Тогда я краснею и могу произнести от волнения совершенную белиберду, путая местами буквы в словах.
Мне было совсем не скучно сидеть одной — наоборот, радостно: я во Франции! В конце концов, я столько об этом мечтала! Я так люблю стихи Гюго, Превера, песни Азнавура, Лары Фабиан и Джо Дассена! Учила французский с детства, читала об этой стране запоем, была отличницей по теоретической грамматике и стилистике французской литературы, в которой знаю столько нюансов, аллюзий, подводных камней! В общем, во всём хороша, если рот не открывать.
И ещё немного старомодна и, как говорит Паша, мой жених, у меня слишком много в голове романтической чепухи. Планы о Франции я строила с девятого класса, но приехать получилось только сейчас — когда Даха с Маню пригласили. В детстве я я жила с Дахой в одном дворе, потом она помогала мне с поступлением, а я ей — с домашкой по грамматике и стилистике. В общем, я типичный книжный червь… в полосатом купальнике.
Паша, согласился купить билеты с условием, что мы обязательно съездим в Монте-Карло. Он очень хотел похвастать перед коллегами и вроде бы даже пересечься с неуловимым владельцем компании. Я не возражала: ничего не имею против княжества Монако.
* * *
Мой взгляд то и дело касался мусульманских дам, закутанных в чёрное. Бедняжки, жарко же! Правда, они и виду не показывали, а шейху в ярко-красных плавках их было не жаль, он развлекался с детьми и строил башенку из песка. И пусть мне кто-то говорит, что мой Паша — тиран! После этого точно не поверю!
Стоя по колено в тёплом море, Паша разговаривал с Маню. Моему жениху тридцать три, хотя он выглядит чуть старше и держится довольно строго. Красиков, возможно, не красавец и не особый спортсмен, но у него сильные руки, широкие плечи, и он очень нравится моей маме. К тому же Паша нас спас! На самом деле, а не фигурально!
Когда не стало папы, внезапно выяснилось, что семейный магазинчик не только прогорел, но и был заложен. Сразу после похорон нас обложили кредиторы, коллекторы и масса незнакомых людей, которым папа, оказывается, был должен. Мы собирались продать квартиру, но поняли, что этого и на покрытие половины долгов не хватит!
И когда я однажды побоялась ехать домой после маминого звонка и расплакалась на работе, мой начальник Павел Викторович Красиков повёл себя, как настоящий мужчина, и взял всё в свои руки. Он решительно и без обиняков перевёз нас с мамой к себе, в Москву. Эвакуировал, — как он говорит.
Его как раз тоже обратно в столицу переводили из «ссылки». Я переживала, он меня успокаивал и незаметно превратился из Павла Викторовича в Пашу, а я — в его невесту. Мама в Паше души не чает, уже всё решено: мы собираемся пожениться в октябре. Я только никак платье не выберу…
* * *
По моей коже на спине пробежали мурашки, отрывая меня от мыслей, и я снова обернулась. Конечно, не резко, а по-хитрому — вроде бы потянулась за бутылкой воды. Скользнула взглядом туда, где сидел на песке смуглый Аполлон, и отчего-то расстроилась — его там не было.
Я рассердилась на себя: да какое мне, собственно, дело? Ушёл и ушёл…
— Сонь, пойдём купаться! — подбежала Даха, красивая, стройная, как модель с картинки, только ростом поменьше.
Я мотнула головой.
— Паша сказал, сумки надо сторожить.
— Боже, да кому они нужны?! — воскликнула подруга со смехом.
— Паша взял с собой документы и Айфон. Ему могут позвонить. Знаешь ли, не стоит бросать ценные вещи просто так.
Даха присела рядом со мной и подмигнула:
— Вечный секретарь, ха? Даже тут? Не смущайся, я сама была био-робот-подай-принеси-отчёт-командировочные. Наслаждаюсь теперь без этого!
Я смутилась.
— Да нет, что ты! Просто я должна Паше помогать, он строит карьеру ради семьи.
— А-а-а, — глубокомысленно кивнула Даха. — Уверена, что не ради себя любимого?
— Конечно, он хороший.
— Тогда пусть сам сторожит свои документы, пойдём поплаваем! — воскликнула боевая Даха. Подскочила с подстилки и потянула меня за руку. Крикнула через весь пляж: — Маню! Павел! Идите сюда, мы хотим купаться!
Паша наморщил нос и отвернулся к морю, махнул: мол, он ещё не насладился до конца. А Маню, как послушный ослик, хоть и трижды великан, ужасающий своей лохматостью и носом Сирано де Бержерака, пошёл к нам — охранять подстилку.
— Да я потом… — пробормотала я, отряхивая с себя песок.
— Не будет никаких потом! — заявила Даха. — Побежали в море! А то все каникулы просидишь! Маню будет отпугивать любопытных от сумок и мобильника великого и ужасного. Даже голосисьных немок. Видишь, уже как косятся? Боятся!
Я рассмеялась. Глянула на бабушек без комплексов и вдруг наткнулась взглядом на него! Сердце ухнуло: бронзовокожий атлет в синих шортиках со смоляными кудрями, рельефными руками и кубиками на животе стоял в паре метров. И смотрел на меня! Он сверкнул чёрными глазами, одарил улыбкой, которая была белоснежнее яхт за миллионы евро.
Я смутилась и опустила ресницы.
Робость не помешала мне рассмотреть сильные бёдра и стройные ноги. У меня даже дыхание сбилось: он вообще настоящий? И тут же я почувствовала дикое чувство вины перед Пашей! Я всегда его чувствую, когда мне нравится кто-то из случайно встретившихся мужчин. Или киноактёров. Ужасно просто — он нас с мамой спас, а я… А ещё считаю себя воспитанной девушкой!
«Какой позор!» — заявил внутренний голос маминым тоном, и я развернулась к красавцу спиной.
— Да-да, пойдём скорей купаться! — выкрикнула я сдавленно, словно на резиновую грушу ногой наступила.
И первая побежала к морю. Оно окатило распаренное солнцем тело холодом. Я взвизгнула, но вместо того, чтобы по привычке заходить полчаса и купаться десять минут, я рванула в леденяще-солёную воду, рассекая её, как торпеда. Окунулась с головой, чтобы привыкнуть поскорее. Мышцы на мгновение свело и отпустило. Фух! И мозг охладился заодно. Я вынырнула, ни за что на свете стараясь не оборачиваться на кромку берега.
Даха быстро меня догнала, и мы поплыли вместе вдоль жёлтых буйков,
