– Я этого не говорила, – засмеялась Татьяна.
Но подумала, это точно.
– Ну, подумала, – уверенно сказал Алик и замолчал, боясь ступить на скользкую почву недоговоренностей.
Татьяна тоже помолчала.
– Она любит тебя?
Алик досадливо дернул плечом. Долго еще будет продолжаться этот разговор?
– Не знаю, – нехотя ответил он. – Может, любит. Но я ее не люблю. Я люблю тебя. Я все это ей объяснил, и она поняла.
– Значит, любит, – сделала вывод Татьяна.
– Почему?
– Потому что поняла. Я бы тоже поняла.
– Что – поняла? – поморщился Алик.
– Поняла, если бы ты пришел и сказал: «Я люблю другую». Дашу или эту… Солнышко, – с усилием выговорила она.
Алик расхохотался.
– Чего ты смеешься? – грустно спросила Татьяна. – Думаешь, не поняла бы?
Алик помотал головой:
– Если бы я влюбился в Солнышко – вряд ли. Ты ее просто ненавидишь.
– Мне на нее наплевать. – Татьяна независимо пожала плечами.
– Ладно-ладно. Наплевать так наплевать. Тебе все равно это не грозит.
– Что не грозит? Солнышко?
– Нет. То, что я приду и скажу: «Я полюбил другую».
– Не зарекайся, – усмехнулась Татьяна.
– Я не зарекаюсь. Я знаю. Я буду любить только тебя. Всю жизнь.
– Ты болтун и обманщик.
– Посмотрим!
– Конечно, посмотрим. Я-то знаю, какой ты врун.
– Александр Родионович! К вам приехали!
Алик прервал тренировку по баскетболу и недоуменно спросил:
– Кто приехал?
Мальчишка неопределенно шевельнул костлявым загорелым плечом:
– Не знаю. Дяденька и тетенька.
– Родители, что ли? – вслух подумал Алик.
Что их принесло? Говорил же, что сам на выходные вырвется.
– Не, – улыбнулся мальчишка. – Не родители. Молодые дяденька и тетенька.
Алик бросил тяжелый мяч в корзину и распорядился:
– Десять минут самостоятельной тренировки, потом все свободны. Мячи закрыть не забудьте. Ключи отдадите Роману Вениаминовичу.
К воротам пионерлагеря Алик шел быстрым широким шагом. Бежать, как мальчишка, к которому наконец-то приехала мама, было не очень удобно, хотя ужасно хотелось. Кто же это? Неужели Галка со своим Геннадием? Зачем? У нее последний месяц беременности – какие поездки? Или дома что-нибудь случилось?
В любом случае Алик уже приготовился как следует отругать их: даже если что-то произошло, Генка мог приехать один, а еще проще было позвонить в корпус администрации и попросить передать самое важное…
Но у пропускного пункта ждали не они. Это были Лешка и Вера. Алик сначала немножко оторопел, но потом обрадовался и, уже не стесняясь, побежал к ним.
– Молодцы, хорошо, что приехали!
Они втроем расположились на тенистой скамейке в конце тихой аллеи. К себе в корпус Алик их не пригласил. Он понимал, что это не очень вежливо, но наступал тихий час. Роман уходил к Кате, а Татьяна чуть позже приходила в домик спортинструкторов. Так сложилось само собой, но Алик подозревал, что Роман о многом догадывается, только молчит, ничего не спрашивает и с истинным благородством уступает уютное место для дневных свиданий. Ухаживания Солнышка отпали сами собой – на счастье Алика, вместе с новым сезоном в лагере объявился ее прежний приятель из пединститута.
– Ну, что нового? Как дела? – с излишне наигранной бодростью спросил Алик у ребят.
Вера улыбалась, деловито вытаскивала из сумки провизию и рассказывала последние городские новости. Лешка угрюмо молчал, лишь изредка кивая. Алик чутко и как-то виновато уловил неловкость встречи.
– Вер, я тут прекрасно питаюсь, честное слово! – пробормотал он, глядя на бесконечные банки, аккуратно выстраивающиеся в колонну.
– Знаю я, как здесь кормят! – безапелляционно возразила Вера. – Послушай! Где можно найти три тарелки и три кружки? Мы с Лешкой сами проголодались, пока до тебя добрались.
– В столовке, – поспешно отозвался Алик.
Черт! Реплика про столовку вообще выходила за рамки приличия, тем более что раньше Алик хвастался своей уютной комнатой.
Алик испугался, что ребята скажут: «Ну, не на скамейке же нам располагаться на обед. Пойдем к тебе». И что говорить тогда?
Но Вера как ни в чем ни бывало осведомилась, где столовка, и отправилась туда за посудой. Алик облегченно вздохнул про себя, но тут же услышал насмешливый вопрос Лешки:
– Твоя комната занята? Интересно кем?
Алик открыл было рот, чтобы наврать что-нибудь про Романа и Катю, но Лешка неожиданно продолжил:
– Не Татьяной Евгеньевной?
Что это значит? Алик растерянно замолчал, судорожно соображая, как себя вести дальше.
– Что молчишь? – усмехнулся Лешка.
– А что говорить? – как провинившийся мальчишка, буркнул Алик.
– Значит, нечего? Владу есть, что сказать, а лучшему другу – нечего! – Лешка покраснел и заговорил, как всегда в праведном гневе, сбиваясь и торопясь: – Ты что думаешь?.. Я, значит, не пойму, по-твоему? Влад поймет, а я… Эх ты! Никогда тайн не было!.. Я даже говорить с тобой не хотел… Верка привезла… Ну, так я скажу!..
– Да постой ты! – прервал его Алик, собравшись с мыслями, но все еще не очень понимая ситуацию. – Объясни толком! При чем тут Влад?
– Он наврал? – с надеждой спросил Лешка. – Ну, про тебя и… – Лешка хотел сказать «и Танечку», но после секундного колебания закончил: – И про Татьяну Евгеньевну? Наврал?
Алик улыбнулся и помотал головой: отпираться было бессмысленно. Лешка в ответ вздохнул и как-то сразу сник.
– Так при чем тут Влад? – настойчиво переспросил Алик.
– Он по всему городу сплетни про вас распускает, – устало сообщил Лешка.
Алик похолодел.
– То есть?
– Что «то есть»? – передразнил Лешка. – Что тут непонятного? Я об этом от Верки узнал, а Верка от подружки из гороно, а подружка еще от кого-то или от самого Влада…
– А Влад откуда?
– От верблюда! – взорвался Лешка. – Как будто не ты ему сообщил, когда сюда на работу устраивался?
– Не я! – заорал в ответ Алик. – Не говорил я никому! Тем более Владу!
Лешка изумленно смотрел на него.
– Не ори, – попробовал он успокоить друга, но Алика уже трудно было остановить.
Что происходит? Какие сплетни? Что там творится? Какая сволочь этот Влад! Откуда он пронюхал? Да, Алик явно недооценил его умственные способности! Так обо всем догадаться!
Часть своих обрывочных злых мыслей Алик выплескивал вслух, и Лешка молча улыбался.
– Чего ржешь? – сердито спросил у него Алик. – Ты понимаешь, что эти сплетни… Хуже просто не придумаешь!
