хоккеистов и их кубики! Сколько тут кубиков?
Раз…два…три…четыре… Восемь! Их восемь! И они такие твердые, гладкие, что хочется потрогать…облизать… А грудь? Это не грудь, это произведение искусства! Если бы к этому телу в комплекте не шла голова, что зло на меня зыркнула, то я бы непременно воспользовалась ситуацией.
— Фролова… — рыкнул Синица. Отлично, от безразличия мы перешли к ненависти. Прогресс… — Ты меня преследуешь?
— Хочу задать тебе тот же вопрос, — приподняв стервозно бровь, хамовито изрекла, по-прежнему без стеснения его разглядывая. Краснеть — не мой случай!
— Ты что, синяя? — наклонился ко мне, сузив угрожающе свои щелки.
Капля воды с его волос упала мне в декольте, скатываясь в ложбинку, отчего по коже пробежали знакомые мурашки. Клянусь, если этот плейбой не перестанет испытывать меня, я накинусь на него, как мартовская кошка!
— Нет, — хмыкнула, — но я склоняюсь к тому, что булочка, которую я съела, была не первой свежести. От отравления могут быть галлюцинации?
Иначе как объяснить то, что он стоял на пороге моей квартиры, в чем мать родила. Синица издал рычащий звук, возвел глаза к потолку, закрыл их и тяжело задышал, будто сдерживаясь. От этого его каменное тело напряглось еще больше, и чего уж там… Я протянула руку, дабы коснуться того, что не давало мне покоя по ночам. Рука скользнула по тем самым кубикам и Синица, дернувшись, отскочил от меня, как от холеры.
— Не лапай меня! — шикнул.
— Какие мы скромные, — фыркнула. — Чемоданы поможешь занести? — кивнула на груду торб около себя. В недоумении он застыл, пуще прежнего закипая и краснея. — Ладно, я сама!
Взяв ручку чемодана, ненавязчиво вклинилась между застывшей статуей ошарашенного парня и юркнула в квартиру. Не успела я сделать и двух шагов, как меня грубо схватили за руку.
— Куда?
— Я к себе домой! — остервенело взревела. Ишь ты, моду взял! Хватает он меня!
— Куда? — вытянулось его лицо.
Оказывается, и невозмутимого Синицына можно удивить. Какая честь!
— Послушай, я не знаю, какого лешего ты забыл в моей квартире…
— Твоей? С каких пор она твоя? — теперь он насмешливо на меня взирал с высоты своего роста, как на нерадивое дитя.
— С тех пор, пупсик, как я ее сняла!
— Да что ты? — ядовито пролепетал. — А ничего, что эту квартиру уже снял я? — и с видом победителя он сложил руки на груди, потому что теперь я на него глядела с невежественно открытой варежкой и выпученными шарами.
— Наверное, — неловко заправила прядь волос за ухо, — твой срок аренды истек, потому что вчера…
— Да, вчера вечером я въехал! — с нажимом отрезал. — А позавчера снял!
— Тысяча чертей, не может того быть!
Димка устало вздохнул, потер переносицу, что-то нелицеприятное пробурчал себе под нос, вспоминая почему-то моих бедных родственников и отправляя меня к ним в незамедлительное путешествие.
— Фролова, кончай этот цирк. Это переходит все границы. Я не собираюсь с тобой спать, даже если ты будешь ночевать под моей дверью.
— С чего бы мне ночевать под дверью, когда у меня есть квартира? — коброй прошипела, сверкая своими очами.
— С того, что если ты надеешься, что я из жалости…
Мой фальшивый издевательский смех прервал его тираду. Облизнув свои губки, встала в воинственную позу, бросая дерзкое заявление:
— Со мной, пупсик, спят не из жалости, а от желания. И, поверь, дорогой, последнее, на кого можно надеяться, так это на законченного импотента.
— Я, по-твоему, импотент? — рявкнул, рывком притягивая к себе.
Мы стояли близко, делили один воздух, что наэлектризовался от напряжения между нами, и были очевидно на той стадии, где люди друг друга либо убивают, либо занимаются крышесносным сексом. Я, к слову, была не против последнего. Его голубые глаза потемнели, когда я придвинулась еще ближе, желая в полной мере довести его до ручки. Пальцами пробежалась по груди, провела вдоль пресса, очерчивая длинным ноготком каждый кубик, бесстыдно полезла ниже, накрывая его внушительное достоинство.
— Демоница! — сжав кулаки и отскочив от меня, в сердцах выплюнул.
Кажется, он действительно верил, что я нечисть, судя по его проклинающему взгляну. Он, поди, сейчас креститься начнет и кричать: «Изыди! Изыди!» Но как бы мой мальчик себя не обманывал, а он хотел. Очень. Хотел меня.
— Меня называли и похуже, — обольстительно улыбнулась, подмигнув. — А теперь, если не возражаешь, — я вновь шагнула за порог, но Синицын, захлопнул дверь прямо перед моим носом, со словами:
— Ты не войдешь в мою квартиру.
— Послушай, — раздраженно закатила глаза. — Это моя квартира. Я… Ее… Сняла, — объяснила медленным тоном этому тормозу. Вот же, Фома неверующий!
— Я же сказал, чтобы ты заканчивала со своими фокусами! — взорвался он, стукнув кулаком по двери.
— Психованный, откуда у меня ключи по-твоему?! — для достоверности помахала ими у него перед лицом, после демонстративно вставила в замок, но он не подался.
— Ну, как? — гадко ухмыльнулся, наклонил голову, с неприкрытой иронией наблюдая за моими потугами.
— Отлично! — фыркнула, нажала на ручку двери, открыла, достала с другой стороны его ключ, и закрыла дверь.
— Что ты…
— Т-сс, — шикнула на него, — повернула своим ключом, подергала дверь, тем самым показывая, что только что ее закрыла, а затем, повернув замок, с легкостью открыла дверь. — Видишь, мой ключ идеально подходит, а все потому что это моя квар-ти-ра, — прощебетала, аки пташка.
— Ты успела сделать дубликат? У тебя такой же замок? — отказывался верить этот упертый осел.
— Я звоню хозяину, — оповестила, потянула дверь, втащив свой большущий чемодан.
На сей раз Синица не стал меня останавливать. Он вошел следом, прошел мимо
