Ну и ну! В этой женщине было множество черт, которые Мэтту катастрофически не нравились. Но другие — сочные розовые губы, вызов в темных глазах и даже манера задирать упрямый подбородок пришлись ему по душе. Особенно понравилось то, что Брук твердо стоит на своем. Сотни женщин, в отличие от нее, расшиблись бы в лепешку, лишь бы доставить удовольствие несравненному Мэтту Каттеру.
Наверное, именно эта черта столь сильно его заинтриговала — хотя и порядком вывела из себя.
Они стояли лицом к лицу — ее бурно вздымавшаяся грудь почти касалась его тела. В попытках проигнорировать не совсем желательный отклик организма, Мэтт сделал шаг вперед, и Брук отступила: сделала назад шаг, другой, и в результате практически шлепнулась на сиденье заботливо подставленного стула.
— Отлично. — Он сделал глубокий вдох. Оказывается, когда Брук находится от него хотя бы на расстоянии вытянутой руки, дышать становится гораздо легче. Но позволить ей сбежать нельзя, по крайней мере, пока он не закончит церемонию — не вручит все подарки, предназначенные миллионному посетителю. Положив руку па плечо девушке, Мэтт кивнул своим ассистентам.
— Итак, — начал он, одаривая Брук убийственным по своей силе взглядом, — доктор Уотсон, для нашего миллионного посетителя мы приготовили еще один приз — пару ботинок, выполненных по специальному заказу!
Толпа восторженно заревела. Приободрившись, Мэтт присел на корточки возле стула, ловко стащил теннисную туфлю с ноги Брук и, не глядя, отшвырнул в сторону. Услышав глухой стук, Брук очнулась и завопила:
— Эй! Верните мою обувь!
Попыталась было встать, чтобы найти тапок но куда там! Мэтт крепко держал ее за руки. А он-то уже было стал забывать, что это такое: спорить с темпераментной женщиной. Хотя из этого спора он намеревался выйти абсолютным победителем.
— Я собираюсь предложить вам кое-что получше, чем эти развалившиеся туфли, — втолковывал Мэтт, предусмотрительно отложив микрофон подальше: репортерам совсем не обязательно быть в курсе их милой содержательной беседы. Затем поставил ее ступню себе па бедро.
Глаза Брук расширились. Мэтт весь обливался потом. Казалось, их захлестнула волна жаркого воздуха. (Или это воображение сыграло злую шутку? А может, жар софитов так подействовал? Да и толпа подступила слишком близко…) Дотрагиваться до девушки было явной ошибкой.
Она попыталась выдернуть ступню, но Мэтт легко воспрепятствовал этому, почувствовав, как в жилах забурлила кровь. Как же ей удается так легко вызывать у пего желание?
— Мне нравятся мои вещи, — процедила Брук. Отпустите ногу.
— Я только собираюсь узнать размер.
— Узнайте у кого-нибудь еще. Дайте…
— Нет, — буркнул Мэтт.
Он, ну почему кто-нибудь другой не мог стать миллионным посетителем? Брук еще раз попыталась отвоевать конечность, но потерпела поражение. Она поморщилась, и Мэтту внезапно стало неловко: девушка ведь ни в чем не виновата! Он обхватил маленькую ступню двумя руками и начал легонько массировать, растирать подъем. Через топкие спортивные носки ощущалось тепло хрупкого тела. Мало-помалу Брук расслабилась, хотя в мозгу еще изредка вспыхивал сигнал тревоги.
— Извините. — Мэтт фактически заставил себя прекратить массаж и приступить к продолжению церемонии. — Это займет всего лишь минуту.
Брук выпрямилась, услышав жесткие инструкции, и вздрогнула, когда холодный металл коснулся ноги: между своим бедром и ступней девушки Мэтт просунул измерительную линейку. Должна же эта железная штука хоть чуть-чуть остудить его гиперактивное либидо!
— Полный шестой, но ступня очень узкая, объявил наконец Мэтт, продолжая производить вычисления. Дотронувшись до икры девушки, он почувствовал, как та дрожит. Брук в очередной раз попыталась выдернуть ногу, но Мэтт был тверд, как скала.
— Ваши ботинки будут готовы через шесть недель, мисс…. то есть доктор. Какой цвет вы предпочитаете? Белый, чтобы сочетался с халатом?
— Я не ношу белый халат.
— Вы профессор? — поднял бровь Мэтт.
— Психолог.
— Тогда как насчет черного, напоминающего о заблудших душах?
— В том числе вашей? Отпустите же мою ногу!
Храбрая девчонка! Мэтт улыбнулся, наслаждаясь огнем, бушевавшим в ее глазах, внезапно выпустил ногу и выпрямился.
Откровенно говоря, он опасался говорить об основной части подарка, но пути к отступлению не было. Все уже приготовили, и было слишком поздно менять сценарий. Чувствуя себя Наполеоном при Ватерлоо, Мэтт потянул к себе микрофон.
— А сейчас, леди и джентльмены, а также присутствующие здесь доктора, — объявил он, обернувшись к Брук, которая радостно шнуровала вновь обретенную обувку, — мы предлагаем вашему вниманию главный приз!
Он полез в карман и выудил оттуда связку ключей.
— Автомобиль с откидным верхом!
Толпа застонала. Брук в это время завершила свой туалет, ее губы подрагивали, а глаза испытующе смотрели в лицо Мэтта.
— Она не хочет! — одновременно закричали несколько человек. — Отдай его мне!
— Как насчет меня, дорогуша? — орал какой-то мужик сзади. — У меня не будет ни одного вечера без свидания!
У Мэтта сузились глаза. Он положил ключи в ладонь Брук и сжал ей пальцы.
— Машина ваша. Я понятно говорю?
Она внимательно смотрела в лицо человека, делавшего поистине королевский подарок. Мэтт, в свою очередь, чувствовал какое-то странное томление в груди.
— Могу я вместо этой машины попросить фургон? — застенчиво спросила Брук.
Ее вопрос поставил Мэтта в тупик. Неужели после этих событий в девице проснулась жадность?
— Что?
— Фургон. Знаете, с открывающимися с двух сторон дверьми.
— Но зачем? — еще больше озадачился Мэтт.
Брук наклонилась поближе к микрофону.
— Мне на самом деле пригодился бы фургон. Я смогла бы перевозить сирот по городу.
Толпа затихла, руки, протянутые в алчном порыве, нерешительно опустились.
— Сирот? — переспросил Мэтт.
— Да. У нас нет транспортного средства, позволяющего отвозить ребят к доктору или на какую-нибудь встречу. Так что если вы не возражаете…
Брук протянула ключи обратно. Разве можно было в этом случае сказать «нет»?
Раздались неуверенные хлопки, и уже через несколько секунд вся толпа аплодировала. Отношение Мэтта к этой вздорной девице кардинально изменилось: скажите на милость, сколько человек, получив выигрышный билет, вспомнит о сиротах?
Не так уж и много. Он решительно кивнул.
— Мы будем рады помочь сиротам.
Брук улыбнулась, и ее милая улыбка смогла пробиться через стену цинизма, окружавшего его сердце. Эта женщина смущала, волновала, поражала. И доставляла кучу неприятностей.
