- Можешь принести мой багаж? Я останусь здесь и разберу вещи родителей. Может, приведу дом в порядок. Возможно, кто-то из моих дядюшек или кузенов захочет жить здесь. Поезжай в гостиницу и возвращайся завтра проверить, что я не напился до смерти.
Я шучу, но уверен, он думает, что я серьезен. В этом дерьме сложно разобраться, но я поступаю правильно. Я не мог сделать это в возрасте десяти лет, был слишком молод, но в двадцать восемь – пора. Я должен быть мужчиной, которым вырос. Даже несмотря на то, что мой отец сделал с нашей семьей, он хотел, чтобы я стал хорошим человеком. Только не говорите мне про моего деда. Он надрал бы мне задницу за то, что я вел себя как слабак.
- Я имею в виду… Похоже, что здесь работы на двоих, - предлагает Николас, оглядывая гостиную, - или, может, даже для целой команды, но не уверен, что мы сможем быстро это организовать.
- Я ценю это. Действительно ценю, но я должен разобраться сам. У меня много скелетов в шкафу из-за того, что здесь произошло. Многое из того, что сделало меня таким, какой я сегодня, - и все из-за этого дома и призраков, живущих здесь. Я позвоню, если ты мне понадобишься, – я иду на компромисс и выпроваживаю его за дверь.
Он почти неохотно идет к машине, и видно, чтоНик настроен скептически, но хватает мою сумку из багажника и бросает ее на полпути, чтобы снова не продираться сквозь эти джунгли.
- Серьезно, Декс, позвони, если что.
- Обещаю, - отвечаю я, поворачиваясь и заходя внутрь. Закрывая за собой дверь, я кладу сумку на журнальный столик, плотно покрытый пылью толщиной в дюйм, и сажусь, поставив локти на колени.
- Хорошо, папа, я вернулся, и собираюсь исправить все, что ты испортил. Я мужчина в этом доме.
Я достаю пылесос из шкафа, где его всегда хранила мама, и очищаю старый диван. Решаю, что начну с гостиной, а спальни оставлю на завтра на день. Не то чтобы я боялся монстров, но понимаю, что это займет много времени, а у меня пока нет столько сил.
Из бельевого шкафа я достаю простыню и одеяло, встряхнув их на случай если там кто-то живой внутри, и застилаю диван. Даже не смотря на то, что в дом никто не заходил за последние восемнадцать лет, тут все еще витал аромат моей матери. Возможно, это просто мое воображение работает сверх меры, но думать так приятней.
Решаю идти простым путем и перетаскиваю кое-какую мебель из столовой, чтобы сложить туда вещи, которые пожертвую церкви, и все то, что я оставлю в гостиной. Распределение по соответствующим категориям заняло у меня не больше часа.
Захотев в туалет, я направляюсь по коридору, который словно вернул меня в прошлое, ведя к спальне моих родителей. Остановившись напротив двери, я чувствую, как мое сердце бешено забилось и скрутило живот. Я бы хотел открыть дверь, но не готов зайти туда. Думаю, у меня просто нет сил сделать это. Словно проверяя, приоткрываю дверь, и глаза сразу наполняются слезами.
Я был прав: я не могу сделать это, пока нет. Мне нужно много виски и мужества для сражения с этими демонами. Продолжив путь в ванную, я останавливаюсь возле своей детской и тут нет тех непростых чувств, что были пару мгновений назад. Меня окутывает какое-то успокоение, и я с легкостью переступаю через порог.
Сев на край кровати, я провожу рукой по покрывалу. В ночь, когда умерли мои родители, я не ночевал дома: я спал у своего кузена Томаса. По сути, я тогда пришел домой, чтобы увидеть это. К счастью, моя тетя первая вошла в дом и спасла меня от вида последствий гнева моего отца. Я буду вечно благодарен ей за это.
Хватая свою подушку и стряхивая с нее пыль, я подношу ее к носу, чтобы понять, пахнет ли она моей мамой, но не могу. Вроде бы очевидно, поскольку эта комната моя, но я все равно надеялся. Прежде чем положить подушку обратно, я замечаю папин старый охотничий нож, лежавший все это время под подушкой. Странно, меня всегда учили не брать его оружие, и я не помню, что когда-либо он был в моем распоряжении.
Взяв его, я возвращаюсь в гостиную и сажусь на свою импровизированную постель на эту ночь. Взвесив его в руке, я рассматриваю его, вспоминая, как отец взял меня на охоту в первый раз. Нож, как я помню, был довольно большой, с зубчатыми краем с одной стороны и гладким с другой. Ножны из старой изношенной кожи. Этот нож он получил в наследство от своего отца. Я вытаскиваю нож из кобуры, и оттуда выпадает клочок бумаги.
Разворачиваю листок бумаги, и первое, что вижу – это пятна крови на внешних краях и почерк отца, покрывающей остальную часть листа. Я чуть не падаю в обморок, когда вижу, что записка адресована мне.
Мой любимый сын Декстер…
Сколько можно получать ранящие меня записки? С этим пора уже завязывать. Не думаю, что справлюсь еще с одной.
Я складываю письмо и пытаюсь засунуть его обратно в кобуру, но что-то останавливает меня. Я заинтригован и не хочу ничего другого, кроме как узнать, о чем он хотел мне сказать после того как совершил тот ужас. Сделав несколько глубоких вдохов, я иду в кухню и вытаскиваю бутылку виски моего отца, которую он всегда хранил в шкафу над холодильником. Не заморачиваясь стаканом, беру почти полную бутылку и возвращаюсь на диван. Устраиваюсь поудобнее и разворачиваю записку, готовясь к тому, что мир покачнется и все мое прошлое обрушится на меня.
Но ничего такого не происходит.
ГЛАВА 13
Мой любимый сын Декстер,
Я делаю очень большой глоток из бутылки с надеждой, что виски подействует быстро, иначе я буду не в состоянии справиться с этим. На всякий случай глотаю еще и продолжаю читать.
Если ты читаешь это письмо, это значит, что о тебе хорошо позаботились. Мне так жаль, что я не был достаточно сильным. Я не знаю, что еще сделать. Твоя мама была причиной, благодаря которой я жил, а сейчас она ушла, и я не знаю, как продолжать жить.
Она ушла, потому что ты убил ее, мудак, - подумал я про себя. Лучше, чтобы здесь не было просьбы о сочувствии, потому что он этого не заслуживает.
Мне очень жаль, сынок. Твоя мама никогда не хотела, чтобы ты узнал. Она боялась за себя, за меня, за тебя. Она думала, что сможет победить рак, но было слишком поздно. Когда ей сообщили, что ей осталось пару месяцев, она решила, что не хочет, чтобы ты увидел ее такой. Она очень сильно любила тебя, сынок. Больше, чем когда-либо любила кого-то еще.
Рак? У моей матери не было рака. Хотя, если это так, то я понимаю, почему она скрыла свою болезнь. Я имею в виду, кто бы захотел рассказывать своему маленькому ребенку, что собирается умереть? Я напрягаю мозги, пытаясь вспомнить хоть какую-нибудь деталь, которая заставит меня поверить, что ей было плохо, и я кое-что вспоминаю. Было лето… Они с отцом всегда отправляли меня ночевать к кузенам, потому что должны были уладить какие-то дела. Я никогда не спрашивал, почему я не могу пойти с ними, и отчасти это имело смысл.
