— Итак, как случилось, что ты отвечаешь за все восстановление? — спросил он, дипломатично меняя тему.
— А ты думал, что мне предстоит провести жизнь лежа, кушая конфетки и читая «Город и деревню».
— Я этого не говорил.
— Спорю, ты так подумал. — Она привыкла, что люди не ожидают от нее многого.
— Нет, — просто ответил он. — Я думал, что ты к этому времени уже замужем и возишь своих детей в школу в Дариене [13] .
Не было смысла пытаться, но она знала, что не должна говорить ему этого.
— Я не замужем, — призналась она. — Никаких детей, никакого дома в пригороде. — И хотя она практически знала ответ, она спросила: — А ты?
— Никогда не был женат. — Его взгляд коснулся ее в странной близости, учитывая, что он просто шагал рядом с ней. — И даже ни с кем не встречаюсь.
Что, конечно, было приглашением поделиться с ним такой же информацией. Но она не стала этого делать.
— И разве ты не хотела стать учительницей? — спросил он.
Вздрогнув, она едва не споткнулась о корень дерева, не в силах поверить, что он помнит эту старую мечту. Она и сама-то об этом почти забыла. Когда она преобразила себя и выстроила свою жизнь вокруг новой Оливии Беллами, мысль о том, чтобы преподавать в школе, потерялась в суете.
— У меня бизнес в Манхэттене. Я агент по недвижимости.
Он выглядел безмятежно.
— Когда недвижимость продают, моя работа сделать ее такой привлекательной, как только возможно. Обычно это процесс приведения всего в порядок, свежей покраски, перестановки мебели или дополнение новыми предметами.
— И люди платят за такие услуги?
— Ты будешь удивлен. Я покажу тебе, что я имею в виду. — Она провела его обратно к столовой, зная, что лучший способ победить его скептицизм — это показать ему, как она работает.
Обойдя угловой столик у окна, она попросила:
— Помоги мне переставить это. Мы хотим поставить его под таким углом, чтобы на него падал утренний свет. — Она вытащила винтажную скатерть, которую нашла в шкафу. — Я стараюсь использовать вещи, которые принадлежат владельцу, потому что они дают ощущение подлинности. Иногда я беру напрокат медную утварь и аксессуары. Этим летом я присматриваю плетеную ивовую мебель. Я хожу на множество распродаж. — Она непроизвольно съежилась, когда подумала о винтажном сундуке, который позаимствовала для квартиры Рэнда. Он так хорошо смотрелся рядом с сервантом.
Она встряхнула скатерть, расстелила ее и добавила несколько простых деталей — кувшинчик с анемонами, которые сорвала на рассвете, когда выводила Баркиса, пару толстых кофейных чашек и клетчатую салфетку.
— По большей части это дым и зеркала. Для каждой недвижимости я пытаюсь представить, каким может быть идеальный владелец, и затем я создаю его фантазию. — Она сложила вчерашнюю газету и положила ее на стол. — Я работала над инвентаризацией в Гринбурге не так давно. Там был десятифутовый потолок, было где развернуться. Я сделала так, чтобы дом выглядел как жилище спортивного атлета.
— И?
— Квами Гилмер купил его в ту же неделю, как объявление оказалось на рынке. — Она забралась на стол, чтобы опустить занавески. Ткань была сухая и хрупкая от времени и от того, что ею не пользовались, и, когда она потянула за шнур, облако пыли слетело с занавесок, заставив Оливию чихнуть.
— Осторожней там, — предупредил он. — Стулья рассохлись. — Он подошел поближе, словно готовый поймать ее, если она будет падать.
— Я в порядке. И спасибо тебе. Меня обычно требуется спасать не чаще одного раза в день. — Очень осторожно она шагнула вниз, игнорируя его рыцарски протянутую руку, затем подвинула стул, поправила занавески и подождала, когда осядет пыль. Теперь это был кофейный столик с видом на озеро. Винтажные плакаты, подумала она. Винтажные плакаты Кэтскилза пробудят тоску по ушедшему прекрасному лету. — Ну хорошо, — сказала она, — ты получил представление.
— Ты воплощаешь фантазии других людей.
— Полагаю, что можно сказать и так.
— А как насчет тебя самой?
— Мои фантазии? — Она попыталась откашляться от пыли. — Никогда об этом не думала.
«О, девочка, ты настоящая лгунья». В ее сознании была фантазия, такая же живая, как небо над горами. И это не была доверительная собственность, роскошный стиль жизни, которым наслаждались некоторые из се друзей и кузин. Вместо этого Оливия представляла себе большой, хаотичный дом с широким крыльцом и плечистыми старыми розовыми кустами, солнечную комнату и музыкальный салон, печенье, которое пекут в винтажной печи, детей, которые смеются и играют во дворе. И конечно, мужа. Большого, смеющегося мужчину, который будет поднимать ее на руки и прижиматься к ее спине, возвращаясь домой с работы. Это было забавно. В ее фантазиях не было никого конкретного.
Это был просто кто-то, кто любит ее. Кто-то, кто обнимет ее ночью, заставит ее смеяться и чувствовать себя в безопасности, будет свидетелем того, как проходят годы, тот, кто постареет вместе с ней.
— Итак, чего ты хочешь? — спросил Коннор, сбивая ее с мысли.
Она почувствовала, что ее щеки вспыхнули, и подумала, не написано ли острое желание у нее на лице. Затем она поняла, о чем он спрашивает.
— Давай перейдем к планам. Это место нуждается в обновлении, и здесь больше работы, чем просто привести все в порядок и повесить старые флаги, а у нас не так много времени.
Заметки и наброски, которые сделали они с Фредди, были разложены на длинном столе и прикреплены к стенам.
— Ко мне на помощь приедут еще члены семьи, — сказала она. — Моя кузина Дэйр профессиональный организатор событий, так что она будет отвечать за сам праздник. Мой дядя Грег — ландшафтный архитектор, так что он будет работать с землей. Его дочь, Дэзи, как раз закончила старшие классы, и она с ее братом Максом смогут делать… что будет нужно. Разную работу. Наша цель сделать лагерь таким, каким все представляют себе лагерь. Место, о котором люди мечтают…
— В противоположность тому, что есть на самом деле.
— Какой ты циник, — сказала она. — Я думала, ты любишь лагерь.
— Я любил лагерь. По большей части.
Оливия попыталась понять выражение его лица, но она просто больше не знала его.
— Мне поискать другую фирму?
— Это будет безумием.
Она притворилась, что его уверенность не произвела на нее впечатления:
— И почему?
Он отклонился назад, скрестив руки над головой:
— Потому что, во-первых, ты никого не найдешь в радиусе пятидесяти миль. И второе, тебе нужен именно я. А не кто-то еще.
— Мне нужен ты. И почему ты думаешь, что это знаешь?
