Я киваю и стараюсь догадаться, можно ли уже перестать пялиться на пепельницу.
— Когда ты смотришь на фишки, — Луи вертит в руках синюю фишку, — ты не должна думать об их стоимости. Представь себе, что фишки — это инструменты, оружие, необходимое для победы над соперником. Предположим, твой противник повышает ставку на пятьдесят долларов, а в голове у него только и вертится сумма выплаты по закладной, которую предстоит внести на следующей неделе. Ты поднимаешь ставку до сотни, и сердчишко у него начинает колотиться, ладони покрываются потом. А все потому, что за каждой фишкой в мыслях у него маячит ее стоимость. Но ты-то знаешь, что это не так, что деньги — не главное. Главное — власть. Если ты будешь твердо это помнить, ты уже на полпути к победе.
Уж я-то точно из тех игроков, кто всегда подвергает противников прессингу, поднимая ставки сразу на сотню.
— Не говоря уже о том, что надо уметь держать удар, когда проиграешь. — Следующую фишку Луи пододвигает мне. — Если напрямую, проигрывать ужасно тяжело. Возвращаться в гостиничный номер, когда в кармане у тебя болтаются резинки, еще недавно стягивавшие пачку в двадцать тысяч фунтов, и сознавать, что сам во всем виноват… Стоит только на секундочку потерять концентрацию — и готово дело. А попробуй ее не потерять, если играл всю ночь напролет, толком не спал целую неделю и глаза у тебя слипаются. Но анализировать все это следует только после игры, — сурово добавляет Луи. — Когда ты за столом, никогда не думай о допущенных ошибках.
Какое-то время я верчу в руках фишку и стараюсь поглубже вникнуть в смысл его слов.
— Если я правильно поняла, — говорю я, глядя Луи в глаза, — когда меняешь деньги на фишки, с деньгами следует как бы попрощаться. Ты ведь можешь их проиграть.
— Нет, — резко отвечает Луи. — В корне неверный подход. Если ты будешь думать о проигрыше, так и случится. Если избавишься от черных мыслей, тебе будет легко за столом. Твои фишки — всего лишь мера того, насколько хорошо ты играешь. Показатель твоего успеха. А ведь тебе хочется успеха, правда?
— Правда, — соглашаюсь я. — Хочется.
Луи смотрит на меня так, будто все еще испытывает сомнения на мой счет.
— Пока не вижу никаких предпосылок. Только сядь со мной за стол, поставь каких-нибудь поганых пятьдесят долларов, и твоя карта будет мне известна через секунду. Ни за что на свете не скроешь от меня своей руки. Читается моментально. Ты знаешь, в чем твоя проблема? — Большой Луи внезапно замечает грязную тарелку, и лицо у него кривится.
— Э-э… нет. И в чем она?
— Проблема в том, — Большой Луи берет тарелку кончиками пальцев и несет на кухню, — что ты, как все новички, слишком любишь деньги. Придется научиться полюбить игру.
— И он спалил твои деньги на бензин?
— Спалил.
— Зажигалкой?
— Да. Прямо у меня на глазах.
— И вы так и не сыграли ни одной партии? И ты его не побила и не выиграла ни одной фишки?
— Нет. Дело до карт даже не дошло. Мне так и не представилась возможность закурить мою сигару.
Джо начинает смеяться. Уж не знаю, что его больше рассмешило — попытка представить меня с окурком сигары в зубах или то, что я провела битых два часа в сырой квартире для бедных, наблюдая за тем, как толстый психопат-агорафоб сжигает мои деньги.
— Ну и как он воспринял твое покерное выражение лица? Как по его мнению, соответствует оно серьезности событий?
— Он подумал, что мне нехорошо. Что у меня запор. Что мне нужно есть побольше грубой пищи.
Это вызывает у Джо новый приступ смеха. Он готов отправиться на кухню и приготовить мне большую миску изюма с отрубями.
— Спасибочки, — говорю я, — сейчас у меня все в порядке. На дорожку он угостил меня своей «Кишкочисткой».
— «Кишкочисткой»?
— Да. Это самый острый соус чили на свете. Своего рода испытание.
— Ну и как? — Джо глядит на мои вспухшие губы.
— Ты знаешь, не так уж и плохо.
— Серьезно?
— Абсолютно. Очень острый, но мне доводилось пробовать вещи и похуже.
— И эта отрава не обожгла тебе рот? И губы у тебя не распухли, будто ты закачала в них три фунта коллагена?
— Нет. — Я провожу языком по пузырям во рту. — Вовсе нет. А губы у меня всегда такие.
— Давай смажем их вазелином.
— Не помешает.
Джо ухмыляется и скрывается в ванной.
* * *
Должна сказать, Джо воспринял мой первый урок искусства игры в покер значительно легче, чем я ожидала. Не сравнить с нашим разговором на эту тему в машине. Наверное, решил, что я уже сыта по горло. Особенно после того, как Большой Луи сжег мою наличность. Если это так, то Джо в корне ошибается. Сжигание денег только привлекло меня еще больше.
Как ни странно, на меня произвела большое впечатление особая методика преподавания, изобретенная Луи. Мы только начали, но я уже сейчас могу сказать, что он — страстный игрок. Взять хотя бы забытую грязную тарелку. И это чувствовалось по его размеренной речи, по четким, ясным и решительным словам, заставившим меня не замечать его физического состояния. Это был уже не толстый полукалека, из бочкообразной груди которого рвется сипящее дыхание, это был энтузиаст, знаток вопроса, мастер с тридцатилетним стажем, незаурядный оратор. Интересно, каков он как игрок? И сколько денег прошло через его руки за все эти годы?
Некоторое время я сопоставляю известные мне скудные факты из жизни Большого Луи с полузабытыми рассказами папы. Лежа на диване, я курю сигару и стараюсь представить мир, в котором жил некогда мой учитель. Вот он студент колледжа, распростертый на больничной койке. Мускулы ссохлись, словно не снятые по осени фрукты, молодость кончилась внезапно, будто по мановению волшебной палочки. Я вижу, как он стонет, и ругается, и швыряет в медсестру всем что под руку подвернется.
Проходят годы, и вот он за покерным столом, освещенным неоновым светом; в руках целая стопка фишек. Он давным-давно не грел свои косточки на солнышке, но разум в искалеченном теле заострился, как бритва. Он участвует в Мировой серии в Лас-Вегасе, самом престижном покерном турнире на свете, и пробивается в финал, укладывая своих противников одного за другим. У его ног дремлет такса — ее усы воинственно топорщатся, — и всякий раз, когда очередной противник вылетает, Большой Луи нагибается и гладит собаку по щетинистой спине.
Игра начинается рано, но к двум ночи остается только один противник. Персонал казино высыпает призовые деньги прямо на зеленое сукно — они всегда так делают, когда за столом остаются только двое игроков, — и выигрыш вдруг обретает реальные очертания. Это уже не фишки, это настоящие деньги. Прямо перед игроками лежит миллион во всей своей красе.
