кота.
Мара хваталась за эти ничего не значащие детали, наверняка гипертрофированные воспалённым от страха мозгом, и крепко взяла Стаса за плечо, впилась в кожу ногтями.
– Мой дом… дом горит, Стас. Почему?
И столько щемящей боли в наивном вопросе… Стас выдохнул сквозь сжатые зубы забористое ругательство, от которого у Мары, будь она нежной ромашкой, загорелись бы уши. Но Мара многое в жизни видела, потому из крепких выражений смогла бы составить словарь.
– Собирайся, – сказал Стас, и Мара почувствовала на виске тёплые губы.
Короткая ласка, в ней не было эротизма или пошлости, только поддержка – она удивительным образом подарила силы двигаться дальше. Пусть не полностью, но отступила паника, стало проще дышать: Мара даже смогла подавить желание разрыдаться, хотя ещё несколько минут назад это было единственным, чего она по-настоящему хотела.
«Не раскисай. Нельзя!» – приказала себе мысленно, тряхнула головой, крепко жмурясь.
Рядом шуршал одеждой Стас, гремела пряжка ремня, и звуки эти в тревожной тишине домика у озера звучали раскатами грома.
– Мара… – тихий голос совсем рядом, он окончательно вернул в реальность.
Спрыгнула с кровати и так, не одеваясь, занялась тем, чем и должна была: связалась с пожарными. Совсем молодой, судя по голосу, парень долго рассказывал о неизвестных пока причинах возгорания. От бессилия хотелось выть, но после пришёл страх. А если бы она была этой ночью дома? Если бы по обыкновению крепко спала? Что бы тогда с ней случилось?
Заметалась по комнате, заламывая, как в плохом кино, руки. Снова навалилась паника – Мара не могла её контролировать, слишком уж острыми были эмоции: страх, отчаяние… чего в этом мутном коктейле только не было намешано.
– Выпей, – Стас протянул Маре хрустальный стакан, на дне которого плескалась тёмная жидкость. – Не смотри на меня так, это нужно. Успокоишься.
Мара сделала глоток, поморщилась, но всё-таки допила до конца. Стас кивнул и, больше не сказав ни слова, забрал стакан и обнял.
«Какой ты всё-таки, Станислав Фёдорович, – подумала, тихонько вздохнув. – Хороший».
Но вслух сказать не успела: Стас вышел из комнаты, позволил ей собраться без суеты и лишнего внимания. Она чувствовала, что он рядом, и этого было достаточно.
– Едва сумел достать билеты, – Стас показался в дверном проёме, когда Мара дрожащими руками пыталась распутать волосы. – Повезло. Стой, что ты делаешь? Сейчас себе скальп сорвёшь.
Стас подошёл, убрал её руки и бережно пригладил волосы.
– Когда я был маленьким, мама часто болела, – признался промежду прочим, пропуская между пальцев спутанные пряди. – В такие дни она не могла приводить себя в порядок, я помогал ей. Так что опыт кое-какой имеется.
Мара даже о своих проблемах забыла. Вдруг увидела в этом большом и сильном мужчине маленького мальчика, любящего свою маму.
– Ты замечательный сын, – сказала, коснувшись пальцами его щеки.
– Наверное, – грустно улыбнулся и коротким экономным движением растёр её озябшие плечи. – В общем, билеты я взял, так что выдвигаемся, чтобы не опоздать. Будет обидно, я едва не угрозами их выбил.
– Билеты? – удивилась. Не рассчитывала, что Стас решит лететь вместе с ней, но он не оставил ей выбора: просто взял и за двоих всё решил.
– Билеты. На двоих, – усмехнулся и поманил за собой.
Помог надеть пальто, дождался, пока проверит свои вещи, сел за руль. Мара устроилась на соседнем сидении, едва не забыла пристегнуться. Стас хмыкнул, подался вправо и помог, обдавая щёку горячим размеренным дыханием.
Стас был её маяком, удерживающем в этом хаосе навалившихся проблем. Пока ехали в аэропорт, Мара снова пообщалась с соседкой, пожарными и целой толпой искренне переживающих людей. В их небольшом городе слух о пожаре разнёсся быстрее огня, и вот уже в который раз Мара принимала заверения, что, если вдруг что, она всегда может остановиться в доме хороших людей.
Как в тумане Мара выплыла из машины, села в самолёт и всю недолгую дорогу смотрела в иллюминатор, забыв, кто она и что вокруг происходит. Не могла поверить, что вся её жизнь, всё важное и нужное осыпалось пеплом.
Когда объявили посадку, и стайка попутчиков двинулась к выходу, Стас поймал Мару за руку, удержал и укутал в свои объятия.
– Дыши, Мара, просто дыши.
– Там вся моя жизнь, понимаешь? – всхлипнула, закрывая глаза. – Вся жизнь.
– Понимаю, но ведь ты жива. Это ли не самое главное?
– Спасибо, что ты рядом, – выдохнула и погладила Стаса по спине.
– Тс-с, – накрыл губы пальцем, поцеловал в висок и подтолкнул в спину. – Поехали.
На стоянке возле аэропорта скучающие таксисты ловили редких клиентов. Стас остановился, окинул взглядом машины, выбрал на вид самую чистую и усадил Мару на заднее сиденье, накрыл колени своим пальто, сам устроился рядом с водителем. Назвал адрес, дав Маре время собрать мысли в кучу.
Мара пыталась разработать план. Пыталась понять, что ей делать дальше, но мысли разбегались во все стороны – не собрать. Руки дрожали. Пришлось уцепиться пальцами за кожаный край сумки. От напряжения свело плечи, а таксист болтал о какой-то ерунде так громко, что Мара едва не зарычала и не бросилась на него.
– Помолчите, пожалуйста, – Стас опередил её гневный порыв. Взмахнул рукой так властно, что таксист оборвал словесный поток на середине фразы. – Вот так нормально. Тихо. Когда тихо, это хорошо, так и продолжайте.
Но воцарившаяся в салоне спасительная тишина уже не помогала: пульсирующая в висках боль отдавала в шею. Мара постаралась взять себя в руки, но стоило машине въехать на знакомую улицу, едва не упала в обморок.
Дом, в котором она провела замечательные годы, превратился в одно сплошное пепелище. Почерневшие стены, упавшая крыша, покосившиеся балки перекрытий – жалкое зрелище. И если до этого в Маре ещё теплилась надежда, реальность разрушила её окончательно.
Сгорело всё: документы, фотографии, мебель и вещи. Всё, что осталось у Мары: паспорт, смена белья, запасное платье и банковская карта. Хвала прогрессу, который позволял хранить деньги не под подушкой, иначе Марьяна осталась бы не только бездомной, но ещё и нищей.
– Меня сейчас стошнит, – жалобным голосом призналась Мара и с таким несчастным видом
