но шевелиться очень больно. Ноги еще тяжелые, а между ними словно дыра.
Тонкие нити света рвутся и меня ослепляют по мере открытия багажника. Я пытаюсь открыть глаза и вижу огромную тень на фоне солнца. Вскрикиваю, отворачиваюсь, но меня просто забирают из багажника на руки.
— Я сама могу идти! Отвали! — отпихиваю это чудовище. Он просто ставит меня ноги, но колени тут же подгибаются, и я валюсь на асфальт. Вокруг люди, но я вижу лишь их тени. — Помогите! Помогите!
Кричу, но изо рта лишь хрип рвется. Да что ж такое.
— Помогите!
— Знаешь, гораздо эффектнее, если ты будешь просить помощи без этой тряпки, — слышу над собой раскат грома и ору, когда он просто сдирает тряпку. Я прикрываю грудь, окровавленные лоно. Плевать. Значит так буду кричать.
— Помогите! Убивают!
— Тупая курица. — накидывает он покрывало и просто подхватывает на плечо. Пытаюсь молотить руками, но сил нет. Они просто веревками мотаются вдоль спины этого верзилы. Он какой — то ненормальный. Таких людей вообще не должно существовать в нашей реальности. Скорее в страшных сказках, где их пронзают мечами прекрасные принцы. Да, образ его смерти помогает прийти в себя.
Мы попадаем в больницу, где меня несут через холл, потом в кабинет. Там сваливают на кушетку. Как мешок с картошкой.
— Привет, Леон, неожиданный визит, — сквозь слезы и призму боли вижу мужчину в белом халате. Он жмет огромную ручищу моему палачу. Я тут же к нему бросаюсь.
— Помогите! Меня убить хотят!
— Да ладно. Леон наш девушек не убивает, — хлопает он меня по плечу, словно ничего не происходит, словно это вполне нормальная ситуация! Господи, какой абсурд!
— Он насильник!
— Значит сильно ему понравилась.
— Док, можно молча посмотреть ее и отпустить уже. Дел дохера.
— Понял, понял. Давай ее на кресло.
Я снова отбиваюсь, но этот чертов Леон просто подхватывает меня и в кресло сажает. Я пытаюсь слезть, но он меня за горло удерживает, в глаза льдинками своими впивается.
— Будешь рыпаться, я тебя еще и в жопу трахну. Она у тебя что надо.
— Леон, с девушками нежнее надо, — посмеивается этот глупый док. — Что ты себя как неандерталец ведешь.
— Док..
Этот клоун врач осматривает меня, а я отворачиваюсь, к груди плотнее покрывало прижимаю. Больно то как, до тремора конечностей.
— Оу, кто ее так.
— Я.
Еще погордись этим придурок.
— Хоть бы смазал чем.
— Не до этого было.
— Она девственницей была. Порвал ты ее малехо. Надо подшить.
— Я же говорила! — кричу, а он лишь зыркает в меня. — Я была целкой!
— Рот закрой, скажи спасибо, что жива.
— Да я лучше сдохну, чем еще раз это переживу! Урод! Отпустите меня!
— Заебала орать, вколи ей что — то и подшей как надо.
Я снова пытаюсь сопротивляться, но он просто удерживает меня, пока доктор вкалывает мне какое — то вещество. Хоть бы яд. Хоть не слышать их разговора о том, что этот монстр решил оставить меня себе, поэтому и обращаться надо со мной хорошо. Словно вот так просто можно забрать человека себе, словно я игрушка.
Прихожу в себя в палате. Тут светло, очень тихо и только шаги за дверью раздаются. Я двигаю руками, ногами. Не привязана и хорошо. Боль внутри тела не такая сильная, могу соображать. Спускаю ноги на линолеум. Уже не голая, тапочки даже выделили.
Оборачиваюсь на каждый звук, дергаюсь от каждого шороха.
Пытаюсь встать, но ноги болят как после многочасовой тренировки. Между ног еще тянет, но терпимо. Настолько, что могу встать и пройти несколько шагов. Да уж, танцевать мне еще неделю точно не придется.
В палату входит медсестра и я тут же застываю.
— О, ты уже встала. Пойдем тогда до перевязочной.
— Не хочу, — оглядываю за ней коридор, все тело готовится к новой встрече с врагом. Но никого нет и только медсестра полная снисходительно улыбается. Так и хочется спросить, а тебя насиловали дубиной, рубили душу на корню, забирали на твоих глазах любимого?
— Ну смотри, получишь инфекцию, придется тебя перевести.
— Куда? В инфекционный?
— Нет, глупышка, в морг.
— Это у вас юмор такой? Вам смешно? Вам часто вот так покалеченных привозят?
— Руки ноги есть, голова на плечах, говорить можешь? Так в каком месте ты покалеченная? И хватит ныть, иди давай на перевязку, у меня времени с тобой возиться нет. Только накинь халат, вон он, на тумбочке.
Она уходит, а мне не остается ничего, как последовать ее инструкции, мысленно проклиная всех вокруг. В особенности доктора и медсестру, которые ничего в произошедшем страшного не видят. Интересно, а если я пойду в полицию, там мне тоже скажут: «Главное, жива?»
В процедурной та самая медсестра и этот «док» с мерзкой улыбкой.
— О, Верочка решилась, проходи, посмотрим тебя. Помочь залезть?
— Я сама, — не даю к себе прикоснуться, отворачиваюсь, когда он лезет мне между ног. — Долго я спала?
— Сутки. Нормально. Всего два шва, думал хуже будет. Хочешь, можешь еще поваляться недельку, больничный тебе сделаем. Ты где работаешь?
— Вы так просто об этом говорите, словно я простудилась!
— А ты трагедию не делай на пустом месте. Здоровая девка, подумаешь первый секс не удался.
— Вы… Чудовище! — кричу я, слетая с кресла и спуская халат. — Я тут не останусь. Ни секунды!
— Понял, понял, ты у нас девушка с характером. Я Леону скажу, он тебе тогда ниточки сам потом вытянет.
— Что? — меня от волнения потряхивает. — Вы что думаете, я еще дам к себе прикоснуться?
— Ты начинаешь меня раздражать, иди уже. Вещи свои только забери.
Я вылетаю из кабинета этого бесчувственного козла. Забегаю в палату, нахожу свои вещи. Привезли? Нижнее белье. Сам поди в нем копался. Извращенец. Джинсы. Футболка. Как бы мне хотелось сейчас его увидеть и в харю огромную все кинуть. Гордо уйти голой, только чтобы никакой помощи от него ни брать. Никакой!
Остервенело натягиваю на себя вещи, чувствую еще ноющую боль между ног, мечтаю о том, чтобы оторвать его огромный отросток. Третью ногу. Наверняка с ним никто добровольно спать не хочет, поэтому он трахает насильно.
Нахожу в тумбочке и свой телефон. Заряженный, хотя и с трещиной посередине. Наверное, упал, когда дом начали переворачивать.
Куча пропущенных от Ринаты. Управляющая клуба, где я танцую. Только бы не уволили. Там меня не трогают, не заставляют раздеваться. И платят нормально. Туда меня устроил Коля, который Коля! Как я о нем забыла!
Звоню ему, но в ответ тишина. Его забрали.
