Я не особенно прониклась его словами, продолжа кукситься, Тогда Гоша подсунул мне к лицу морду Бобса, которого так и держал в руках. Пес тут же облизал меня, заставляя зафыркать, засмеяться.
— Когда поженимся, готовить буду я, — бросил Гоша, словно меду прочим, и унес собаку в ванную мыть лапы.
Я наверно минуту стояла с противнем в руках, не веря своим ушам. Поженимся? Серьезно? И не если, а когда. Как будто дело решенное. Пока решала, паниковать или упасть в обморок от счастья, примчалась Катя с рекламами пиццерии и Гошиным телефоном. Пришлось взять себя в руки, быстро выбросить сгоревший ужин и помочь ребёнку выбрать вкусностей на заказ.
Гоша с Бобсом тоже нагрянули на кухню, чтобы участвовать в формировании заказа.
- Не куксись, Ирс, — ткнул он меня пальцем в бок, заставляя хихикнуть, а Кате грозно сказал, — А ты не радуйся так бессовестно, малява. Обижаешь отца. Неужели моя стряпня так ужасна, что пицца — это праздник?
Катя сделала задумчивые глаза, и Гоша замахал на нее руками.
— Нет, нет, не отвечай. Оставь меня в блаженном неведении.
Так, смеясь и подшучивая друг над другом, мы составили заказ, позвонили в доставку. Гоша с обреченным видом уничтожил три кекса, а мы с Катей доблестно терпели, не желая портить аппетит. Благо перекусили пончиками в магазине.
Заиграл домофон, и Катя рванула к двери, приплясывая. Гоша опередил ее на секунду и тут же нахмурился, едва снял трубку.
— Это не еда, — мрачно оповестил он. — Бабушка.
— Бабушка, бабушка, бабушка, — запрыгала Катя, хлопая в ладоши.
А Гоша сник в момент. Я — тоже. Каждый раз, когда Анфиса Павловна заставала меня дома у Феновых (а заглядывала без звонка в гости она частенько) мне становилось не по себе. Словно я делала что-то постыдное. Наверно и делала по ее мнению. Я же спала с Гошей. Очевидно, она осуждала нашу связь.
Я замерла в дверях кухни, издалека встречая гостя.
— Привет, красавица моя, — запела бабушка, заключая в объятия Катю. — А это к вам доставка? Что же папа тебя не кормит нормальной едой?
Гоша разбирался с курьером, потому не среагировал на этот вопрос моментальным поднятием игл. Катя сама всех сдала.
— Ирсен сожгла мясо, поэтому мы заказали пиццу. Тут был дым и пахло. Чуть квартиру не спалили, — бесхитростно вываливала Катя все что знала.
Анфиса одарила меня уничижительным взглядом.
— Здравствуйте, — еле слышно промямлила я.
— Здравствуй, — отрывисто бросила она, словно жабу сплюнула.
— Анфис Пална, что ж вы без звонка? Мы бы и на вас заказали, — Гоша тоже держался из последних сил.
— Ой, Игорь, я такое безобразие не ем. Почему ты сам не готовил, как обычно?
— Работал.
— Ну, конечно. Нужно было сразу заказывать тогда. Зачем подружку напрягал? Только продукты извела. Хорошо, не убила никого и квартиру не сожгла.
Я сглотнула.
Бабушка продефилировала в гостиную, уселась на диван. Ей на колени тут же прыгнул Флинт. Откуда только вылез, мохнатый поторошитель.
— У вас дела были, Анфис Пална, — продолжал намекать Гоша.
— Отменились, дорогой. Кать, а это что у тебя?
Она указала на бруски дженги.
— Это Ирсен подарила. Игра. Давайте все вместе. Папа можно здесь поесть?
Гоша пожал плечами и разложил коробки с пиццей на журнальном столе. Мне стало максимально неуютно.
— Гошик, я наверно, домой поеду… — проговорила тихо.
Он взглянул на меня возмущенно, но опять не успел облечь эмоции в слова, потому что первой воспротивилась Катя.
— Нет! Ирсен, нет! Мы же играть хотели все вместе. И пиццу есть. Я хочу с тобоооооой! — она почти захныкала.
Я уже знала, что это не просто каприз. Катя вообще редко дурила на пустом месте. Ей действительно было важно. Я ее понимала. Мы собирались провести вечер вместе, а я буквально все рушила своим дезертирским настроением.
Гоша вообще ничего мне не сказал, но один его вид, взгляд, сжатые губы, брови, что сошлись на переносице, говорил о том, что он меня из дома не выпустит.
Дабы спрятаться от его гнева, присела на корточки, чтобы пикнуть Катю по носу.
— Ладно, я останусь. Просто мешать вам не хотела.
— Да ты не мешаешь. Давай, открывай рот.
И девчонка тут же затолкала в меня уголок пиццы. Это действительно был для нее праздник. Она попробовала все три вида, решила, что вкуснее без грибов заставила нас Гошей тоже дегустировать. Даже бабушке затолкала на пробу, хотя та отбивалась о победного.
Когда мы все объелись и откинулись на диван, Анфиса скомандовала:
— Катя, поела? Одевайся, поедем ко мне.
— Что? — не понял Гоша.
— Я же говорила, что заберу ее сегодня, — ответила ему бабушка, разглаживая складки на строгой юбке до колен.
Фенов, очевидно, не был в состоянии спорить. Он мельком взглянул на меня, и я прочитала его извращенские мысли. Конечно, он был не против остаться на ночь со мной без Кати и хорошо пошуметь. Ради этого можно было смириться и с бесцеремонным поведением Анфисы. Но дочь была иного мнения.
— Нет, я не хочу к тебе, — заявила Катя.
— Да как так, Катюша? — едва ли не с визгом возмутилась бабушка.
— Мы с Ирсен и папой хотели поиграть в дженгу. Это весело, оставайся с нами.
— Нет, спасибо.
Анфиса опустилась на диван. Гоша пакостно ухмыльнулся, а Анфиса взглянула на него, как на двоечника с последней парты. Мне стало не по себе, но убегать больше не стала и пытаться. Катя не отпустит. И Гоша тоже. Он вообще будет сейчас из вредности раздражать мной Анфису. Такой уж, зараза.
Я старалась быть тихой и милой, но это не работало. Бабушка то и дело косилась на меня, тяжко вздыхая по поводу и без. Я бы на ее месте поехала домой. Время уже позднее. Чего она ждет?
Ответ на последний вопрос я получила, когда в сотый раз рухнула башня, Катя зевнула, а Гоша зыркнул на часы.
— Так, мелочь, спать! — скомандовал он традиционно.
— Я уложу тебя, Катенька, — отмерла Анфиса Павловна, которая последний час почти слилась с обивкой дивана.
— Нет, — проговорила Катя. — Пусть Ирсен.
Глава 19
Я обомлела. Гоша самодовольно хмыкнул. Мол, знай наших. Анфиса Павловна пригвоздила меня взглядом к стене и распяла. Наверно у меня лицо стало сначала белое, потом пунцовое. Во всяком случае, я чувствовала, как кровь то отливает, то приливает. От стыда? Чего мне стыдиться? Но все равно я залепетала, едва ворочая языком.
— Катюш, так бабушка только и ждала, чтобы тебя уложить, давай она…
— Нет! — упрямо и безапелляционно оборвала меня Катя. — Ты!
— Детка…
— Ирсен, пожалуйста, — она почти захныкала.
— Ирс, ну ребенок просит. Чего ты? — подыграл дочери Гоша, умышленно добивая тещу. — Первый раз что ли? Она твои песенки обожает. Давай, давай.
Я взглянула на него хмуро, но Фенов игнорировал намек, невозмутимо вскинул брови, делая вид, что не понимает, в чем проблема. Что мне оставалось? Встала и поплелась наверх следом за Катей. Бобс по традиции семенил за нами.
Посетив ванную комнату, мы все втроем устроили на кровати. Катя и йорк лежа, а я присела на краешек.
— Про братьев? — уточнила я сегодняшний репертуар.
— Нет, — вдруг отказалась Катя. — Лучше почитай. Золушку.
— О, — я вздернула брови, но решила не спорить и послушно достала книжку, стала читать.
На самом начале Катя меня остановила.
— Ты станешь моей мачехой, когда папа на тебе женится?
Я едва не закашлялась.
— Не знаю, Кать, — ответила я честно. — Мы пока жениться не собираемся.
— А если соберетесь? Ты же не будешь надо мной издеваться?
— Конечно, нет, милая.
Я погладила ее по голове.
— Давай ты станешь моей мамой, а не мачехой. Так можно?
У меня ком встал в горле. Он всегда там был, когда я укладывала Катю. Никак не могла привыкнуть к ее трогательной доверчивости и такой горячей, неуемной потребности в любви.
— Могу пообещать, что я точно буду твоим другом, — наконец нашла я слова.
