у меня сна ни в одном глазу. Может, это и хорошо, что мы не занялись сексом: значит, ему нужен от меня не только секс, он думает не только об этом, испытывает ко мне и дружеские чувства. Но мне не дает покоя мысль: почему он не хочет заниматься со мной сексом? И, хотя Ник вел себя сегодня по отношению ко мне просто замечательно, у меня появляется ужасное подозрение, что он начинает ко мне охладевать.
Глава 11
— Он — супер, — повторяет Олли, когда мы на следующий день говорим по телефону. — Я очень удивлен.
— Удивлен? Почему?
— Просто он такой обычный и не задирает нос, — отвечает Олли, как ни странно, повторяя вчерашние слова Ника, — и, по-моему, он хорошо на тебя влияет.
— Как это?
— Ты стала какой-то расслабленной, не то что с тем парнем... как его звали?
— Джон?
— Ну, тот, который похож на гомика, с «Маздой»?
— Он не был похож на гомика.
— Брось, Либби, он был ужасен.
— Нет, не был. — Какого черта я защищаю Джона? Он действительно был ужасен.
— Ну ладно, не ужасен, но он плохо к тебе относился, а Ник, кажется, гораздо лучше.
— У нас нет ничего серьезного.
— Никогда не знаешь, серьезно это или нет, — загадочно говорит Олли.
— Так, значит, с Кэролин у тебя все серьезно?
— Она тебе понравилась?
— По-моему, она просто прелесть.
— Ммм... ты правда так думаешь?
— Да. И маме она понравится.
— Ничего ей не рассказывай. Еще рано.
— Что значит «рано»?
— Мы встречаемся всего месяц.
— Не упусти ее! Она тоже хорошо на тебя влияет.
— Я знаю.
— Ты думаешь, я нравлюсь Нику?
— Конечно, нравишься. Он бы не был с тобой, если бы ты ему не нравилась.
— Я немного беспокоюсь, потому что вчера, когда мы ушли, он вел себя «странно».
— Как это «странно»?
— Просто каждую ночь, когда мы вместе, мы всегда занимаемся, ммм... — мне немножко неловко рассказывать об этом Олли, но какого черта, я же знаю, что он скажет мне, что думает, поэтому надо быть честной, — ммм... сексом. А вчера он как-то притих и мы просто обнимались, а потом уснули. Может, я дура и у меня какой-то комплекс, но мне это кажется немного странным.
— Вы, женщины, меня убиваете, — говорит Олли. — Все женщины, которых я встречал, почему-то думают, что мужчины готовы заняться сексом в любое время, в любом месте, несмотря ни на что.
— Но это же правда.
— Нет! — Он почти кричит. — Боже мой, нет. Иногда мы устаем, иногда слишком напряжены, иногда у нас нет настроения. Ник вчера испытывал огромный стресс — он же видел всех нас в первый раз! И совершенно естественно, что ему просто захотелось спать.
Впервые за весь день я вздыхаю с облегчением.
— Так ты не думаешь, что я ему разонравилась?
— Не говори глупости.
— О'кей, — счастливо говорю я, — значит, это я все воображаю, да?
— Да, Либби, ты все воображаешь.
Дело в том, что я всегда считаю, что секс непосредственно связан с тем, насколько я мужчине нравлюсь. Если вспомнить — хотя мне не хочется об этом вспоминать, — каждый раз перед расставанием с бойфрендом в последнюю ночь мы не занимались сексом. Хорошо, конечно же, были и другие причины: мы уже начинали отдаляться друг от друга. Но все же почему-то всегда совершенно не ожидаешь, когда тебе говорят: все кончено.
И каждый раз я думаю: я должна была догадаться еще той ночью. Должна была догадаться, когда он повернулся спиной и сказал, что устал, у него нет настроения или он слишком напряжен. Но, может, Олли в чем-то и прав, и, наверное, несправедливо ожидать, что мужчина займется сексом, что бы ни случилось.
