друг друга? Мама не будет же на него набрасываться?.. Да и Влас спокоен… Все будет нормально, успокаиваю себя, пока какое-то время стою возле двери, замерев и стараясь вслушаться, что именно за ней происходит, но как назло шумоизоляция здесь слишком хорошая — ничего не слышно. Потому я, горестно вздохнув, иду наверх, к Соне. Как она без меня целый день?
Приоткрыв дверь детской, вижу, что в комнате, возле кроватки Сони, сидит Алекса, так что решив, что я здесь буду лишней прикрываю за собой двери и направляюсь к себе в комнату. Но, зайдя в комнату, понимаю, что просто не знаю, что делать пока они там внизу. О чем они говорят? Зачем? Беспокойно мечутся в разные стороны мысли.
— Ничего с ним не будет, — слышу за спиной голос Алексы и оборачиваюсь. Она замерла в проеме, я ведь дверь не закрывала, вслушивалась в звуки в доме, но как назло — тишина стоит.
— Зачем? — спрашиваю коротко, думаю тетя прекрасно понимает, что я имею ввиду. Я ведь думала, что она своим решением поддерживает меня, дает так сказать свое добро. Все же она Власа знает, но если она позвонила моей матери, значит я ошиблась в ней.
— Не я ей звонила, — пожимает плечами.
— Но, — перебиваю тетю, но затем замолкаю, не совсем понимая ситуацию. Неужели это моя мама набрала ее? Но почему?
— Твоя мама очень переживает за тебя, а я не имею привычки лгать. Да и я понимаю ее очень хорошо, будь моя дочь в твоем возрасте я бы тоже волновалась, — поясняет Алекса.
— Но я думала, — начинаю, но тетя останавливает поток моей мысли поднятием руки.
— Вик, я тоже была молодой, но тебе стоит подумать о будущем, а не бросаться в крайности.
Крайности? Это она про Власа так?
— Нет, я, конечно, понимаю, През очень эффектный, да и его мир притягательным кажется в твоем возрасте, но поверь мне — там не все так радужно. Они как дети. В игрушках своих вечно и если ты не интересуешься его игрушками, тебе будет очень тяжело.
— А может, я хочу, чтобы было тяжело? — уже психую я в ответ. Да и с чего Алекса решила, что мне не нравится, то чем Влас занимается и живет? — Почему моим мнением никто не интересуется?
— Да, да, я видела, как ты справлялась эту неделю со всеми «тяжело», — кивает Алекса, тем самым наступая на больную мозоль.
— У него были дела, — защищаю его, — и вообще он мне к себе переехать предложил.
Пусть знает, что я не абы кто для него. Но дождаться ответа тети не получается, как и посмотреть ее реакцию на мои слова, потому что я слышу шум внизу и бросаюсь тут же туда. О чем Влас и мама говорили я не знаю, но по тому, что Влас стоит в коридоре, явно намеренный уходить, а моя мама гневно тычет в него пальцем, делаю вывод, что ничего хорошего из этого разговора не вышло.
— Я не позволю испортить моей дочери жизнь.
— А вы не думали, что ваша дочь уже взрослая, чтобы самой решать — где жить и что делать? — отвечает ей, а затем заметив меня на лестнице, кивает в сторону входной двери. Я понимаю его без слов. Мужчина дает мне выбор сейчас — ехать с ним или остаться. И я бы может осталась бы, если бы не следующие слова матери, которые только выводят меня из себя, подталкивая идти наперекор.
— Ты никуда с ним не поедешь. Я не разрешаю, — сердито смотрит на меня, совершенно точно истолковывая наш безмолвный диалог.
— Мама, — возмущаюсь я.
— Вика? — спрашивает еще раз мужчина, уже открывая дверь. И я делаю свой выбор. Хотя это даже не выбор — решение, которым я ставлю все точки над ё. Я хочу быть с ним. Я влюблена, а мама она должна это принять. Просто обязана. Другого такого не будет. Иная спичка может и вовсе не гореть. Не зажигаться от одного прикосновения. Первый мужчина он вообще в жизни лишь один и только от меня зависит, станет ли он единственным…
Преодолеваю последние ступеньки и, проскальзывая мимо матери, приближаюсь к Власу.
— Я завтра буду, — вкладывая свою ладошку в такую большую ладонь мужчины и делая быстрые шаги наружу, только и успеваю сказать, прежде чем слышу гневный окрик матери.
— Вика, а ну вернись!
Сбиваюсь с шага, но не оборачиваюсь. Да сколько можно! Мысленно возмущаюсь и, бросая взгляд в сторону Власа, краснею — неудобно-то как… Я вообще-то не ребенок, чтобы мне указывали.
— Пусть идет, — доносится более спокойный голос тети, — утром вернется, спокойно поговорите.
В душе я надеюсь на это. Мама должна понять. Не сразу, не прямо сейчас, когда ее отпустят эмоции, но должна… Она всегда меня понимала.
— Вот это моя, детка, — подбадривает меня мужчина, а я вздыхаю и, робко улыбаясь ему, подтверждаю.
— Твоя.
Его… И все тут. Его детка.
Влас же, подсадив меня на свой байк, командует.
— Погнали.
Нет, конечно, я понимала, что совершаю опрометчивый шаг. Не обдуманный. Совершенный на эмоциях, но так хотелось… Хотелось отпустить тормоза, позволить себе быть бесшабашной, влюбленной… Не думать о том, что подумает мама, как воспримет. Как отреагирует на моего мужчину, что скажет. Да, меня волновало ее мнение, но терять Власа, когда только-только встретила его, когда вот-вот пережила с ним волнующий момент, когда у нас все завязывается?.. Нет и еще раз нет. Я вдыхать запах его кожаной куртки хотела, как сейчас, а еще ловить ртом потоки встречного воздуха. Будь что будет в этот момент, когда прижималась к его спине летя навстречу ветру, думала я, позволив себе быть свободной.
— О чем вы говорили? — все же спросила, когда мы припарковались возле клуба. Я не понимала отчего мама так злилась. Нет, понятное дело, что Влас не вписывался в ее рамки, как, впрочем, и Алекса, но она же разрешила мне переехать к ней, еще и походатайствовала, чтобы устроить меня у нее, так почему же Власа восприняла в штыки? Зачем вообще приехала не предупредив? Когда мы в последний раз
