Двигаясь так медленно, я не продержусь долго. Едва наши губы соприкоснулись, как все стало еще более страстным. Наши языки танцевали, и ее ногти впились мне в спину. Набирая скорость, я прервал поцелуй и подтянул ее ноги себе на плечи.
— Да. Сильней. О, боже, да! — прошипела Вайелин, когда я ускорил толчки.
Звуки шлепков наших тел и то, как ее груди подпрыгивали с каждым толчком, заводили меня все сильнее.
— Я сейчас… я сейчас… — сказала она, ее глаза встретились с моими.
Ее сладких стонов было достаточно, чтобы я кончил. В тот момент, когда я выплескивался в жаркое тело, понял, что Вайелин была единственной женщиной, с которой я занимался любовью. Другой никогда не могло быть. Она была той, кого я хотел видеть беременной нашим ребенком. Шептать «Я люблю тебя» каждую ночь и каждое утро.
Ощущение ее киски, так сильно сжимающей мой член, было похоже на волшебство. Я, наконец, замер и навалился на нее, слегка удерживая свой вес руками.
Вайелин коснулась моего лица и нежно провела большим пальцем по моей щеке.
— Я никогда в жизни не чувствовала ничего подобного.
Потеревшись щекой о ее ладонь я ответил:
— Я тоже. Я падаю в тебя, Вайелин Паркер, и пути назад нет. Ты моя. Навсегда.
Глаза моей женщины наполнились слезами, и она снова прикусила чертову губу, а затем прошептала свой ответ.
— Я уже упала.
ГЛАВА 20
Вайелин
— Тут не из-за чего нервничать.
Я с сомнением посмотрела на Джонатана. Мы шли по тротуару на территории ранчо к дому его родителей. Это был большой дом. Не такой огромный, как у моих, но все равно приличный. Везде наблюдались рождественские украшения: на самом доме, вдоль дорожек, на окнах. В углах последних был разбрызган искусственный снег, удивительно походивший на настоящий. Я улыбнулась. Много лет я просила у мамы разрешения так же украшать окна нашего дома, но она отказывалась. Говорила, что потом краску сложно отмывать.
— Я всегда хотела, чтобы в углах окон был снег.
Джонатан рассмеялся.
— Держу пари, у тебя в Нью-Йорке и был… настоящий.
— Ага! И не только.
Прежде чем мы ступили на первую ступеньку, входная дверь распахнулась, и из дома выбежала симпатичная девочка-подросток со светлыми кудрявыми волосами и красивыми голубыми глазами.
— Блондинка, — удивленно сказала я.
Я посмотрела на взъерошенные каштановые кудри Джонатана. Утром он лишь провел по ним пятерней и получил идеальную укладку. .
— Светлые волосы от Рипа, — объяснил Джонатан.
Напряжение внизу живота заставило меня захотеть его… снова. После сегодняшнего утра я была уверена, что никогда не позволю другому мужчине заниматься со мной любовью так, как это делал Джонатан. Это было невероятно волнующе. Это была… мечта.
— А вот и моя прекрасная девочка! — воскликнул Джонатан, поднимая девчушку и обнимая ее.
Она радостно рассмеялась.
— Я так скучала по тебе, Джон! Где ты был?
Я наблюдала за этим общением, задаваясь вопросом, сколько раз Джонатан приезжал к своим родителям и навещал их. Устраивали ли они еженедельные ужины, как мои родители? Наверное, с четырьмя младшими братьями и сестрами это было обязательным требованием.
— Я видел тебя всего пару дней назад, нахалка!
— Это не одно и то же. Раньше ты приходил чаще!
Я сжала губы. Надеюсь, не во мне причина.
— Ну, помнишь, я говорил тебе, что в моей жизни появилась девушка.
Она кивнула и обратила свое внимание на меня.
— Ты новенькая в жизни моего брата, да? Ты очень хорошенькая.
Чувствуя жар на своих щеках, я прижала руку к груди.
— Посмотрите-ка, разве ты не самая милая девочка, мне очень приятно.
— Но это правда. Я никогда не лгу. Если я это сделаю, мама сразу шлепнет меня по заднице.
Стараясь не рассмеяться, я кивнула.
— Я тебя не виню. Я бы тоже не стала.
— Хоуп, это Вайелин Паркер.
Хоуп ахнула.
— Сестра Корда? — Я кивнула. — Неудивительно, что ты такая хорошенькая. Он такой красивый. Когда-нибудь я выйду за него замуж.
— Оу, а Корд знает?
— Да. — Хоуп кивнула. — Однако он смеется, когда я говорю ему об этом. Он мне не верит.
Я посмотрела на Джонатана. Он подмигнул.
— Ничего, там, откуда взялся Корд, их еще много.
Хоуп взяла меня за руку и притянула к себе.
— Пойдем, Вайелин, мама будет так рада тебя увидеть. Она сказала, что описает штаны.
На этот раз я рассмеялась.
— Держи дверь в туалет нараспашку, Хоуп!
Войдя в парадную дверь, я словно попала в зимнюю страну чудес. В большом фойе на круглом столе стояла маленькая елка. Вокруг ее основания лежал искусственный снег и маленькие безделушки.
— О, боже мой! Она здесь!
Ко мне подбежала молоденькая девушка намного старше Хоуп, но такая же великолепная.
— Вайелин! Так приятно познакомиться с тобой!
Хоуп так и не отпустила мою руку, когда старшая сестра заключила меня в медвежьи объятия. Наконец, она отстранилась, оглядела меня с ног до головы и покачала головой.
— Настоящая Паркер. Клянусь богом, ваши родители знают, как разводить детей.
Я рассмеялась.
— Ты, должно быть, Холли.
— Так и есть! — Она широко улыбнулась.
— Ты в этом году заканчиваешь школу? — спросила я, пока Хоуп продолжала тащить меня дальше в дом.
Теперь мы находились в гостиной, в углу которой стояла гигантская ель. Я оглядела комнату, рассматривая украшения. Дерево было около трех метров высотой. Камин украшали зажженные гирлянды, а стоящие на полке снеговики держали семь чулок. Это было восхитительно. Тут был даже игрушечный поезд, нарезающий круги вокруг ели.
— Да. Следующей осенью отправляюсь в Техасский колледж.
Взглянув на Холли, я улыбнулась.
— Как интересно. Какая у тебя будет специальность?
— Сестринское дело.
— Это замечательно!
Джонатан положил руку мне на поясницу, и все мое тело задрожало. Должно быть, он почувствовал это, потому что притянул меня ближе и прижался губами к моему уху.
— Нервничаешь?
Я покачала головой.
— Это ты делаешь со мной.
Мне понравилось, как загорелись его глаза и появилась сексуальная кривая усмешка. С каждой секундой я влюблялась в него все сильнее. И его семья была замечательной.
— Это даже не та гостиная, где мы открываем подарки, — хмыкнул Джонатан.
— Да ладно! Это удивительное дерево!
— О, наша мама становится помешанной, когда дело касается декора. Такое случается и к Хэллоуину, и к Рождеству. Она начинает в августе, — сказала Холли.
— В августе?
Холли закатила глаза.
— Даже не заставляй меня рассказывать. Пойдем, родители на кухне, и я уверена, что мама сгорает от нетерпения увидеть тебя.
Хоуп потянула меня за собой, в то время как Джонатан держал руку на моей пояснице. Мы прошли через большую столовую с огромным столом в фермерском стиле, уже полностью накрытым. Моя мама позавидовала бы, если бы увидела этот дом. Тут даже были держатели с именами для усадки за столом.
Справа я увидела большую кухню. Красивая женщина лет сорока с небольшим стояла у острова и украшала пирог. Ее темные волосы выглядели точь-в-точь как у Джонатана. Она улыбнулась самой широкой улыбкой, которую я когда-либо видела. Понятно, откуда у Джонатана такая привлекательная внешность. От его матери захватывало дух.
— Вайелин Паркер! Боже мой, посмотри, какой ты стала красивой.
На самом деле я не помнила маму Джонатана. Может быть, мы и встречались несколько раз, когда она высаживала его у нашего дома, но я никогда не обращала внимания на друзей моего брата.
Вытерев руки о фартук, она сняла его и бросила на остров. Раскинула руки для объятий, и Джонатан слегка подтолкнул меня к ней. Меня обнялись.
— Спасибо, — прошептала она мне на ухо, затем отстранилась и оглядела меня еще раз. — Боже мой. Ты прелестная штучка.
