— Спасибо, Кирилл.
— За что?
— За то, что возишься со мной. За твою доброту.
— Маша, ты знаешь, как я к тебе отношусь.
Я ничего не ответила. Он признавался мне в любви, но я не верила, что это Настоящее Чувство, а не острое физическое влечение, которое пройдёт, если его удовлетворить. После нынешней ночи его любовь может поувянуть — просто потому, что я перестану быть для него запретным плодом. Говоря словами Зои, его перестанет от меня «крыть». Он натрахается со мной вдоволь, и его попустит. Эта мысль причиняла боль — правильную такую, заслуженную боль. Я со смирением её принимала.
— Сделай для меня ещё кое-что, пожалуйста, — попросила я.
— Всё что угодно.
— Спровоцируй его.
Голубой взгляд потемнел, черты лица стали жёсткими.
— Ты понимаешь, о чём ты меня просишь? — спросил Кирилл.
— Я должна точно знать, — я положила ладонь на его плечо. — Одного взгляда мало, ты прав. Мне нужны стопроцентные доказательства.
По отношению к Диме это было жестоко и подло, и мы оба это осознавали. Но как иначе я могла прояснить этот вопрос? Дима не признается добровольно. Не факт даже, что он сам понимает свои чувства, куда уж тут признаваться?
— Хорошо, — сказал Кирилл, поднимая меня с бортика ванны и завязывая пояс на халате в тугой узел. — Ты хочешь, чтобы я сделал это при тебе или нам уйти в другой номер?
— При мне. Не хочу никаких сомнений.
Кирилл кивнул, надел купальный халат, и мы вышли из ванной комнаты.
— Что-то вы там задержались! — прокомментировал весёлый Димка. — Целовались, что ли?
— Нет, — ответила я.
Кажется, Дима выпил коньяка, пока нас не было. А ещё он обвязался простынёй и стал похож на древнего римлянина в тоге. Ему шёл этот наряд.
Я села в кресло около журнального столика, а Кирилл плюхнулся на диван рядом с Димкой. Совсем близко. Их колени соприкоснулись. Обычно малознакомые мужчины садятся подальше друг от друга, хотя можно ли считать малознакомыми мужчин, дважды побывавших в одной постели? И… в одной женщине? Вернее, в двух.
Сердце колотилось от волнения. Я не знала, как Кирилл собирался реализовать свою задумку. Мне было страшно.
Заметив, что я нервничаю, Кирилл налил мне капельку коньяка и подвинул тарелку с пирожными:
— Выпей, — посоветовал он таким убедительным тоном, что я сразу же и опрокинула в себя рюмку.
Жар растёкся по горлу и желудку. Закусила шоколадным эклером. Так лучше, чем сидеть с трясущимися руками. Диме Кирилл тоже налил коньяка — полный бокал. А сам отсалютовал чашечкой остывшего кофе:
— За секс!
Димка хмыкнул и добавил:
— За хороший секс!
— А что для тебя хороший секс? — спросил Кирилл, когда Дима отпил половину коньяка.
— Ну это сложный вопрос. Так сходу и не ответишь.
Кирилл оторвал от грозди большую чёрную виноградину и протянул Диме. Тот хотел взять её руками, но Кирилл покачал головой и поднёс к губам. Выглядело это диковато. Дима чуть смутился, глянул на меня, на Кирилла, но взял таки ягоду губами. Прожевал и сказал:
— Перефразируя известную цитату, скажу, что хороший секс — это не тот, который у тебя был, а тот, который запомнился.
— И сколько у тебя было запоминающихся сексов?
Дима покраснел и взглянул на меня с виноватым видом:
— Думаю, сегодняшняя ночь однозначно запомнится.
— А ещё? — допытывался Кирилл с лёгкой улыбкой, вновь разливая коньяк.
Мы с Димой выпили — я чуть пригубила, а он сделал несколько больших глотков.
— А ещё у нас с Машей был прекрасный медовый месяц, — ответил он. — Мы ездили в Крым, было здорово…
— И всё?
— Ну, первый раз тоже очень запомнился… — ответил Дима после размышления.
— Первый раз с женщиной? — уточнил Кирилл.
— В смысле?
— Не притворяйся, что ты не понял.
— Я не понял.
— Дима, мы живём в двадцать первом веке в самом толерантном городе России. Мы только что занимались сексом втроём в гостинице, куда Есенин приводил своих любовников. И ты хочешь сказать, что не понимаешь мой вопрос?
Кирилл по-американски положил ногу на ногу, халат разошёлся, обнажая крупный спокойный член. Волосы в паху были коротко подстрижены, поэтому он казался ещё больше. Димка совсем смутился. Кирилл закинул руку на спинку дивана, как бы обнимая моего мужа.
— Он любил женщин, — пробормотал Дима. — Есенин. Он был женат.
— Да, раз пять или шесть. Кому и когда это мешало?
Дима нервно облизнул сухие губы. Он выглядел то ли в хлам пьяным (во что я не верила, учитывая не такое уж большое количество выпитого), то ли вконец дезориентированным.
— У меня никогда ничего не было… — он остановился и понизил голос до едва различимого шёпота: — с мужчинами.
— Но ты бы хотел? — продолжал давить Кирилл.
Дима затравленно обернулся на меня. Мне хотелось остановить эту пытку, это истязание младенцев, но я знала, что всю жизнь буду возвращаться к этому моменту. Я должна узнать правду, иначе сойду с ума.
— Ты так говоришь, как будто сам не против.
— Так я не против, — сказал Кирилл и ободряюще подмигнул Диме.
Мол, будь смелее, ничего не бойся, у нас тут секс в развратном городе, и даже Есенин спал с мужиками. Прямо здесь, в соседнем номере.
— А как же… Маша?
— Спроси её сам, — посоветовал Кирилл.
Дима снова на меня посмотрел. С затаённой надеждой, что я нормально восприму ситуацию, со страхом, что начну насмехаться и оскорблять его, с ужасом, что это вообще происходило между нами троими. Он был в сильнейшем эмоциональном шоке. Я тоже. Кирилл единственный сохранял хладнокровие, отыгрывая роль соблазнителя мальчиков. Лишь по ходящим желвакам можно было догадаться, как трудно она ему давалась. Его поза, показательно откровенная и расслабленная, на самом деле говорила о собранности и готовности к действию. Как у бойца перед схваткой.
Я сделала глубокий вдох и прыгнула в омут лжи и предательства:
— Ну ты же согласился на мой секс с Кириллом, хотя тебе не нравилась эта идея… Я тоже пойду навстречу твоим желаниям. Если ты действительно этого хочешь… — мой голос осёкся, больше я ничего не могла выдавить.
В глазах Димки промелькнули удивление, облегчение и… благодарность. Он повернулся к Кириллу и рывком прижался к его губам. И положил руку на его член.
Я задохнулась от ужаса и зажмурилась.
В ту же секунду раздался звук пощёчины.
13. Моральные дилеммы
Это Кирилл дал Димке пощёчину. Ударил вскользь, явно не больно, но неожиданно и унизительно. Дима в ответ набросился на него с кулаками. Видимо, догадался, что его спровоцировали. Физически он был слабее соперника, но вырос в деревне, в армии служил и дрался всерьёз. Кирилл же только защищался, прикрывая голову руками.
— Хватит! — крикнула я, хватая мужа за «тогу». — Отцепись от него! Причём тут Кирилл?
— Что значит «причём»? — заорал Дима. — Маша, это он во всём виноват! Он меня подставил!
— Дима, ты сам себя подставил! Ты полез целоваться к мужчине при первой возможности. Ты думаешь, это его вина, а не твоя?
Он уставился на меня. Лицо исказилось от боли:
— Ты всё знала, да? Боже… Вы сговорились?
— Прости.
Я не знала, что сказать ещё.
— Блядь, зачем? Зачем вы устроили это представление?! Хотели проверить меня? Поиздеваться? Ну ладно Ярцев, от него всего можно ожидать, но ты! Ты же моя жена, ты всегда мне доверяла, а я доверял тебе.
Я чувствовала ужасающее душевное опустошение, словно меня выпотрошили живьём. Внутри образовалась чёрная дыра.
— Ты меня обманывал.
— Маша, я не гей. Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, — сказал Дима, делая ко мне шаг и протягивая руки. — Я жить без тебя не могу.
Я отступила назад, прижалась лопатками к стене.
Дима придвинулся ещё ближе:
— Послушай, — сказал он мягким убеждающим тоном, — мы только что занимались сексом, мы были голые и возбуждённые, а потом выпили коньяка. Я опьянел, раскрепостился. Неудивительного, что меня занесло. Ярцев специально меня разводил, ты же видела. Если бы не он, ничего бы не случилось.
