– Итак, с чего начнем?
– С начала. С моего третьего свидания с информатором.
– Слушаю.
Я начала рассказ, понемногу увлекаясь, но не забывала выкидывать сексуальные сцены с участием Станисласа и героини. Ставицкий слушал внимательно, глядя мне в глаза. Я жестикулировала, изображала эмоции, но когда возвращала взгляд на Ставицкого, встречала не сходивший с моего лица ледяной взор Большого Брата.
Дойдя до попытки Станисласа отомстить мне за предательство, я поперхнулась и торопливо сказала:
– Ну, дальше вы знаете.
– Очень интересно. Значит "Хадраш текнолоджи" обязана вам своим спасением?
– Я этого не говорила.
– Владимир Станисласович оценил ваши бесценные услуги. Вот конверт, – он пододвинул тощий конверт в мою сторону, заметив мой взгляд, продолжил, – здесь кредитная карта Юнион банка, пинкод там же. Мы свяжемся с вами, когда Владимир Станисласович примет решение. Ситуация весьма щекотлива, с Станисласом Владимировичем вас связывали не вполне служебные отношения. Вы нарушили одну из заповедей… Это непросто забыть. Кто оступился единожды, тот уже поражен болезнью ошибок. Как говорила моя бабушка "пошла корова гулять по чужим огородам, одна дорога ей – на бойню".
Интересно, кем была бабушка Ставицкого, комиссаром Губ ЧеКа? Бойня. Вот чего я заслужила, борясь за интересы "Хадраш текнолоджи"!
– Спасибо за наставление, Игорь Александрович. До свидания.
Я сгребла конверт со стола и направилась к выходу.
– Александра, – окликнул меня Ставицкий, – вы прекрасный специалист. Желаю вам удачи. Искренне.
– Спасибо, – сказала я, тряхнув конвертом, зажатым в кулачке.
Вернувшись домой, я обнаружила собравшийся в полном составе семейный совет.
Четыре моих двоюродных брата прибыли из Коровинского, что бы из первых уст узнать, в какое дерьмо влезла их сестренка. Я обреченно села в кухне, у большого круглого стола, накрытого белоснежной накрахмаленной скатертью.
– Ну, – начал старший Виктор, – рассказывай.
– Пусть Ромка выйдет, – попросила я.
– Вот так всегда, как помощи просить так к Ромке, а чуть что так я мал еще! – возмутился он.
– Выйди Роман, – велел Виктор.
Ромка, недовольно отодвинув стул, встал и посмотрел на меня. Я опустила глаза.
Он вышел из кухни, захлопнув за собой дверь.
– Что за людишки бегали по поселку и интересовались тобой? – задал вопрос Андрей, понявший, что мне надо с чего-то начать.
– Сотрудники нашей службы безопасности, – ответила я.
– Ты что обобрала своего босса? – спросил Филипп.
– Нет, наоборот, я в очередной раз ему помогла.
– И они искали тебя, что бы отблагодарить? – усмехнулся Виктор.
– Скорее они искали сына моего босса, я как личность вряд ли могу их заинтересовать.
– Что сынок натворил? – спросил Андрей.
– А вот сынок как раз и хотел обобрать папашу.
– Бог с ними, сами разберутся. Ты нам расскажи, что с тобой произошло, и что ты наплела Ромке о чужом муже? – вступил Филипп.
– Просто так ляпнула. Мне не хочется вспоминать о том, что произошло. Стыдно.
– Здесь все свои. Если кто-то тебя обидел, мы должны разобраться. Ты не сирота, – веско произнес Виктор.
– Он попытался меня изнасиловать, – я сглотнула, горло свело судорогой, и я замолчала на мгновение, но затем уточнила. – Нет, сначала мы…по любви, и потом тоже,…а потом он разозлился на меня за то, что я сломала его планы, и хотел отомстить мне таким образом.
– Ничего не понимаю, зачем брать насильно то, чего тебе и так дают?! – спросил с усмешкой Андрей.
– Этим можно унизить, – ответила я непонятливому брату.
– Он тебя бил? – это Виктор.
– Нет, только связал.
– А синяки?
– Лучше бы он меня избил! – не выдержала я. – Синяки, черт с ними, пройдут!
– Я его убью! – вскочил Филипп.
– Успокойся, – велел ему Виктор. – Изнасилования не было, и потом, сначала-то они "по любви"…
– Я ему морду набью! – не успокаивался Филипп.
– Поговорить с пареньком надо, не след ему Александру обижать. А там, по обстоятельствам, можно и в морду, – сказал Андрей.
– У него целая служба безопасности! – поднялась я и, вспомнив, что Станислас первое лицо "Глоуб Коммьюникейшн" добавила. – Даже две, у него и у отца.
– Ты, Александра, сядь и спокойненько напиши нам адреса, по которым мы его можем найти.
– Не надо, Витя, – попросила я.
– У тебя четыре брата и ты думаешь, мы ему спустим? – сказал некровожадный Виктор.
– Я его на ленты распущу! – пообещал Филипп.
– Твои братки намяли мне бока.
– А ты думал, что за меня некому заступиться?
Голос Станисласа звучал в телефонной трубке, и сердце сжималось от любви и обиды.
Я ненавидела его. Я жалела его. Я любила его, даже после его постыдных действий, после сказанных в гневе обидных слов.
– Меня уволил Ставицкий, – перешла к делу я. – Владимир Станисласович даже не удостоил меня беседы. Расплатились со мной, как и с информатором. Не поскупились.
Я говорила, а обида стояла комом в горле и изменяла мой голос.
– Ты плачешь? – удивился Станислас.
– Нет, – ответила полуправду я.
– Не смей плакать, – приказал он, – мое предложение остается в силе. Только теперь это не отцовский филиал, а "Глоуб Коммьюникейшн".
– Нет. Слишком похоже на предательство.
– Не привыкать.
– Сейчас я положу трубку и попрошу больше не звонить.
– Прости, прости! Я серьезно. И нам нужно увидеться.
– Зачем?
– Я тебе кое-что должен. Можно я приеду к тебе?
– Нет. Я в тебе не уверена. Ты неуравновешенный психопат. Насильник и сексуальный маньяк.
– Согласен. Тогда приглашаю в ресторан.
Слишком быстро он согласился со своим диагнозом. Это меня насторожило. Станислас опять что-то затевал. Мое любопытство выглянуло из убежища, куда оно складывало нелегко добытую пищу, и радостно потирало ладошки, совсем как Станислас.
– Хорошо, – согласилась я.
Он выбрал тихое местечко. Терраса утопала в зелени, столы накрыты нежно салатового цвета скатертями, на столе небольшой букетик садовых цветов в крохотной вазочке. Станислас в изящных, в золотой оправе солнцезащитных очках, строгом костюме известного кутюрье, идеально подобранный галстук, элегантная обувь. Я поняла, что никогда не видела Станисласа в его повседневной одежде.
Совсем недавно это была больничная пижама, спортивный костюм, халат медсестры и вещи, купленные мной в Коровинском. А теперь! Оказывается он щеголь! За меня тоже не надо было краснеть, оделась я с тщательностью, долгое время посвятила посещению своего стилиста, макияж был, неброский, но на уговоры перекрасить выбеленные волосы не поддалась. Угадали почему? Да, надежда умирает последней.
