Зачем мне это? Ведь лучше находиться от него подальше. Не физически даже, а эмоционально. Потому что я не хотела чувствовать те грани эмоций, что выступали, вырисовывались, как под каким-то очень сильным проявителем.
– Мне надеть то, в чём я сюда приехала? – переспросила растерянно.
– Да, – его ответ не оставлял сомнений, но я его не понимала.
Ведь он приволок меня сюда, чтобы не стыдиться? Чтобы я выглядела в соответствии с его высоким статусом? Или… нет?..
– Переодевайся, Ника, – снова в уголках его губ таится полуулыбка – понимающая, острая. – Иначе ты так и будешь думать, что меня волнует, во что ты одета.
– А это не так? – я заставила себя стоять ровно и не мять руками складки дымчатого платья, в котором я выглядела слишком хорошо.
Нейман снова окинул меня взглядом. Очень медленным, не пропускающим ни единой детали. Задержался на обуви. Да, она к этому платью – как корове седло.
– Скажем прямо: мне не всё равно, но если тебе удобно, нравится, я как-то переживу привычный для тебя образ. Это важнее.
Я колебалась. Хотелось остаться в новом и непривычном для меня образе. Сменить обувь. Надеть красивое пальто. Останавливать взгляд. Соответствовать, наверное. Но больше волновали не какие-то мифические люди, что увидят нас с Нейманом рядом. Важнее, как на меня будет смотреть он. И, может, поэтому, испугавшись своих желаний, я молча сняла платье и надела футболку и джинсы, растянутый свитер и куртку.
Смотрела, как спешно упаковывают выбранные мною вещи и снова не понимала, зачем он это делает, зачем я это делаю. Может, потому что был велик соблазн поверить и забыть обо всём, а я не хотела поддаваться. Кот всё равно останется котом, даже если ему нравится мышка. Инстинкты ещё никто не отменял.
– Отвези меня куда-нибудь попроще, – попросила я, как только мы снова сели в машину. – Так будет лучше.
– Уверена? – спросил Нейман, прожигая взглядом дыру во мне.
Я понимала, почему он спрашивает. Он был готов кинуть вызов – заявиться со мной в самый элитный ресторан. Я не понимала мотивов. Не могла осмыслить его поведения. В чём-то крылся подвох – ну не верю, не верю, что он взял и закрутил мир вокруг такой девушки, как я!
– Да. Я так хочу. Ты сказал, что мои чувства важнее.
– Так и есть, Ника, – чуть шевельнул он бровями, давая распоряжение водителю.
Судя по всему, наши понятия скромности разительно отличались, потому что ресторан не выглядел простым. Разве что небольшим.
– Это тихое, почти семейное место, – зачем-то пояснил Нейман. – Надеюсь, тебе понравится.
Мне нравилось. Мраморные ступени. Бесстрастный швейцар на входе, который даже ухом не повёл на мой внешний вид. Но рядом был Нейман – может, поэтому.
У Неймана здесь столик – я это поняла сразу. Видимо, он бывает в этом месте. Я старалась не пялиться, но невольно замечала: здесь невероятно дорого всё, начиная от убранства, отделки помещения до цен в меню.
Впрочем, я позволила Нейману сделать заказ. Боялась, что не справлюсь и закажу какую-нибудь чушь, потому что в названиях уловить что-то привычно знакомое не получалось.
Я снова разнервничалась.
Да, здесь было тихо и уютно, но никак не вязалось со словом «попроще». А потом я подумала: может, для Неймана это и есть попроще? Я даже думать не хотела про «посложнее». Я бы там себя вообще раздавленной курицей чувствовала бы.
Не мой мир. Всё чужое. Но постепенно я успокоилась. Звучала мягкая музыка. Официант обслуживал расторопно. Еда вкусная.
Я расслабилась и подумывала завести разговор, но не успела.
– Здравствуй, Стефан, – коснулась плеча Неймана неизвестно откуда вынырнувшая девушка. Собственнический жест – его не спутаешь ни с чем.
Здоровалась она с ним, а смотрела на меня. Холодно. Отстранённо. Изучающе.
Глава 31
Я ещё раз убедилась, какие у Неймана крепкие нервы. Он не дрогнул, не обернулся резко, как сделал бы другой человек. Нейман остался сидеть, как сидел.
– Ольга? – это был даже не вопрос. Он прекрасно знал, кто стоит рядом. Но… он напоминал мне слепого человека. Я однажды наблюдала подобное. Человеку без зрения незачем оборачиваться. Нейман делал то же самое: больше прислушивался.
– Хельга, дорогой, – поползли её ухоженные пальцы с идеальным нюдовым маникюром по неймановскому пиджаку, словно лаская. – Мне больше нравится Хельга, ты же знаешь. Рада тебя видеть.
– Пришла пообедать? – он словно неживой. Не напряжённый, нет. А будто деревянный или каменный. Никаких эмоций, и голос звучит ровно, холодно. Стыдно сказать: немного отлегло от сердца. Одинаковый. Себе не изменяет. И это постоянство втайне порадовало.
– Нет, – смех у девушки Хельги звучит звонко, красиво, но почти фальшиво.
А может, я просто предвзята: она идеальна. Рост, вес, фигура, причёска, неброский макияж, что лишь подчёркивает её естественную красоту. И платье на ней такое, что впору спрятаться под стол и не вылезать оттуда никогда.
Это не зависть. Это ощущение собственного ничтожества. Катастрофический провал. Тем более, что она продолжает меня рассматривать. Без стеснения, даже не пытаясь скрываться.
Так смотрят на таракана, что взялся невесть откуда и пополз по баснословно дорогой скатерти. Так разглядывают зелёное лохматое инопланетное чмо, что непонятно каким образом попало на Землю и сидит рядом с высочайшей персоной. Не по статусу, по чудовищной ошибке. Как угодно, но совершенно неправильно.
– Тогда что ты здесь делаешь, Ольга? – зато Нейману, если и не плевать, то по нему этого не скажешь никогда.
– Проезжала мимо, увидела твою машину, зашла поздороваться, – продолжает она рукой оглаживать неймановское плечо.
– Рад был повидаться с тобой, – он всё так же не смотрит на девушку.
Не знаю, почему, но внутри рождается чувство, что эти двое разыгрывают какой-то странный спектакль для единственного зрителя – меня. Чересчур уж по-идиотски выглядит сама ситуация.
И Нейман, что сидит истуканом бесчувственным. И девушка, что появилась внезапно, будто следила за нами. Встреча эта не тянет на случайность. А из-за того, что Нейман не удивляется, не напрягается и реагирует слишком спокойно и без эмоций, их разговор кажется картонно-неживым, искусственным, рассчитанным на какой-то эффект.
– Хорошего тебе дня, Стефан, – наклоняется Ольга и целует Неймана в щёку. – Увидимся позже.
Он ничего не говорит. Не кивает. А девушка, ещё раз проведя ладонью по его плечу, уходит. Стучат её каблучки. Светлые волосы мягко колышутся, как и её бёдра.
Таким девушкам смотрят вслед. На таких девушек засматриваются, но не смеют подходить. У неё на лбу написано: не для вас. Руками не трогать. Редкий экспонат. Эксклюзивная раритетная вещь.
И я смотрю. А Нейман – нет.
Она не спросила, кто я. Знает? Или не любопытна? Или ей совершенно всё равно? Но по тому, как она меня разглядывала, ей не безразлично, с кем её драгоценный Нейман обедает. Но то, что она не устроила истерики, не стала скандалить, только ей в плюс. Наверное, Нейман ценит такое.
А я давлю в себе дикое, неконтролируемое желание закидать его вопросами. Может, это было бы и уместно, будь мы равны. Но нищенка с улицы вряд ли имеет право спрашивать, и поэтому я молчу, заставив себя опустить глаза, как только Ольга скрывается из виду.
– Ешь, Ника, – раздаётся над головой голос Неймана.
Я делаю попытку запихнуть в себя хоть что-то, но это плохая затея.
– Спасибо. Всё было очень вкусно, – поднимаю я на него глаза. Пытаюсь быть такой же – отстранённо-равнодушной, но не уверена, что у меня получается.
– Десерт? – его внимательные глаза следят за мной.
– Нет, спасибо, – пытаюсь я улыбнуться.
– Тогда я прикажу, чтобы тебя отвезли домой.
Нейман поднимается, и мне становится стыдно: он голоден, мы только-только приступили ко второму блюду, но неудовольствия не выказывает.
Вежливый. Холодный. Помогает мне одеться. Провожает до двери. Отдаёт распоряжения.
