– Александра Сергеевна едва не подверглась насилию, значит дело уже не личное, – возразил Ставицкий.
– Александра Сергеевна моя любовница, – резко ответил Станислас, – ну а каким образом мы занимаемся любовью, никого кроме нас волновать не должно!
– Александра Сергеевна, рассудите нас, наконец же, – попросил меня Ставицкий.
Я потирала свои затекшие запястья и до сих пор никак не могла оправиться от шока.
Я взглянула на Станисласа. Он сердито стрельнул в меня глазами. Ставицкий внимательно наблюдал за нами.
– Так что, Александра Сергеевна? Кто прав?
– Станислас прав, мы любовники, – я сделала паузу. – Но вы Игорь Александрович правы тоже, ваш приход спас меня от изнасилования.
Ставицкий деликатно кашлянул.
– Ну-с, я думаю, с этим вы сами разберетесь… А сейчас, прошу, нас ждет Владимир Станисласович. У нас уйма вопросов к вам.
От стыда и жалости к себе по моим щекам потекли запоздалые слезы. Станислас дернулся ко мне, но остановился около Ставицкого.
– Только заткни рты своим жеребцам, если услышу хоть одну сплетню об Александре, будут иметь дело со мной лично!
– Это просьба, Станислас? – Ставицкий был уязвлен, но не хотел связываться с сыном босса, тем более что дело касалось меня.
– Да, я очень Вас прошу, – Станислас будто искал ссоры, но немного притормозил.
Он подошел ко мне, я сжалась и испуганно посмотрела в его лицо. Глаза Станисласа были болотного цвета. Он взял мою вырывающуюся из его руки ледяную руку, и, глядя незнакомыми глазами, медленно, что бы было понятно человеку, находящемуся в шоке, сказал:
– Саша, мы должны выйти вместе. Не отталкивай меня. Мы не имеем право дать еще большую пищу для сплетен. Соберись.
Он достал из кармана носовой платок и начал вытирать мне слезы. Станисласу вторил Ставицкий:
– Александра Сергеевна, Станислас прав. Так надо. Все решения потом.
– Хорошо, – промямлила я.
Станислас поправил мою прическу, приставив платок к носу, велел сморкнуться, и, решив, что я выгляжу сносно, держа меня за руку, вывел во двор. Они прибыли на трех внедорожниках, одиннадцать пар глаз любопытно уставились на нас. Меня рассматривали тщательнее всех. Гадали, не обмануло ли их зрение, я ли только недавно была распята на деревянной скамье с обнаженными ягодицами? Станислас помог мне взобраться в салон и сел рядом. Ставицкий на переднем сиденье и один из молодцев за рулем. Мы двинулись в середине кортежа, с сопровождением и под охраной. Ставицкий имел приоритет на наших дорогах, и инспекторы ДПС почтительно козыряли нам вслед. Ставицкий отрывисто раздавал команды по радиостанции и мобильному телефону, поэтому, прибыв на место, к зданию "Хадраш текнолоджи", в здании кроме сотрудников службы безопасности, Ставицкого, Владимира Станисласовича и нас, никого не было. Нас провели в кабинет босса. Тяжело закрылись массивные двери. Владимир Станисласович сидел в своем кресле, в кабинете остро пахло сердечными каплями. Мы стояли перед грозными очами взбешенного босса.
– То, что ты плохой сын, в этом есть и моя вина. Но тетку ты за что наказываешь?!
Варвара который день в обмороке, ведь кроме тебя у нее никого нет!
Станислас взял меня под руку и подвел к креслу около стола заседаний. Я села.
Владимир Станисласович молча смотрел за нашими передвижениями.
– У тетушки я вымолю прощения. Прости и ты, – сказал Станислас стоя за моим стулом.
– Хорошо, с этим закончили. Александра,…бог ты мой, что ты с собой сделала, девочка? – начал, было, босс и Станислас тут же положил мне руки на плечи, давая понять, что я под его защитой. Его жест был как красная тряпка для быка, и он строго обратился ко мне. – Вы являетесь сотрудником "Хадраш текнолоджи"?
– Да, Владимир Станисласович.
– Вы знакомы с трудовым распорядком?
– Да.
– Скажите, как поступают с работником, который не появляется на работе и не подает известий о своем состоянии?
– Она работает на меня, – ответил за меня Станислас, – я еще не освобождал ее от обязанностей. Александра, как мой помощник сопровождала меня в командировке.
– Тогда ради бога объясните, это что за эскапады? Сбежал из больницы! Ну, мне не хочешь звонить, так позвонил бы Игорю! Черте что! "Глоуб" пытается у нас воровать, обнаружили утечку из засекреченных отделов. Игорь мне рассказывает какие-то сказки, о том, что ты заделался в шпионы, целую сеть развернул и Александру, ангела моего, то же в шпионки определил!
При упоминании "Глоуб" я вздрогнула и, потеплевшие было, руки вновь превратились в лед.
– Отец, прошу тебя, отпусти Александру! Она в шоке и вряд ли толково объяснит свои поступки.
– Это ты ее довел до такого состояния?! Не было случая, что бы Александра не толково…
– Отпусти! – Станислас уперся, и босс понял это.
– Хорошо, – согласился Хадраш-старший. – Ее проводят.
– Я сам провожу ее до машины, будто бы я не знаю, что ее проводят до кабинета Ставицкого.
Мне было все равно, я покорно вложила ладошку в руку Станисласа и встала из кресла.
– Да, а по виду не скажешь, симпатичный, приятный в общении, а на самом деле… – за бутылкой водки, выставленной обрадованной моим возвращением соседкой, Галина слушала мой рассказ, открыв рот.
– Вот такой незапланированный трах, – попробовала пошутить я, но вышло не очень смешно, – а самое ужасное то, что я его до сих пор люблю. Ненавижу и люблю.
От участия Галины я расслабилась, и слезы крупными горошинами капали в тарелку с закуской. Запястья мои болели и на бедрах, плечах и шее я видела начинающие наливаться лиловым синяки.
– Свинья! – обозвала я Станисласа, и заплакала еще горше.
Поздно вечером вернулся Василий и, хлопнув рюмашку, без обиняков предложил:
– Бросай ты этих компьютерщиков, айда к нам! У нас знаешь, как женщин уважают?
Ни тебе грубого слова, ни косого взгляда, только любовь! А уж что б снасильничать…
– Хватит мне уже любви, – заплетающимся языком проговорила я. – Я пошла домой, спасибо за компанию.
Забрала скучавшего без меня Базиля, Галина и Василий проводили меня до двери и пожелали спокойной ночи.
Еще вчера я решила, если Владимир Станисласович не будет возражать, я продолжу работать в "Хадраш текнолоджи". Как только я вошла в офис, меня тут же попросили зайти в кабинет к Игорю Александровичу. Разговаривая по мобильному телефону, Ставицкий сидел в огромном кожаном кресле, окна его кабинета выходили в дворик и через открытую фрамугу в кабинет долетали звуки работающей бензопилы. Работники службы озеленения подпиливали ветки старых деревьев, мешающих проникновению света в кабинеты второго этажа. Ставицкий жестом указал мне на стул, около письменного стола в стиле хай тек. Ставицкий был продолжением стиля своего кабинета, элегантен, без вычурности, за кажущеюся простотою прячется продуманность до мелочей и высокая организованность. Милашка Ставицкий был насквозь пропитан подозрением и отличался почти инквизиторской коварностью. Я знала, что наш матч, как выражаются футболисты "состоится при любой погоде", несмотря на отсрочку устроенную Станисласом. Врать не было смысла, только оттягивать смерть. Ставицкий не простит лжи. Я решила умереть быстро и по возможности безболезненно. Станисласа допросили еще вчера, и мне было безумно интересно, что он поведал шефу департамента по безопасности. Есть шанс кое-что уловить из беседы с Игорем Александровичем. Ставицкий закончил разговор, бросил супермодный телефон на бумаги на столе и посмотрел на меня рентгеновским взглядом. Я спокойно дала себя отсканировать, и смело глядела ему в лицо.
