— Здравствуйте, — Громова кивает. Улыбается и нервничает, конечно.
Я бы тоже занервничал, если б на меня так смотрели. Агата умеет… Но, по сути, это только антураж. Так она классная тетка.
— Здравствуй. Хорошенькая какая. На мать твою похожа, кстати, — смотрит на меня.
Есть у Агаты привычка говорить о людях так, будто их тут нет.
— Ты бы чай нам, что ли, предложила. Или кофе.
— Я уже в таком возрасте, что в девятом часу вечера, мой дорогой, кофе не пью. Вера! — снова срывается на крик. Женщина тут же появляется на пороге. Да уж, она тут второй год работает, но уже выдрессирована. Даже жаль ее. — Чай сделай. Который мой любимый Абрамов из Китая привез.
— Хорошо. Сейчас заварю.
— И эклеры неси.
Экономка кивает и исчезает. Прошлая домоправительница могла и сама на Аги прикрикнуть. Она больше сорока лет здесь проработала. Теперь вот ушла на заслуженный отдых. К дочери уехала.
Арина все еще прячется где-то за мной. Переминается с ноги на ногу, но при этом жадно разглядывает интерьерчик, под завязку забитый антиквариатом. Агата любит все это старье. Да, баснословно дорогое, но один фиг старье.
Ловлю Аринкину руку, сжимаю пальчики. Уголки ее губ ползут вверх. Приободряется.
— У вас очень красиво.
— Хоть кто-то оценил, а то от родственничков моих не дождешься, — тут же жалуется Агата. — Ну чего ты там встала в дверях как неродная? Проходи, садись. Я не кусаюсь. Рассказывай, жалуйся на этого обалдуя.
Аринка мягко смеется.
— Вроде не на что.
— Это когда такое было? Чтобы на Тима и пожаловаться нельзя было?!
Арина пожимает плечами и усаживается на стул за круглым столом в центре комнаты.
— Курить завязывай, — отодвигаю пепельницу, в которой Аги потушила одну сигарету, и уже потянулась за другой.
— Поуказывай мне. Все детство тут с голой жопой и соплями бегал!
Закатываю глаза и слышу Аринкины смешки. Подхожу к открытому окну. Сигаретный дым раздражает, и не потому, что мне дышать им противно, а потому как я и сам бы не отказался сделать пару затяжек. Но вроде как бросать решил…
— А-а-аг, а дай ключи от дачи, — перевожу взгляд на тетушку, и она тут же начинает суетиться.
— Вера!
— Да не ори ты так, скажи, где лежат, я сам возьму.
— В прихожей, шкафчик, тот, что справа. Там на третьей полке найдешь.
— Супер.
Быстро иду за ключами и возвращаюсь обратно. Вообще, можно было бы забежать сюда одному, взять ключи и свалить. Сам не знаю, зачем Аринку с собой потащил. Агата занимает огромную роль в жизни всех в нашей семье. Давно хотел их с Громовой познакомить.
— Значит, ты у нас та самая Арина…
Закатываю глаза. Мать, конечно, все еще два года назад Аги слила. Они мне весь мозг этой любовью потом вынесли.
— Та самая? — Аринка оглядывается. Встречается со мной глазами.
В ответ только плечами пожимаю. Ну типа да, о тебе вся моя семейка в курсе.
Вера подает чай, и Арина интересуется, где можно помыть руки. Пока залипаю на ее заднице, в меня прилетает пачка сигарет. Ударяется о плечо и отскакивает на пол.
— Не проходящая. Раз ко мне притащил, — заключает Агата. Арины в комнате к этому моменту уже нет. — Любишь, значит?
— Люблю. Чего пристала?
— Не в отца ты явно, — хмыкает. — Тот как кусок палладия, пока дошло…
Ржу. За это нашу тетушку и обожаю. Она, наверное, одна способна папу приземлить.
Вера расставляет чашки. Как только Аринка возвращается в гостиную, Аги расспрашивает ее про учебу, а потом рассказывает про какого-то медицинского светило, с которым крутила роман. Громова, естественно, с открытым ртом слушает.
— Красивое у тебя платье. Вернуть бы мои двадцать… Погоди-ка, где-то у меня тут было… — тетушка вытягивает указательный палец и тянется к полке за шкатулкой. — Так-так, а вот же. Держи.
— Это мне? — Арина растерянно смотрит на Аги, а потом на протягиваемые ей серьги.
— Бери, к платью подойдет.
— Агата, тебе звонят, — Вера приносит мобильник, и тетушка медленной походкой скрывается в соседней комнате.
— Тим, — подает голос Аринка.
— М?
— Это же бриллианты, кажется…
Громова рассматривает пусеты, напоминающие раскрытый бутон цветка, усыпанный камнями.
— Возможно.
Пока я допиваю чай и закидываю в себя еще пару эклеров, Арина залипает в телефон. Единственное, что замечаю, фоткает сережку.
— Она с ума сошла? — прикладывает ладонь к губам.
— Чего там?
— Ты знаешь, сколько они стоят? — поворачивает смартфон экраном ко мне. — Я не могу их взять.
Киваю. Хотя уже заранее знаю, что, если Аги решила, Арина выйдет из этой квартиры только с этими серьгами.
Буквально через полчаса мы стоим во дворе у машины. Громова смотрит на окна дома и сжимает в кулаке серьги, в глазах ужас.
— Как я их взяла? Как она меня вообще уговорила? Полмиллиона, Тим. Это очень дорого. Вернешь ей, ладно?
— Не придавай этому такое большое значение. Миленькая безделушка.
— Тим, — все еще смотрит на серьги.
— Потом еще раз к ней заедем, вернешь. Если она возьмет, конечно, — открываю машину.
— Ну Тим!
— Поехали уже, у меня для тебя сюрприз.
— Точно для меня? Ты везешь нас туда, где, по твоим словам, можно искупаться без купальника. Так что сюрприз больше для тебя, — играет бровями, усаживаясь на сиденье.
— Догадливая какая.
Полчаса спустя мы едем по Новорижскому, на ту самую дачу, от которой я брал ключи. Очень надеюсь, что Громова не засобирается домой, а эта ночь станет для нас чем-то большим…
Глава 23
Ариша
Пахнет чудесно. Розами, которые растут здесь повсюду, и скошенной травой.
Встаю босыми ступнями на ухоженный газон, наблюдая за тем, как Тим открывает ворота, чтобы загнать машину во двор.
Мы добирались сюда около часа, и все это время я сжимала в ладони сережки, которые дала Агата. Эмоции от этого знакомства до сих пор не улеглись. Катя ее боготворит, Тим ведет себя так, словно она ему подружка. Я и сама попала под ее чары. До сих пор не понимаю, как взяла такой дорогой подарок. Лучше бы вообще в интернет не лезла, честное слово. Наверное, в старости мне бы хотелось быть немного на нее похожей. Такой же беспечной, прямолинейной, с накрашенными губами и разбрасывающейся дорогими украшениями, ласково обзывая их безделушками.
На губах вырисовывается улыбка, правда, до момента, пока я не вспоминаю Катины рассказы о том, что у Агаты было шесть мужей, блестящая карьера и больше ничего. Отца Тима и маму Кати она, можно сказать, воспитывала и воспринимала как своих детей, хоть они и были детьми ее брата…
— Арин, все нормально?
Тим, видимо, уже припарковал машину и даже закрыл ворота. Поворачиваю голову и киваю.
— Задумалась просто. Так, — развожу руки чуть в стороны, — что будем делать?
— На заднем дворе есть бассейн, а в полукилометре — река. Ты купаться хотела.
— Хотела. Пошли на речку, только, блин, — смотрю на свои туфли, сиротливо лежащие на траве, — в них я не дойду, если там нет асфальта.
— С этим точно проблем не будет.
Тим улыбается. Касается моей руки, перебирает пальцы в своей ладони. Приближается. Вроде один-единственный шаг, но все мгновенно меняется. Его взгляд теперь опаляет. Темный, манящий. В горле тут же пересыхает, а кожу на шее обжигает дыханием.
Прикосновение губ как разряд тока. Яркая вспышка, от которой подкашиваются ноги.
Прикрываю глаза. Меня слегка ведет, но Тим держит. У него сейчас руки как стальные тиски, ни на миллиметр от себя не отпустит. И это хорошо, иначе сама я точно не справлюсь.
Привстаю на носочки, аккуратно разворачиваясь к нему лицом. Подставляю губы для поцелуя. Желанного, медленного, аж трясет. Меня накрывает волной трепета и какого-то запредельного спокойствия. Волнение испаряется. Когда он рядом, мне ничего не страшно, с ним просто не может быть иначе.
Хаотичные прикосновения губ. Они повсюду. Щеки, шея, ключицы, плечи. Вздрагиваю от каждого. Мое повиновение сейчас сильнее всякой лихорадки. Наслаждаюсь каждой секундой. Он срывает стоны. Охаю невпопад. Дрожу.
