— Убирайся отсюда, — рычит он. — Возвращайся туда, откуда ты пришел, и забери свои проблемы с собой.
— О, милый, — теперь говорит Марисса, ее рука опускается на мою руку. Она гордо улыбается, наклоняя голову, переводя взгляд с моего брата на мою девочку, садящуюся в грузовик Роуэна. — Я останусь на какое-то время.
Глава 18
Оуклей
Она хочет увидеть, как я сломаюсь, прямо здесь, прямо сейчас. От ее рук. Весьма самонадеянно. Женщина, которая может иметь какое-то отношение к смерти моего отца, которая носит фамилию человека, который переиграл меня, заставил меня влюбиться в него, прежде чем я это поняла. Ни за что.
Смелость, которой она явно обладает, станет проблемой. Вот так подойти ко мне, представиться дочери человека, с которым она разговаривала всего за несколько часов до его смерти. Черт возьми, кто знает? Может быть, она не имела к этому никакого отношения, и она действительно жертва. Я не знаю. Но у меня слишком много всего происходит в голове, чтобы остановиться и подумать об этом.
Я ничего так не хотела, как наброситься на нее и потребовать ответов, которых у нее, возможно, не было, и которых полиция, очевидно, не получила, но я не могу быть арестована. Я не могу рисковать потерять все, что у меня осталось, из-за нервного срыва, который видят другие. Я буду плакать сегодня вечером, одна в душе, а не здесь, перед другими, которые либо пожалеют, либо получат власть надо мной.
Мне не нужна жалость, и я бы никогда не дала им власть.
Чего я хочу, так это ответов.
Я хочу к своему отцу.
Алек пытается поймать мой взгляд через лобовое стекло, но я притворяюсь, что не замечаю, закрываю глаза и откидываюсь на сиденье. Проходит несколько секунд, и дверь Роуэна открывается. Он проскальзывает внутрь, осторожно закрывая за собой дверь.
— Оукс, — шепчет Роуэн, и я поворачиваю голову в его сторону, встречаясь с ним взглядом. — Я заеду за едой. Как думаешь, звучит хорошо?
Как будто я смогу есть прямо сейчас.
Он только пытается помочь так, как умеет.
Я оглядываюсь на дорогу.
— Удиви меня, Роу.
Роуэн заканчивает тем, что бежит к фургончику Тако за углом от своего дома. Затем он подъезжает к своему дому, я не задаю никаких вопросов. Я следую за ним внутрь.
Мы устраиваемся поудобнее на диване, ни один из нас не съедает больше нескольких кусочков, мы оба некоторое время погружаются в тишину, прежде чем он вздыхает и смотрит на меня:
— Я не знаю, что здесь делать или говорить, Оукли. Что мне делать? — Его взгляд опускается на пол, прежде чем снова встретиться с моим. — Я спрашиваю, все ли с тобой в порядке, когда я знаю, что это не так? Поговорить о твоём отце или спросить, что сказал тебе детектив? Должен ли я звонить и ругать своего брата за… за то, что он причинил тебе боль? Обнимать ли тебя, как раньше? — Он прерывисто вздыхает, поворачивается, чтобы лучше посмотреть мне в глаза. — Мне вообще разрешено обнимать тебя?
— Ты можешь делать все, что захочешь, Роуэн, — тупо говорю я ему.
Он хмурится, облизывает губы и отводит взгляд.
— Да, Оукс, я знаю. Но чего же ты хочешь? Ты хочешь поговорить о своем отце? Ты хочешь лежать здесь и плакать в моих объятиях? Или ты… ты хочешь…
— Или я хочу Алека? — Я заканчиваю за него, когда его слова замирают.
Его взгляд перебегает с одного на другое, и он медленно кивает.
— А ты хочешь?
Так ли это?
Меня тошнит, первый ответ, который приходит мне в голову, это "да"!
— Чего я хочу, так это сейчас же отправиться домой, Роуэн. Отвези меня домой.
— Это плохая идея. Ты не должна быть одна, особенно сейчас. А что, если угроза все еще существует?
— У меня была постоянная нянька, и кто-то все еще был в моем доме. Кто-то добрался до моего отца, где бы он, черт возьми, не был. Я не думаю, что мы смогли бы что-то остановить, даже если бы попытались.
Его лоб морщится от раскаяния, и я вздыхаю, протягивая руку, чтобы взять его за руку.
— Отвези, — шепчу я. — Спасибо, что пытался. Я знаю, ты хочешь облегчить мне задачу, но мне нужно немного побыть одной. Это все еще кажется нереальным. Я не думаю, что это до меня еще дошло, и я хочу быть в своем доме, когда это произойдет.
— Я не хочу оставлять тебя одну.
— Я знаю. — Я слегка улыбаюсь. — Но придётся. Кроме того, у тебя завтра занятия. Тебе нужно немного поспать.
Его лицо морщится, а голова слегка откидывается назад.
— Я могу не идти на занятия, пока ты…
— Роуэн, остановись. — Я беру себя в руки с помощью тех немногих сил, которые у меня остались. — Я серьезно. Ты надрывал задницу ради этого шанса. Я знаю, что ты хочешь быть рядом со мной, и я ценю это, но Блейз должен быть на первом месте прямо сейчас. Что бы ни случилось, я не позволю программе моего отца потерпеть неудачу. — Мой голос становится тише, когда печаль пробивается на поверхность. — Мне нужно убедиться, что, по крайней мере, школа не пострадает. Это то, что ты можешь сделать для меня. Оставайся сосредоточенным и надрывай свою задницу. И скажи мне, если сменные инструкторы, которых Хиллок приводит, пока я не вернусь, отстой, — пытаюсь пошутить я, но это не получается.
Он знает так же хорошо, как и я, что я не хочу, чтобы кто-то другой проводил мои учебные курсы. Особенно люди, которых я сама не проверяла.
— Хорошо, Оукс, — шепчет он. — Хорошо. — Он кивает и встает, не глядя в мою сторону. — Давай отвезем тебя домой, а?
Мы направляемся к его грузовику, и после того, что кажется вечностью, он паркуется перед моим домом. Он убирает руки с руля и ничего не говорит, зная, что мне нужна минута. Я откидываю голову на подголовник и на мгновение закрываю глаза.
Моего отца больше нет. Я понятия не имею, как жить дальше, но сегодня вечером я решила, что даже думать об этом не хочу. Я хочу притвориться, что ничего не произошло, и попытаться заснуть. Когда я проснусь завтра, я подумаю, что будет дальше.
Я открываю глаза и смотрю на Роуэна.
— Я позвоню тебе завтра.
Он ничего не говорит, просто кивает, на его лбу пролегает глубокая складка.
— Или сегодня вечером, если тебе нужно.
С натянутой улыбкой я достаю ключи из кармана и направляюсь к двери, машу Роуэну и тянусь к ручке. Она открывается, как только ручка вырывается из моих рук. Мои глаза устремляются вперед, когда дверь распахивается. Алек чертов Дэниелс стоит в моем доме, как будто у него все еще есть право.
— Что за…
— Оставь это, Оукли, — обрывает он меня скучающим тоном. — Я никуда не уйду.
— Как ты смеешь! Убирайся из моего дома!
Я толкаю его, но он не сдвинулся с места. Его крупная фигура остается прямо передо мной.
— Это мой дом, дом моего отца! Насколько я знаю, это все твоя вина! — Я кричу, злые слезы накапливаются. — У нас все было хорошо, пока ты не появился! Теперь он мертв… и твоя жена может быть замешана!
— Оукли…
— Жена, Алек! Ты, блядь, женат! Все дерьмо, которое ты делал, чтобы привлечь мое внимание, дерьмо, которое ты мне наговорил, то, что ты делал со мной? — Моя голова откидывается назад, гнев испаряется, сменяясь душевной болью, и я ненавижу себя за то, что показываю это. — Просто … уходи. Уходи. Возвращайся к себе домой, где бы он ни был, и забудь об этих последних нескольких неделях.
— Не могу.
Прерывистый смешок покидает меня, и я хочу драться. Я хочу поспорить, но сегодня вечером во мне ничего не осталось. Я вот-вот рассыплюсь, и будь я проклята, если это произойдет у него на глазах.
— Знаешь что? — Я вскидываю руку, мой голос скрипуч. — Это не имеет значения. Делай, что хочешь. Ты всегда так делаешь. Мне нужно принять душ и поспать, а я не могу … Я даже не могу смотреть на тебя прямо сейчас.
На этот раз он позволяет мне пройти мимо него, и я спешу по коридору, но когда я прохожу мимо его комнаты, я резко останавливаюсь и делаю два шага назад, чтобы заглянуть внутрь.
