хоть подарок купили? — тихо поинтересовалась я.
— Купили, а ты?
— Конечно! Вон, у Андрея в руке, — я кивнула на мужчину, о чем-то беседующего с моим младшим братцем. — Десять книг Донцовой.
— И как мать эту жуть читает? — отец закатил глаза, и мама кивнула. На меня накатило привычное раздражение — родителей я очень люблю. Очень! Но общаться с ними больше минуты в неделю не могу без желания послать их куда подальше. — И где она?
— Вы же знаете бабулю! Пока не накрасится и не нарядится — к гостям не выйдет, — улыбнулась я.
Бабушка — намного больше леди, чем я. Она, несмотря на возраст, и здоровье, на людях всегда носит каблуки, которые с возрастом становились все ниже и ниже. Я же обуваю такую обувь только по случаю, предпочитая кеды. Бабушка не признает брюки и джинсы, считая брюки прерогативой мужчин, а джинсы — одеждой грузчиков. Ну а я считала джинсы одним из лучших изобретений человечества наряду с пенициллином. И сейчас бабуля наряжалась, отправив Тему встретить гостей. Сама же она, как мне показалось, хочет появиться с шиком-блеском.
— Дочь, а зачем ты его притащила то? — спросил папа, не глядя на Андрея.
— Он сам себя притащил. Меня не особо спрашивали.
— Поиздеваться, значит, решил…
— Это вы издеваетесь! — прошипела я. — Пятьдесят тысяч долларов долга! Вы в своем уме?
— Было меньше, проценты набежали, — надулась мама. — И, все же, зря ты его привела. Могла бы и как-нибудь намекнуть, что…
— Мама! — повысила я голос, а затем снова стала говорить в половину голоса. — Ты сама недавно советовала мне быть хитрее, и в постель к нему прыгнуть! И все ради того, чтобы списать ваш долг за эти ваши махинации. Но при этом видеть Андрея вы не желаете, да? Какое лицемерие! Наедине я могу делать с ним что угодно, но видеть нас вместе вам неприятно!
Мама обиженно взглянула на меня, но промолчала. Промолчала, потому что я права.
— Ты решила послушать мать, и… вы теперь вместе?
— Папа, — обратилась я к отцу. — А что бы ты сказал, если бы я, например, пожаловалась тебе на Громова. Что он делает мне грязные намеки. Что хочет, к примеру, чтобы я стала его любовницей?
— Я бы… а ты то сама этого хочешь?
Может, и хочу. А еще я хочу, чтобы кто-то повел себя как отец, а не как трусливый подросток, прячущийся за женской юбкой!
— Ну а если я не хочу?
— Я не люблю такие беседы, — отец поджал губы, присоединившись к обиженной матери.
«И что сегодня со мной? Решила всех вокруг довести? — распекала я саму себя. — Но ведь все хороши: Андрей меня игнорировал, родители… родители — как обычно. Да и я хороша! Но неужели они не могут хоть спросить: обижает ли меня Громов? Не в тягость ли мне отдавать их долг? Хоть как-то проявить заботу.»
— Продолжаешь всех вокруг терроризировать? — тихо спросил Громов, приобняв меня за талию. Я вздрогнула от неожиданности, и почувствовала легкий поцелуй в висок. — Ну что, давайте знакомиться?
Мама с отцом натянуто улыбнулись, кивая Андрею.
— Вы, вроде, знакомы уже.
— Не в том качестве мы знакомы. Раньше я был кто? Просто чужой мужик, которому крупно задолжали. А теперь мы почти семья.
Семья, как же! Цирк уродов какой-то: недобандит, или кто он там, два мошенника, внезапно ставшая неадекватной я, мой малолетний оболтус-брат и пожилая женщина. Пожалуй, бабуля — самый нормальный человек из всех собравшихся, а ведь еще недавно я считала себя нормальной.
«Вынос мозга» — сказал Андрей… а ведь правда, по-другому то и не назвать то, что я устроила в машине. Ну вот что на меня находит? Всегда ведь удивлялась, и даже презирала девчонок, затевавших скандалы на пустом месте.
— Нам бы поговорить, — неуверенно произнес отец, глядя на Андрея, и мне стало стыдно.
Очень стыдно.
За отца.
Ну почему он такой? Почему со слабыми он — уверенный, а под более сильных так прогибается? Хоть бы вид сделал нахальный! Бабуля любит говорить про меня, что я иногда напоминаю ей сварливого пуделя: вроде и опасности никакой, но шума много, вот и предпочитают не связываться.
— Ну давайте поговорим! — хмыкнул Андрей, но я придержала его за руку, и потянула на себя.
— Андрей. Я, правда, прошу тебя: будь с ними помягче! Пожалуйста!
Громов кивнул, и они с отцом вышли на крыльцо, а мы с мамой остались стоять в гостиной. Я показала Артему кулак, чтобы брат даже не думал лезть грязными руками в торт. Очень уж он любил хватать пальцами крем, и слизывать его.
— И о чем они будут говорить? — занервничала мама.
— Обо мне, конечно. В конце концов, я — ваша дочь, и папа должен с ним побеседовать.
А если уж быть совсем откровенной, папа должен был сам отвечать за свои художества!
— Ох, хоть бы ничего не случилось!
— Мама! Да что может случиться? Я попросила Громова не хамить папе, а в остальном — не подерутся же они!
— Это ведь Андрей Громов! — округлила глаза мама.
— И что? Кто он вообще такой? И почему вы с отцом так его боитесь?
— Я же говорила тебе…
— Да-да, — раздраженно перебила я. — Бандит. Только не очень я в это верю. Ну помогает он бизнесменам, крышует их или охраняет — так это разве бандит?
— Ты разве не знаешь? — мама, кажется, перестала волноваться за отца, и обратила на меня все свое внимание. — Ему же весь город принадлежит! Хочешь бизнес открыть — сначала не в налоговую, а к нему. Все притоны тоже Громову принадлежат: стриптиз, казино… бордели. Если с кем нужно разобраться — угадай, к кому обращаться нужно? Побирушки, которые около церквей стоят, тоже на него работают. Странно, что ты ничего этого не удосужилась узнать, находясь с Громовым рядом.
«Все-равно, не верю!» — подумала я, и как раз в этот момент с улицы вернулись довольный Андрей с обескураженным отцом, а также во всем своем великолепии из комнаты вышла бабушка.
АНДРЕЙ
— Слушаю, — я закурил, облокотившись о стену дома.
Эдик стоял на ступеньку выше, и мялся, не зная, что сказать. Неужели будет нотации читать? «Чтобы руки не распускал!», «Не вздумай обижать мою дочь, иначе урою!»
Было бы забавно послушать!
— Ну! — поторопил я, сделав еще затяжку.
Эдик продолжал медитировать на мою сигарету. Я скривил губы в отвращении — ну и мужик, одно название! Размазня похуже моего продажного братца, но с Олегом есть надежда, что
