у Анны Николаевны был тоже весьма жалкий:
– Посмотри, посмотри… Это же браслет с изумрудами, семейная реликвия… Старинный браслет, мне его тоже моя бабушка дарила… Он к твоим зеленым глазам очень подойдет… Знаешь, у твоего папы тоже такие глаза были – зеленые. Ты на него очень похожа, просто одно лицо… И голос похож, и манеры… В тебе наша кровь, девочка, ты ж нам роднее родной! Возьми, пожалуйста!
Вика оглянулась на мать и тут же отступила на шаг, вытянув ладони вперед. Произнесла тихо, но решительно:
– Нет, я не могу это взять, не надо. Спасибо вам за поздравление, конечно… но нет. Извините.
– Но почему, деточка, почему? – слезно проговорила Анна Николаевна, по-прежнему протягивая ей коробочку.
– Потому… Потому что вы мою маму обидели. Потому что она не хочет. И я не хочу. Потому что вы хотели, чтобы меня вообще не было! А теперь, значит, я вам нужна стала? Столько лет не нужна была, вы обо мне и не вспоминали даже… А теперь… Нет, нет, не нужно мне ничего…
– Ну не надо так, девочка моя! Не надо!
– Я не девочка. И уж точно не ваша. Это я для мамы и папы девочка, а вам я никто.
– Прости нас, Вика! – решительно проговорил Павел Георгиевич, делая движение корпусом чуть вперед. – Прости… Так получилось, что у нас теперь никого нет… кроме тебя. И ты, Ирина, прости! Не держи зла, пожалуйста! Мы ведь всего лишь любили нашего сына, мы желали ему добра… Мы ошибались, да, мы были жестоки с тобой, но ведь судьба нас уже достаточно наказала! Не суди нас, Ирина… И ты, Вика, нас не суди…
– Никого нет у вас, говорите? – тем же металлическим голосом проговорила Ирина, стоя за спиной дочери. – Тогда позвольте спросить… А если бы у вашего сына были дети, вы бы о нас и не вспомнили, да? Моя дочь права?
Анна Николаевна всхлипнула громко и ткнулась лицом в грудь мужа, затряслась в отчаянии. Павел Георгиевич повторил, поддерживая жену за плечи:
– Как ты жестока сейчас, Ирина… Как жестока… Да, у нас нет других внуков, так получилось…
– Вот и будем считать, что это уже ваши проблемы! – быстро проговорила Ирина. – Только ваши, и мы с дочерью никакого отношения к ним не имеем! И вам лучше уйти… К нам скоро гости придут, вы нас задерживаете. Извините…
Ирина отодвинула Вику в сторону, шагнула вперед и решительно закрыла дверь. Повернула собачку замка.
Повернувшись к Вике, спросила быстро:
– Все? Будем считать, инцидент исчерпан? Иди лучше в порядок себя приведи, скоро и впрямь гости начнут собираться. Да и мне еще надо на кухню… Не готово еще ничего…
Ирина быстро пошла на кухню и столкнулась с Левой, который все это время стоял в дверях, наблюдал за разыгравшейся трагедийной сценой.
– Я все-таки прав, это ты Вику так настроила… – произнес тихо, идя вслед за ней на кухню. – Как тебе надо, так и настроила.
– Да как я ее настроила, Лева? Как?
– Да вот так… Называется – ни себе, ни людям. Ты не позволила ей самой решать, как поступить. Задавила своей обиженностью, своим злорадством. Ну что, получила в полной мере отмщение за себя, да? Довольна теперь? Довольна?
– Да не твое это дело, Лева, если уж по большому счету, понятно? Пусть тебя это не волнует больше, живи своей жизнью. Вику поздравил, вот и спасибо. И уходи…
– Да, я уйду. Но не сейчас. Потому что я еще не все сказал.
– Да не время вроде для разговоров, давай потом…
– Нет, сейчас! Мне развод нужен, Ирина.
– Да без проблем! Подавай документы, я все подпишу!
– Ладно. И с квартирой тоже надо будет что-то решать… В конце концов, это моя квартира, здесь мои родители жили. Ты это не забыла, надеюсь?
– Ну что ты… Хорошо, что прямо сказал, без обиняков. Я ведь сразу поняла, когда ты пришел, что именно это ты собирался сказать. Я все прекрасно помню, Лева, и я на все согласна. Ты хочешь, чтобы мы с Викой отсюда съехали?
– Нет. Нет, конечно. Я же не изверг. Еще раз повторяю, что считаю Вику своей дочерью. Но и моя добродетель тоже не безгранична, сама понимаешь… И разменять трехкомнатную квартиру мы вполне можем. Это будет справедливо… Я только свою долю возьму. Ты ведь не станешь спорить со мной, правда?
– Но я ведь уже сказала тебе, что не стану… Делай так, как считаешь нужным. Это твое право.
– Хорошо. Тогда я…
И опять невпопад прозвенел дверной звонок! Да что это за день такой сегодня? Все невпопад…
Хотя… Чего уж так невпопад? День ведь не простой, день рождения у дочери все же. Кого-то она в гости позвала, вот и звонят… И надо пойти в прихожую, здороваться вежливо, улыбаться.
И снова Лева потащился вслед за ней, с любопытством прислушиваясь к голосам в прихожей. И снова остановился в дверях, чтобы наблюдать…
А Ирина уже стояла и удивлялась тихо – с кем это Соня пришла, ближайшая Викина подружка? Потом вдруг вспомнила… Вика же и отца Сониного пригласила. Его Александром зовут, кажется. И они даже знакомы немного, встречались на родительских собраниях в школе.
А этому Александру не по себе, сразу заметно. Ужасно неловко. Видно, не мог дочери отказать, утащила его в гости почти силой. Надо бы его поддержать как-то…
– Саша! Как хорошо, что вы вместе с Сонечкой пришли! А то мне одной с этой оравой и не справиться будет! Проходите в гостиную, пожалуйста… Не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома! Это ничего, что я вас Сашей называю, да?
– Ничего… Ничего, конечно… – немного смущенно улыбнулся ей гость, коротко глянув на стоящего в дверях Леву.
Леве ничего и не оставалось, как оторваться от дверного косяка и тоже шагнуть навстречу гостю, протянуть ему руку. Проводив Сашу в гостиную, он вернулся к ней на кухню, проговорил насмешливо:
– А ты не промах, смотрю… Уже пытаешься личную жизнь устроить, да? Еще и след мой не остыл… Насколько я знаю, от этого мужика, Сониного отца, жена недавно ушла? Теперь его очередь твои жизненные удобства устраивать, да? Ты ведь рассказала ему уже, как тебе трудно?
Ирина аж задохнулась от возмущения, глядела на него во все глаза – что он говорит такое ужасное! Потом произнесла на выдохе:
– Уходи, Лева, прошу тебя… Не порти мне праздник… Хватит…
– О да-а-а! Я лишний на этом празднике жизни, понимаю прекрасно! А можно я еще немного понаблюдаю? Слишком уж
