уставился на меня пристально и почесал затылок.
— Я не вру. Но говорю же, даже не сунусь, слово даю.
— Да верю я тебе, Катюха, предвкушаю просто, каких пиздюлей твой Колька мне захочет отвесить и как нам не разосраться из-за этого в хлам. Эх, говорил мне Камнев, но я же вечно хером думаю в первую очередь. Но в твоем случае никаких сожалений, — хитро подмигнул он мне.
— Незачем вам ссориться. Мы ему и не скажем, кто я и вообще…
— Тормози, умная! — снова прикрикнул на меня Андрей и даже по заднице чуть хлопнул. — Что значит — не скажем?
— А смысл?
— Погоди, чё-то я не догоняю, — мотнул бритой башкой он. — Колька тебе — брат, но если помочь с цацками пока не сможет, то и на хер не упирался, получается?
— Сам ты умный, Боев, да только не шибко! — огрызнулась я. — Колька о моем существовании и не знает почти наверняка. Жил себе спокойно, а тут я такая свалюсь ему на голову. Здравствуй, братик, приюти меня бездомную, нищую и с кучей проблем на хвосте. Так, что ли? Нет, не пойдет.
— А, то есть, по твоей логике, выходит, что тебе не нищей, а ты такая и есть, хочу заметить, он должен был больше обрадоваться.
— Ты сказал, что украшения — это палево. Они мне бесполезны.
— Я сказал, что прямо сейчас, по горячим следам, они палево. Через годик о них никто и не вспомнит, и сбывай себе понемногу, не скопом.
— Годик?
— А что? Тебе двадцать, а не семьдесят, что такое годик в твоем возрасте?
— Что такое год в моем положении.
Боев взял и пересадил меня лицом к себе и беспардонно толкнулся полустоячим между ног.
— А что не так с твоим положением? — ухмыльнулся он и стиснул мои ягодицы. — Пересидишь у меня, если Колька тебя к себе не утянет и не закроет подальше от меня.
— Угу, на тебе еще скажи.
— Не без этого.
— Нет, Андрей, мне это не подходит. Брат мне, считай, чужой незнакомый человек. Я ему на шею садиться не собираюсь. Не говоря уж о том, что может… не важно.
— Ладно, у меня живи.
— Год? Безработная? Удобная? Нет, Боев. Не могу я.
— Да что тут мочь? — возмутился он.
— Я не буду твоей содержанкой, — дернулась я встать, но Боев удержал меня на месте. Кто ведет серьезные разговоры, сидя с раздвинутыми ногами и полустоячей хреновиновиной между спорщиками. Невольно зыркнула вниз. Поправка, со стоячей.
— Блин, слов она каких нахваталась! С чего это содержанкой?
— А как называется женщина, что живет у мужчины и за его счет и расплачивается за это собой, так и тогда, когда ему этого хочется?
— Знаешь, многие твои ровесницы назвали бы это «классно пристроиться». Особенно учитывая, что в постели тебе-то со мной по кайфу. И это тот самый главный аспект, что превращает в херню все твои дурацкие доводы про содержанство.
— Ладно, пусть так, но тогда выходит взаимное использование. Этого я тоже не хочу.
— Ты чего такая сложная-то, Кать? — Андрей боднул меня в лоб, запрокидывая голову, и легонько куснул за подбородок.
— Боев, я не сложная. Я до нормальной жизни голодная, понимаешь? — я уперлась в его лоб ладонью, отодвигая, и посмотрела в лицо. — Мне двадцать, а я на свидании всего раз была, и то закончилось оно тем, что меня, не церемонясь, завалил и поимел старый жирный скот, после чего делал это последние два года! И с тобой у меня… ну, сам же знаешь, все как. — Боев шумно вдохнул, хмурясь, но я не дала ему сказать. — Не сердись, я не сравниваю ни в коем случае. Я просто хочу по-людски. Чтобы и познакомиться не через одно место, и кино чтобы, и цветы, и гулять за ручки. Как в книжках хочу, как у других девчонок было. Думать о нем день и ночь, скучать.
— Еще скажи первый раз при свечах и в розовых лепестках на постели, — фыркнул мой собеседник, закатывая насмешливо глаза.
— Ну до первого раза мои фантазии еще и не доходили.
— А, любовь у вас должна быть платоническая?
— Ну почему? Когда-нибудь…
— После свадьбы, да, Кать? — продолжал веселиться за мой счет Андрей. — А потом что? Через месяцок романтике кранты, через два раздражать друг друга станете, через год бесить. Зато сколько предварительной тусни и мишуры!
— Ну знаешь… Сколько твой Яр с Роксаной? И что, бесят?
— Ну ты пример выбрала, — откровенно заржал конем Боев. — Ага, они точно эталон романтичного становления отношений. Тебе такая романтика и не снилась, деточка. При первой встрече он ее, вообще-то, пнул, потом у них был секс, после которого оба были похожи на жертвы автокатастрофы. Потом он ее с крыши снимал насильно, в наручниках в лес глухой завез, и обратно они с ОМОНом возвращались. Так что никаких тебе цветов и прогулок за ручки. Но ты мне Камневыми зубы не заговаривай, Катька. Давай про нас договариваться.
Я сокрушенно вздохнула, посмотрев в потолок. Договариваться по-любому надо, вот только у меня стойкое чувство, что договоримся мы только до того, чего всхочется ему.
— Для начала по пунктам:
Вопрос с тобой и Колькой обсудим и решим, когда он с курортов своих приедет, — решил не дожидаться моего согласия этот гений хитрой дипломатии. — Это раз.
Тебе со мной в койке хорошо, так что хрень про содержанку опускаем. Это два. Не позволяют твои понятия сидеть дома просто так — пойдешь к нам в контору секретаршей. Место пустует и сможешь так для начала к брату присмотреться и решить уж все точно.
Идти тебе пока некуда, а мне ты не в тягость. Живи сколько хочешь. Это три.
Даже если решишь, что привлекать Шаповалова к делам со сбытом побрякушек ты не будешь, то помогу тебе я. С доками тоже. Это четыре.
И последнее. Я хочу имя этого старого козла.
— Сразу нет!
— Сразу да, Катька. Никакие бабки и новые документы не подарят тебе чувства безопасности и свободы настоящей. Проблему надо решать радикально, и я это сделаю.
— Да не сможешь ты…
— Хватит, бля! — прикрикнул он на меня и опять шлепнул по заднице. — Ты не знаешь, что я могу, а чего нет, Катька!
Зато я знаю, на что способен Дмитрий! Я не хочу ни сама ему попадаться, ни чтобы ты лез, Боев. Вот это как раз и будет натуральной подставой с моей стороны. Как же ты не поймешь!
— О моей шкуре, значит, переживаешь? Напрасно.
