— Чё он убежал-то нестриженый? — допытывалась Наталья Петровна.
— Срочные дела, — соврала я.
— Какие ещё дела? Зря он, что ли, ехал пятьдесят километров? Не мог отложить дела на сорок минут?
— Он мне не отчитывается, — буркнула я и ушла в салон.
Нужно было убрать рабочее место, помыть пол и закрыть заведение. Свекровь просочилась за мной:
— Ты его перезаписала на другой день?
— Нет.
— Почему?
— Он не просил.
У Натальи Петровны от негодования расширились глаза:
— Маш, ты же понимаешь, что случится, если Кирилл Олегович перестанет к нам ездить?
— Что? — я достала из каморки ведро и швабру.
— Потеря репутации!
— Думаете, клиенты перестанут к нам ходить? — спросила я. — Ближайшая парикмахерская в райцентре. Вряд ли ваши подружки поедут за двадцать километров. Это долго, дорого, и всё равно там хуже стригут.
— Больно умная стала! — воскликнула свекровь, поднимая брошенное Ярцевым полотенце и складывая его в стопку к чистым. — Что б ты делала без моих подружек! Уберись тут быстренько и иди домой, ужин для мужа готовь.
Сейчас Дима редко ужинал дома. Он приходил поздно, когда я уже ложилась спать. Свекровь об этом знала, но всё равно требовала, чтобы я готовила свежую еду каждый вечер. Она считала это обязанностью жены. Несъеденный ужин она забирала на работу на следующий день. Однажды я видела, как мои рулетики из свинины с черносливом ел Гена — молодой грузчик из минимаркета. Новый хахаль Натальи Петровны. А чем питался мой муж, я могла только гадать. Доставка пиццы в Мухоборе была, но привозили её всегда холодной, да и стоила она слишком дорого для экономного Димы. Наверное, Зоя Эдуардовна обеспечивала питание особо ценным сотрудникам.
Дома я быстро засунула в духовку куриные ноги и занялась собой. Я хотела испробовать последнее средство обманутой жены — соблазнение собственного мужа. Сегодня я не лягу спать до его прихода! А перед этим пошлю фотографию в голом виде.
Судя по переписке с Зоей, моему мужу нравились такие фотки. Нет, Зоя не слала ему обнажёнку, но Дима ей слал. Например, фотографию в душе. Член он прикрыл рукой, но всё равно было понятно, что этот снимок эротический и сделан специально для женщины — чтобы ей понравиться, чтобы заинтересовать в сексуальном плане. Дима подобрал ракурс, при котором его худое тело выглядело спортивным, широко расставил ноги и напряг бицепсы. Я таких фотографий никогда не получала. А Зоя получила и прислала в ответ смайлик. Типа она в восторге.
Почему? Что её привлекало в Диме? Ярцев был на голову выше, на двадцать килограммов крупней и гораздо смазливее Димки. Это если сравнивать внешность. А если сравнивать состоятельность и положение в обществе, то мой муж проигрывал с оглушительным треском. Олигарх против деревенского ветеринара. Понятно, кто круче. Почему же Зоя Ярцева изменяла своему мужу?
И почему мой муж изменял мне?
Меня мучили эти вопросы. И грызла тоска по потерянной страсти. Димка никогда не был сексуальным гигантом, но он хотел меня, ревновал к клиентам, следил заинтересованным взглядом, когда я переодевалась. А теперь он не смотрел в мою сторону, даже когда я ходила по комнате голой. Это было непривычно и очень больно. Ты стоишь перед мужем раздетой, а он плавает в своих мыслях и не замечает ничего вокруг. Через пять лет брака, вроде бы вполне счастливого, ты превратилась в мебель — настолько знакомую, что даже в темноте на неё не натыкаются.
Так и Димка на меня не натыкался в темноте.
Я сходила в душ, намазалась ароматным маслом и открыла шкаф в поисках красивого белья. Мне нужно было что-то соблазнительное. Я перебирала пижамы и ночные рубашки, похожие на вытянутые футболки с длинными рукавами. На груди были надписи: «Спокойной ночи, детка!» и «Я твой сладкий медвежонок». Сексуальных вещей не попадалось. У свекрови и то, наверное, больше. С дальней полки я выудила кружевную ночнушку, купленную ещё до свадьбы. Надела. Она туго обтянула мои формы, округлившиеся за время брака. Ох, пять килограммов точно лишние! Я и раньше не была моделью, а сейчас грудь и попа превратились в пышные булки. Хорошо хоть, талия осталась прежней. Я распустила по плечам волосы — единственное моё украшение. За состоянием волос я следила маниакально, добиваясь шелковистости и блеска. А с цветом повезло от природы — светлый блонд.
Дима пришёл поздно и сразу же направился в ванную. Плескался там, чистил зубы.
— Ты голодный? — спросила я, когда он вышел в пижаме.
И тряхнула волосами, чтобы привлечь внимание. Муж бросил на меня беглый незаинтересованный взгляд и ответил:
— Нет, я на работе поел, ребята угостили. А ты чего не спишь?
— Тебя жду, — я улыбнулась и приняла позу, при которой мои изгибы смотрелись наиболее выигрышно. — Соскучилась. Пойдём в спальню.
Я взяла его за руку, но он отдёрнул ладонь:
— Ты иди, а я посижу немного. У Грома колики, я дал ему лекарство, но хочу убедиться, что всё в порядке. С ним остался Шурик, обещал позвонить в течение часа.
Меня накрыла нестерпимая обида. Колики у Грома, как же! Он не хочет со мной спать, потому что считает это изменой Зое!
— Дим, — спросила я, кусая губу, — ты меня любишь?
— Ну, разумеется, люблю! Что за глупые вопросы на ночь глядя? Иди спать.
В глаза он мне так и не посмотрел. Взял телефон и уткнулся в экран. Я изо всех сил старалась не заплакать.
— У меня завтра выходной, — сказала я.
— Угум…
— Ты не против, если я зайду на конюшню?
Он пожал плечами. От дома до «Ярцевских конюшен» минут двадцать пешком, я иногда приходила к ним в гости. Там красиво — манеж, гостевые домики, пруд с рыбками. Ну и лошади в левадах, конечно.
— А Зоя Эдуардовна завтра будет?
Тут он поднял взгляд, в котором мелькнуло живое чувство. Любопытство? Смятение? Страх?
— Зачем она тебе?
— У меня к ней дело. Хочу кое-что обсудить.
— Что?
— Завтра узнаешь. Можешь присутствовать при разговоре.
Он молчал целую минуту, потом сказал:
— Ну ла-а-адно. Надеюсь, это серьёзное дело, а не какая-нибудь ерунда.
— Ты удивишься, насколько серьёзное, — пообещала я, развернулась и пошла в спальню.
2. Любовница моего мужа
Мужу действительно позвонил Шурик — работник конюшни, исполнявший разные поручения. Они тихо обсудили состояние Грома. Кажется, жеребцу полегчало. После разговора Дима лёг спать, но я его не трогала. Если мужчина не хочет — значит, не хочет. Не лезть же к нему в трусы? Через пять минут он начал посапывать.
Попытка соблазнения провалилась. Самое противное, что я тоже не была возбуждена. Совсем сухая. Физически мне не хотелось секса с Димой. Я так сильно была на него обижена! На его невнимание, на то, что он слал другой женщине эротические фотографии, на то, что скучал по ней. Но больше всего — на то, что изменил мне физически, вставил свой член в чужое тело, хотя обещал быть верным до самой смерти. А обида — это ни разу не сексуально. От неё всё высыхает и скукоживается.
Возможно ли забыть измену? Допустим, он прекратит отношения с Зоей, чтобы не потерять семью. Допустим, я его прощу и не побегу разводиться. Допустим, мы оба постараемся и кое-как склеим разбитую чашку. И что дальше? Я ведь ничего не забуду. Смогу ли я получать удовольствие от секса? Прощаем мы разумом, но возбуждение и оргазм — реакции тела. Что, если оно не примет человека, который причинил душевную боль? Сейчас мне даже запах его был неприятен. Я лежала на краешке супружеской кровати и пялилась в темноте в потолок.
Как люди справляются с обидой, злостью и разочарованием?
Что мне делать?
С Димой я разговаривать не хотела. А вот с Зоей — почему-то да. Возможно, потому, что мужа я в глубине души понимала, а её нет? Её поведение казалось мне полнейшим идиотизмом. В нём крылась тайна, которую я не могла разгадать. Зачем ей Дима, когда у неё есть Кирилл Олегович? Господи, это как пересесть из лимузина на старый велосипед.
